Ознакомительная версия.
Разглядывая густые тисовые изгороди, Флора удовлетворенно улыбнулась. Умберто лично спроектировал запутанный лабиринт, и Массимо Сфорца вполне может блуждать среди густой высокой зелени до самого заката. Ее улыбка стала еще шире. Будем надеяться, этого времени ему хватит, чтобы поразмышлять об этически неприемлемом поведении, вроде угроз и взяток.
Но стоило ей лишь вспомнить, что он не моргнув и глазом решил, что она до сих пор остается в палаццо лишь для того, чтобы выжать из него побольше денег, как ее улыбка сразу потухла, сменившись очередным приступом злости.
Если бы от него можно было взять и раз навсегда избавиться… Но, как и большинство богатых и влиятельных мужчин, он привык, что все и всегда идет так, как ему этого хочется.
Флора вдруг почувствовала, что безумно устала. Неужели она так много просит? Всего лишь не выгонять ее из дому? Что ж, похоже, всегда будет одно и то же. Почему-то даже самые разумные мужчины свято верят, что стоит им лишь захотеть, как женщина обязана полностью изменить свою жизнь, подстраиваясь под их планы.
Вспомнив злое негодование Джеймса, когда она решительно отказалась ради него перевернуть всю жизнь с ног на голову, она почувствовала, как в груди вновь нарастает застарелая боль. И с Томасом так же было. Сперва он долго не мог поверить, что вместо того, чтобы во всем его поддерживать, она преследует собственные цели, а потом пришел в ярость.
У нее вдруг задрожали губы. Ну и разумеется, были еще отец и брат, Фредди. Они всегда пытались ее оберегать, но после смерти матери обращались с ней как с ребенком. С очаровательным, но при этом непроходимо глупым ребенком, которого нужно оберегать от самого себя.
Но они хотя бы действительно ее любили и на свой лад пытались заботиться. Массимо же Сфорца, кроме него самого, вообще никто не интересовал. Вот только то, что он богат и привык всегда и везде поступать по-своему, еще не значит, что она должна отказываться от дома лишь для того, чтобы он превратил его в какой-то дурацкий отель.
Флора вздрогнула. Пусть солнце и светило в безоблачном небе, но двухметровая изгородь перехватывала большую часть лучей, а сидела она на каменной скамейке.
Чертов Джиани! Это он во всем виноват. Умберто оставил брату поместье, а тот при первой возможности продал его с молотка. Если бы не он, ей бы сейчас не пришлось прятаться, как какой-то преступнице.
Рядом хрустнула ветка, и Флора мгновенно напряглась, но почти сразу же расслабилась. Наверняка это птица или ящерка. Пусть Массимо Сфорца чертовски богат, но, чтобы отыскать ее здесь, ему бы потребовалось рентгеновское зрение или крылья. Но тут над ней с громким криком пролетела птица, и Флора резко вскинула голову, а затем, нахмурившись, встала и почти сразу же услышала какой-то непонятный гул.
А еще пару секунд спустя с открытом ртом разглядывала огромный блестящий вертолет. Откуда он тут взялся? Сфорца! Кроме него, некому. Она почему-то решила, что он просто приехал на машине, но кому, кроме него, могло прийти в голову устроить это представление? Наверное, когда он сюда летел, она нырнула под воду, вот и не заметил ничего…
Услышав за спиной шаги, она быстро обернулась, уже зная, кого увидит.
– Спасибо, Паоло. Да, думаю, выбраться я и сам сумею, но при необходимости сразу же тебе позвоню. – Убрав мобильник, Массимо пристально на нее посмотрел. – И вот мы снова встретились. – Он глянул на часы. – Не прошло и четверти часа.
– Лишь потому, что ты сжульничал. – Сжав кулаки, Флора отступила на шаг, больно ударившись икрой о каменную скамейку, но этот ушиб не шел ни в какое сравнение с теми ранами, что она бы сейчас с удовольствием нанесла Массимо.
– Cara, ты же не станешь устраивать истерик просто потому, что проиграла? Я же говорил, что никогда не сдаюсь и не отступаю. И, помимо всего прочего, ненавижу ждать. И никогда не проигрываю. Никогда.
– Отличное кредо жизни. Родители наверняка тобой гордятся.
Голубые глаза полыхнули огнем, и Флора вдруг поняла, что широкие плечи преградили ей единственный путь к отступлению.
Несколько секунд он лишь пристально ее разглядывал, а затем улыбнулся:
– А как насчет твоих родителей, cara? Они оценили, что их дочка связалась с мужчиной, годящимся ей в деды? – Злая улыбка обнажила белые зубы так, что Массимо стал казаться каким-то диким зверем, но Флора лишь вздернула подбородок.
– Мы можем тут весь день простоять, обмениваясь оскорблениями, но это не меняет того, что я имею право здесь находиться и жить столько, сколько мне захочется. И что бы ты ни сказал или ни сделал, этого не изменится.
Его улыбка внезапно потеплела.
– Верно.
Массимо продолжал пристально ее разглядывать. Флора вдруг поняла, что их разделяет всего десяток сантиметров, а от мира они спрятаны двухметровой живой изгородью. Чувствуя, как по коже бегут мурашки, она нервно сглотнула. Почему он так на нее смотрит? Почти так же, как покупатели разглядывали работы Умберто. Холодно, оценивающе, требовательно.
Она снова вздрогнула.
– Ты замерзла. – Массимо слегка нахмурился. – Ну конечно, замерзла.
И, не дожидаясь ответа, набросил ей на плечи пиджак, случайно прикоснувшись к руке, и на этот раз она вздрогнула от обжегшего ее жара.
Непонятно с чего вдруг почувствовав себя предательницей, Флора попыталась его сбросить, но Массимо покачал головой:
– Cara, это всего лишь пиджак, а не белый флаг.
Гадая, с каких пор ее мысли так легко угадать, Флора покраснела и молча кивнула, чувствуя, как ее снедает нетерпеливое беспокойство и жар. Только куда вдруг подевались вся ярость и гнев? Сложив руки на груди, она посмотрела поверх плеча Массимо. Это все из-за него. Стоило ему оказаться так близко, как у нее в голове не осталось ни одной разумной мысли. Да вдобавок он ей еще и пиджак отдал…
Все так же глядя прямо перед собой и желая сохранить хотя бы видимость спокойствия, Флора откашлялась.
– Я провожу тебя к выходу.
– Тогда я не стану присылать счет за пользование моим пиджаком, – кивнул он, но почти сразу же добавил: – Расслабься, я шучу. Слушай, я и сам прекрасно выберусь…
Флора закатила глаза:
– Нет. Пойдем, тут идти всего пару минут.
Шли они семь минут, а у выхода их нетерпеливо поджидал Джорджо.
– Наконец-то ты вернулся! Вы оба вернулись…
– Джорджо, – мягко оборвал юриста Массимо, – мне кажется, вы с мисс Голдинг еще не встречались. Мисс Голдинг, это глава нашего юридического департамента, Джорджо Каселли. Джорджо, возвращайся к вертолету, с делами мы уже покончили.
Адвокат удивленно кивнул.
– Покончили? Вот и замечательно. Мисс Голдинг, был рад с вами познакомиться.
Флора задумчиво смотрела в спину удаляющемуся юристу. Неужели после всех этих бесконечных преследований они наконец-то оставят ее в покое?
Она повернулась к Массимо:
– Ничего не поняла. Хочешь сказать, что я могу остаться? Или это очередная игра с неизвестными мне правилами?
– Это не игра.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Сначала ты устраиваешь тут погоню с преследованием и соришь деньгами, а теперь…
– Что? Что я теперь?
– Не знаю. Ведешь себя разумно. Мило.
Массимо невольно поморщился:
– Разумно? Мило? Не припомню, чтобы меня хоть раз обвиняли в таких преступлениях.
– Охотно верю.
– Удар ниже пояса. Заносчивый, жестокий, самоуверенный… Такие определения я как-нибудь переживу, но милый… Тебе хоть раз доводилось встречать милого генерального директора?
Флора закусила нижнюю губу.
– Я серьезно, – нахмурившись, продолжал Массимо. – Пообещай, что все случившееся в лабиринте останется между нами. Ты же не станешь разрушать мою репутацию «бессердечного, жадного монстра».
Узнав собственные слова, Флора снова покраснела.
– Ты действительно был немного навязчив, но, думаю, сейчас это уже не важно.
– Надеюсь, что так. А там дальше тоже сады?
Удивленная столь резкой сменой разговора, Флора кивнула.
– Я бы хотел посмотреть. Покажешь? – спросил он просто.
Вдыхая ароматы лепестков и теплой земли, Массимо не преставал удивляться разнообразию окружившей их зелени. Сам он был бесконечно далек от садоводства, но просто не мог не заметить, что за всей этой роскошью, в отличие от палаццо, явно тщательно следят. Узкие гравиевые дорожки, тщательно остриженные зеленые изгороди, аккуратные, ухоженные клумбы, лаванда, чабрец, розмарин, шалфей, поддерживающие фруктовые деревья шпалеры, увитые плетистыми розами, жасмином, жимолостью и глициниями…
Массимо задумчиво погладил остриженный спиралью куст. Похоже, когда художественная карьера пошла на спад, Бассини целиком сосредоточился на садоводстве. Щурясь от бьющего в глаза солнца, Массимо поморщился. Все это, конечно, весьма красиво, только на его вкус садоводство, как и любое другое хобби, было всего лишь бесполезной тратой времени. Сам он почти каждое утро занимался с личным тренером, но тренировки удовлетворяли практически все его потребности, за исключением отдыха и расслабления.
Ознакомительная версия.
