Нико ухмыльнулся этому откровению.
— Она, черт возьми, обманывает людей.
Рука Калеба сжималась и разжималась с того места, где лежала на подлокотнике дивана, и я слегка забеспокоился, что его рот может навсегда сжаться в тонкую линию.
— Послушай, Калеб, я думаю, мы с ней сработаемся. Очевидно, что она смогла выжить в этом мире. Конечно, у нее есть секреты, но она будет полезной. Потом ты можешь развестись с ней, и нам больше никогда не придется ее видеть, — добавил Нико.
Я не знаю, повлияли ли мои чувства на мое суждение, но мог поклясться, что голос Нико немного дрогнул при последней фразе. Но он был прав. Мы ничего не знали о Скар, и у нас другие цели, которые были важнее киски. Даже для такого любителя кисок, как я.
Глубокий вздох вырвался из груди Калеба.
— Хорошо. Поскольку это гребаная демократия, за что все голосуют? Мы приводим ее сюда и доверяем ей? Или держим взаперти в этой гребаной квартире? — спросил Калеб, пощипывая переносицу.
Я усмехнулся, вспомнив, как мы учились в старшей школе, и я сказал ему, что у него слишком идеальный нос, а цыпочки такие не любят.
Он разрешил ударить себя, хотя и знал, что я сказал полную чушь.
В старших классах впервые зародилась моя потребность разрушить совершенство. Мой отец требовал совершенства. Он хотел, чтобы клан Джирочо был самым сильным из всех кланов якудзы, включая те, что остались в Японии. Он думал, что единственный способ достичь величия — это быть идеальным во всех аспектах.
«Кенджи, ты по долгу обязан сказать отцу, что это ты все испортил. Ты не важен. А я да. Тебя можно избивать.»
Мне не терпелось вонзить лезвие катаны в грудь своего брата. Но не раньше, чем нанести ему такие же травмы, которые он заставил меня вытерпеть.
— Кенджи, — голос Калеба вернул мое внимание к настоящему. — За что ты голосуешь?
— Давай проверим ее. Своего рода посвящение, — я пожал плечами. В равной степени взволнован и нервничал из-за того, что подвергаю ее опасности. — Я предлагаю позволить ей заглянуть за занавес, но давайте оставим важное дерьмо при себе, пока не решим, что можем ей доверять. Черт, возможно, мы никогда не решимся рассказать ей обо всех наших планах, — ответил я, и у меня внутри все перевернулось при мысли о том, что я не полностью посвящу ее в нашу группу.
— Хорошо, — Калеб поднялся со своего места, подходя к большому письменному столу в центре комнаты. — Кенджи, возьми ее с собой, когда пойдешь на бои. Позволь ей взглянуть на изнанку города. Мы не знаем, какого хрена ее дядя заставлял ее делать, кроме того, что она тайком ходила в лыжной маске и, блять, трахалась с элитой. Она, наверное, ни хрена не понимает.
Нико хихикнул.
— Ой да ладно, Калеб. Она чуть не прикончила тебя. Никто из нас не думает, что она такая же невинная или отчужденная, как другие женщины, с которыми мы встречались, — поддразнил он. Его взгляд многозначительно метнулся к Калебу.
Ублюдок надулся, как капризный ребенок, но он не смог полностью скрыть ухмылку. Калебу нравилось, что она была полна огня и борьбы.
Возможно, он не хотел этого признавать, но она была его пламенем-близнецом. Все разговоры о Скар прекратились, когда у Калеба зазвонил телефон.
— Болгары уже в пути, — заявил он, уставившись на подсвеченный экран, прежде чем встретиться с нами взглядом. — Если мы хотим контролировать распространение наркотиков, нам нужно, чтобы они встали на нашу сторону.
У меня внутри все сжалось. Все наши планы зависели от того, что небольшие организации согласятся на наш переворот. Если нет, мы бы ни за что на свете не смогли это провернуть.
Лидера болгарской преступной организации убили двумя годами ранее. Он был мерзким ублюдком и наслаждался молодыми девушками насильно. Я бы и сам убил его, если бы «Кейн» не добрался до него первым — по крайней мере, такие ходили слухи.
Но проблема заключалась в том, что мы не знали, кто сейчас возглавляет группу и что могло бы убедить их присоединиться к нам. Вот почему мы заперли Скар наверху. Нам нужно, чтобы эта встреча прошла без сучка и задоринки, потому что это важный стержень.
Глава 25
СКАР
ВСЕГДА БЕРИТЕ С СОБОЙ БИТУ НА ВЕЧЕРИНКИ
Эти ублюдки заперли меня в комнате.
Ну, в частности, один ублюдок, но двое других согласились с этим, даже после того, как у нас был самый потрясающий секс в моей жизни. Возможно, у них и потрясающие члены, но, черт возьми, они все равно мудаки.
Поездка с Калебом до квартиры была мучительно неловкой. Какое бы напряжение, как я думала, мы ни сняли, оно рассеялось.
Когда мы вернулись, Калеб сказал, что сегодня вечером у них встреча по поводу Четырех Семей, и, несмотря на то, что я должна быть с ними, они сказали, что я остаюсь.
«Ну не знаю. Покрась свои гребаные ногти на ногах или что-нибудь такое.»
Это предложил Калеба, когда я спросила, какого хрена мне делать тут одной. Меня бесило, что они не доверяли мне быть там.
С другой стороны, я им тоже не доверяла.
Но, возможно, мне придется показать им, насколько я на самом деле чертовски способная, чтобы в следующий раз меня снова не оставили.
Звон лифта привлек внимание, мое сердцебиение участилось. Сухожилия на пальцах напряглись, когда я усилила хватку на своей помощнице на сегодняшний вечер. Звук моих сердитых шагов эхом отдавался от полированного бетонного пола.
— Мэм. Мэм. С этим нельзя в клуб.
Я проигнорировала вышибалу, проталкиваясь сквозь толпу людей. Чья-то рука легла мне на плечо.
