– Поедет, иначе вы окажетесь в тюрьме еще до захода солнца. Вы этого добиваетесь, мистер Холл? После скандальных событий недавних лет вы хотите, чтобы ваше семейство опять оказалось замешанным в громком скандале, а вы были арестованы и обвинены в похищении? Вообразите, как такой скандал может ударить по репутации вашего отца. Я уж не говорю о его положении в Министерстве внутренних дел.
Воцарилось тягостное молчание. У Клары же потемнело в глазах, и она едва держалась – ей казалось, она вот-вот упадет в обморок. Фэрфакс шагнул к ней и схватил Эндрю за руку, но мальчик тут же вырвался и бросился к Себастиану, словно к спасительной шлюпке в бушующем море.
Себастиан обнял мальчика, но на лице у него появилось выражение, которого Клара не видела раньше, – выражение горя и безнадежности.
– Если вы отпустите мальчика, мистер Холл, – сказал Фэрфакс, – я готов забыть все произошедшее.
Клара перевела взгляд на Раштона. Она мысленно умоляла графа, чтобы он все-таки вступился за них. Раштон же смотрел на сына, крепко обнимавшего Эндрю, и лицо его при этом было непроницаемым, лишь в глазах что-то промелькнуло – очевидно, он все еще испытывал какие-то эмоции.
– Граф, прошу вас… – прошептала Клара.
Раштон молча отвернулся и распахнул дверцу экипажа.
Фэрфакс же снова схватил Эндрю и вырвал всхлипывавшего мальчика из объятий Себастиана.
– Нет! – Себастиан протянул руку, чтобы помешать барону, но пальцы его свело судорогой, а вся рука онемела до плеча. Он громко выругался, проклиная свою немощь.
Клара подбежала к сыну – его рыдания разрывали ей сердце. Фэрфакс вскинул руку, останавливая дочь, и этот жест подействовал на нее словно удар: она, пошатываясь, отступила на шаг. Тут к барону бросился Себастиан, пытавшийся отбить Эндрю, но в этот момент к нему шагнул кучер и, застав Себастиана врасплох, повалил его на землю. Несколько секунд мужчины боролись, затем Себастиан нанес кучеру сильный удар в челюсть и вскочил на ноги как раз в то мгновение, когда Фэрфакс заталкивал мальчика в экипаж. Раштон тотчас же последовал за бароном. Секунду спустя хлопнула дверца экипажа, и из горла Клары вырвался крик отчаяния.
Себастиан бросился к экипажу, но кучер уже взобрался на свое место, взмахнул кнутом, и лошади рванулись вперед. Себастиан побежал следом, но экипаж, набирая скорость, все удалялся от него. Тяжело дыша, Себастиан остановился, а экипаж, свернув с подъездной аллеи, исчез из виду.
Решив немедленно возвратиться в Лондон, Себастиан бросился разыскивать жену, чтобы сообщить ей, что они уезжают этим же вечером. Он нашел ее в спальне. Клара стояла у окна, глядя прямо перед собой. Ему стало невыносимо жаль ее. Но он похоронил чувство жалости под несокрушимой решимостью.
Он ее не подведет.
Он не подведет Эндрю.
Он не подведет себя.
– Тебе нужно подготовиться к отъезду, – сказал Себастиан. – Наш поезд отправляется в шесть.
Клара обернулась к мужу, в ее глазах плескалось безутешное горе.
– Мы ничего больше не можем сделать, – прошептала она.
Себастиан решительно покачал головой:
– Нет, ты ошибаешься! Всегда остается шанс. Мы можем придумать что-то еще, чтобы вызволить Эндрю.
– Если даже твой отец не пошел против Фэрфакса, то на что же можем рассчитывать мы? И я не стану втягивать тебя в…
– Клара, прекрати! – В приступе раздражения Себастиан быстро пересек комнату и схватил жену за плечи. – Ты меня ни во что не втягиваешь. Если бы я так считал, то развелся бы с тобой. Поверь, вместе мы как-нибудь уладим это дело.
Клара не стала спрашивать, каким образом, – просто прижалась к мужу и уткнулась лицом ему в грудь. Нежность заполнила его сердце, когда Себастиан крепко обнял ее. А он сейчас думал о Кларе и Эндрю – ведь теперь они стали его семьей, которую следовало защищать и о которой нужно было заботиться. Он должен сделать их счастливыми и просто обязан обеспечить их безопасность – и даже Фэрфакс ему не помеха.
И теперь, осознав это, Себастиан понял и кое-что еще… Купаясь в собственном отчаянии, он совершенно забыл о том, что его опустошенная душа могла заполниться заботами более важными, нежели музыкальная карьера, например – чувством настоящей любви и ощущением обретенного смысла жизни.
Он еще крепче прижал к себе Клару и наклонился, чтобы поцеловать ее. Тихий вздох стал ответом на его поцелуй, и она прильнула к нему так же естественно, как молодая лоза льнет к опоре.
– Если ты мне доверишься, я тебя не подведу, – прошептал он, снова ее поцеловав.
По щекам Клары потекли слезы, и она ощутила их соленый вкус на губах. Себастиан осторожно стер их большим пальцем и, чуть отстранившись, проговорил:
– Твой отец по-прежнему испытывает финансовые трудности, не так ли? Конечно, мы не можем рассчитывать на помощь Раштона, но я уверен, что Александр сможет ссудить нам ту сумму, которая, безусловно, заинтересует твоего отца.
Клара со вздохом покачала головой.
– Дело не в деньгах, Себастиан. Если бы дело было только в этом, Фэрфакс предъявил бы конкретные требования, когда мы заговорили с ним о Уэйкфилд-Хаусе. Уверена, он согласился бы на все, что бы ты ни предложил. Но, боюсь, ничто не заставит его отказаться от опекунства.
– Но ведь вопрос не в том, что Фэрфакс хочет сам воспитывать Эндрю, верно? Если бы это было так, он не стал бы отправлять мальчика на лечение. Сомневаюсь, что он останется с Эндрю в Швейцарии. А ты как думаешь?
– Нет, не останется. – Клара закусила губу. – Он всегда считал, что из Эндрю не выйдет ничего путного.
Себастиан промолчал; его не покидало ощущение, что они упускают что-то очень важное, – вот только что именно? На первый взгляд казалось, что Фэрфакс – любящий дедушка, стремящийся сохранить опеку над своим внуком, чтобы поместить его в клинику под наблюдение докторов. Но если барон не останется с Эндрю, то они с Кларой, возможно, смогут увидеть мальчика, когда он будет находиться в Швейцарии. Фэрфакс, вероятно, распорядится не допускать таких встреч, но деньги могут отпереть эти двери. И если Александр согласится оказать им финансовую поддержку, то Себастиан расскажет брату обо всем. Александр, безусловно, будет недоволен, что они с Дарайусом общались с предавшей их матерью, но, конечно же, поможет Кларе вновь обрести сына.
– У меня идея. – Себастиан пристально посмотрел в глаза жены. – Клара, ты мне доверяешь?
– Конечно. – В ее фиалковых глазах была печаль. – Ты, Себастиан, уже доказал свою любовь ко мне. Теперь ты должен дать мне шанс сделать то же самое.
Эндрю не хотел возвращаться в Лондон со своим дедушкой – это было совершенно ясно. Раштон вновь взглянул на мальчика, сидевшего напротив него в салоне первого класса лондонского поезда. Да, малышу явно не нравилось общество Фэрфакса.
– О каком заведении шла речь? – спросил он у барона.
– Эндрю не говорит с момента смерти своего отца, – ответил Фэрфакс. – Несколько докторов рекомендовали мне показать его швейцарскому специалисту, который, вероятно, сможет, определить причину его недуга. Я собираюсь оставить Эндрю в клинике до полного выздоровления.
– А сколько времени это займет? – спросил Раштон, вновь бросив взгляд на Эндрю. Если Фэрфакс жестоко обращался с мальчиком, возможно, для Эндрю будет лучше, если он уедет от него. В таком случае следовало считать клинику меньшим из зол.
– Не важно, сколько времени на это потребуется, – ответил Фэрфакс. – Главное – о нем будут хорошо заботиться. И лечить его.
– Значит, вы планируете оставить его в Швейцарии и вернуться в Лондон?
– Не в Лондон. Я вернусь в Мэнли-парк, чтобы провести там остаток года.
Раштон задумался. Его одолевало беспокойство: казалось, Фэрфакс что-то опустил в своем рассказе – какую-то очень важную подробность, которая могла бы внести ясность в создавшуюся ситуацию.
– Прошу прощения, лорд Фэрфакс, за свой вопрос, – начал Раштон самым дружелюбным тоном, – но почему же все-таки ваша дочь покинула Мэнли-парк?
– О!.. – Фэрфакс небрежно отмахнулся. – Клара едва не потеряла рассудок после смерти любимого супруга. При этом она настолько ослабела, что не могла должным образом заботиться об Эндрю, и мы решили, что ей лучше отправиться в Лондон, чтобы восстановить здоровье после тяжелой утраты.
Граф снова задумался. Если Фэрфакс действительно считает Клару виновной в смерти мужа, то почему не заявляет об этом преступлении? И зачем сочиняет сказку о том, что горе заставило ее разлучиться с сыном? Ведь сама Клара говорила совсем другое. Чей рассказ ближе к истине? Хотя Раштон на собственном горьком опыте убедился в том, что мать способна оставить своих детей, он не мог приписать такой серьезный проступок той Кларе, которую знал. Так переживать из-за гибели мужа, чтобы оставить сына?.. Нет-нет, такого быть не могло.
Эта женщина, которая похитила Эндрю, чтобы вернуть его, женщина, которая умоляла о помощи… Нет, такая женщина никогда бы не бросила своего ребенка. И если он, Раштон, не был до конца уверен в своих выводах, то должен положиться на действия сына, служившие их подтверждением. Ведь Себастиан ни за что не женился бы на женщине, добровольно оставившей своего ребенка вскоре после смерти отца этого ребенка. Нет, он женился на ней отчасти и для того, чтобы помочь ей вернуть сына.
