Ознакомительная версия.
Внешне похожий на красавца Браммела25, он использовал имидж денди, чтобы оставаться в стороне, не привлекать внимания, затеряться среди светских статистов, скрывая свое превосходство подобно филантропу, снимающего золотые часы перед тем, как отправиться проведать бедняков. Он владел искусством жить в мире с людьми, уступая им место всюду, где возникают и сталкиваются притязания. Он избегал производить на других впечатление и еще менее стремился удивлять, сам удивляясь тому, что иногда этого подсознательно требовало тщеславие. Благодаря великодушию, заменявшему ему тщеславие, этот замкнутый молодой мужчина, которого никогда не видели ни веселым, ни грустным, ни захмелевшим, который никогда не произносил ни слова своих мыслей, был вхож во все дома. Его охотно приглашали – его манера носить фрак сочеталась с салонной модой. Повсюду его встречали со спокойным радушием и ценили, как ценят в театре статиста, играющего на сцене роль настоящего актера.
Это был художник, чьих полотен никто не видел, и богач, о состоянии которого никто не знал. Он волновал женщин истинно женским искусством ускользать от них. Он никогда не отказывался от приглашения на поздний ужин, где ел и пил за общим столом, с видимым интересом слушая собеседников. Он способствовал всеобщему веселью, никогда в нем не участвуя.
«Улыбнитесь же, мсье! сказала ему однажды одна актриса. Ваша улыбка вскружила бы головы стольким женщинам!» Когда оргия становилась фаллической, Небо́ удобно устраивался в кресле: казалось, он испытывает особое удовольствие, сохраняя трезвость и ясность ума среди опьяневших и оскотинившихся сотрапезников. Однажды во время позднего ужина, который граф де Нонанкур давал в честь предстоящей женитьбы, гости зашли далее обычного. Заглянув в восемь утра в Английское кафе, герцог де Нуармутье увидел, как собравшиеся предаются непристойным утехам прямо на полу, в то время как Небо́, при безупречно повязанном галстуке, задумчиво курит в своем кресле. Он не изменял своему поведению, избегая общения с женщинами даже в публичных домах, которые посещал в компании любителей плотских удовольствий. Однажды он до боли сжал запястье одной распутной женщины, попытавшейся развратить его поцелуем. Повстречав его в церкви, женщины говорили о его благочестии, мужчины, разделив с ним застолье, – о его веселом нраве. Он пользовался уважением и тех, и других.
Чуть более долгий взгляд прочитал бы в его глазах грусть – в ней не было и призрачной тени надежды.
Небо́ был слишком горд, чтобы считать себя неудачником, и слишком сдержан, чтобы бороться. Он не выглядел пресыщенным. Воображение принцессы окружило его ореолом таинственности – самым редким очарованием в эпоху обыденности.
III. Зашифрованное письмо
. . . придуманный мною план.
. . узнать людей, изучив их досконально. . . . . . . .
. . . . . выяснить, о чем они говорят между собой и чем занимаются поздним вечером, покинув светские гостиные и театральные ложи. . .
что они делают. . . . . все тайные и порочные стороны. . .
. . . . . я провела целый год, наблюдая и подслушивая, сама оставаясь невидимой. . . . .
выхватывая в день по часу из их разговоров. . . . . . . . .
. . . . . . любовник. .
. в какой манере он хвастался своими победами перед опьяневшими и развращенными друзьями, в самом разгаре оргии. . . . . . .
. . . узнать человека как можно лучше, подвергнув тщательному изучению каждый участок его тела, все приближая безжалостный скальпель к живой и трепещущий плоти. Для этого необходимо было встретиться с ним с глазу на глаз, застать его раздетым в спальне, следовать за ним, когда он отправится по питейным заведениям и прочим местам. . . . . .
. . . . . . . .
добродетель влечет порок. . . .
. то, что позорит женщину, мужчину приводит в восхищение. . . .
. . . . . . молодой мужчина, который волен делать, что хочет,
. . который выходит из дому утром и возвращается утром следующего дня. . . у которого достаточно денег, чтобы тратить их, как ему заблагорассудится.
. . . . . . . . . он готов рассказать о своих занятиях в мельчайших подробностях.
Небо́ улыбнулся, небрежно роняя на стол страницы «Мадемуазель де Мопен»26: строки, подлежавшие чтению, были зачеркнуты. Он был восхищен этой хитроумной выдумкой, позволившей сообщить столько непристойностей, не написав письма. Он взял со стола конверт, в котором оказалось еще одно письмо: на нем стояли реквизиты портного. Небо́ вновь улыбнулся и, склонившись над столом, написал решительной рукой:
Госпожа принцесса,
Платье, которое мне выпала честь шить для Вас, по форме напоминает рисунки к поэмам Данте.
Что же касается вышивки эпохи Людовика XIII, то у Вашего Высочества слишком изысканный вкус, чтобы следовать давно ушедшей моде.
Ваш рисунок подойдет для изготовления восхитительного платья, но оно более пригодится для альковных свиданий, нежели для прогулок по городу.
Я остаюсь в Вашем распоряжении, госпожа принцесса, и прошу назначить мне время, в которое Вам будет угодно принять меня для необходимых разъяснений.
С глубочайшим почтением,
W. & Со
IV. Принцесса Поль
ОБЕР-КАМЕРГЕР императора Александра I князь Владимир Рязань погиб в 1866 году, упав с лошади. Несколькими годами ранее он взял в жены польскую графиню Крюковецку, двадцатилетнюю аристократку сказочной красоты, но ужасного нрава, превратившую их союз в круглосуточный ад, заключавший в себе не меньше мук, чем флорентийская геенна. Не случись «счастливого несчастья», как она называла смерть мужа, произошла бы другая драма, коль скоро в самый разгар траура по ушедшему супругу в ее сердце вспыхнула страсть к красавцу-графу Печерскому, затмив своей неистовой силой, как это всегда происходит в русской душе, все иные чувства. Даже княгине Вологда, которая была вольтерьянкой, сделалось не по себе, когда молодая вдова сообщила ей: «Мы с Печерским – без ума друг от друга и завтра же уезжаем в его поместье на Волге. Между альковными утехами и верховой ездой у нас едва ли найдется время для этой маленькой девочки. Я знаю наперед все ваши возражения, но не могу любить дочь, не любив ее отца. Поль дорога вам – позаботьтесь о ней».
Княгиня согласилась. Эта странная худая женщина, утратившая женственность в атмосфере идей восемнадцатого века, была когда-то дамой полусвета; состарившись, она предпочла дипломатию молитвам. Заинтересовавшись политикой, она собрала в своей гостиной всех опальных деятелей, потворствуя вольнодумствам, которые на берегу Невы называли французскими. В душе она насмехалась над нелепой идеей прогресса, но ей непременно хотелось занять себя чем-то особенным, и она чересчур увлеклась ролью конспираторши. Приняв всерьез ее тайные дела, ревностные слуги закона отослали ее из Петербурга, но смиренно понести наказание претило нраву княгини – к тому же, в действительности она была бесконечно предана своему императору. Прихватив с собой маленькую Поль, она уехала в Париж, где для нее был построен изящный особняк в ренессансном стиле, окна которого выходили на улицу Рембрандта и парк Монсо; вскоре особняк превратился в крыло российского посольства. Император Александр нередко спрашивал у своих министров: «О чем говорят у княгини Вологда?» И все же он не мог простить ей слов: «Не безумец, но русский готов возвеличить императора до святого, соединив два жезла в одной руке, чтобы вернее погибнуть». Убийство императора княгиня встретила со слезами на глазах – она любила спорить с властью, но ужаснулась заговору народовольцев, бросивших бомбу27. «Бедный государь, если бы он мог знать сейчас, как я благоразумна. Его гибель побудила меня встать на сторону самодержавия – такая перемена в сердце старой княгини Вологда равносильна чудотворению, достойному причисления к лику святых». Утратив вкус к политике, она стала искать новую прихоть и внезапно заметила подле себя Поль, которую до той поры опекала прислуга. Девочка пришлась княгине по душе и превратилась в чудесную игрушку: «Она шумит, перечит, не слушается, мешает людям и портит вещи – у нее столько недостатков, что ее невозможно не полюбить».
Не будь Поль похожа на мальчишку-сорванца, княгиня, чьи гневные попреки наводили ужас на гостей, быстро бы заскучала: «Сколько кукол ты сегодня поломала, маленькая проказница? Ни одной. Если завтра в зале не окажется обломков игрушек, ты будешь наказана». В ответ на приготовленный Поль урок княгиня говорила: «Безупречно, мадемуазель, а теперь сделайте из этого шапку комиссара». Когда Поль исполнилось двенадцать, княгиня устроила вечеринку, где гостям досталась стая бумажных журавликов и флотилия корабликов, изготовленных из ученических тетрадок и книжек принцессы: «Я хочу, чтобы все приобщились к обучающим методам княгини Вологда и выбросили из головы мадам де Ментенон28 – она не единственная во Франции воспитательница благородных девиц».
Поощряя племянницу за лень и всевозможные проделки (урок игры на фортепиано, по совету тети, завершался энергичным ударом ноги по клавишам), княгиня практиковала принцип неприменения наказаний, бесполезных перед неотвратимой силой инстинктов: воспитание оказалось эффективным, и удерживаемая от учебы Поль ревностно взялась за науку. Княгиня, более всего любившая превращать любое дело в абсурд, загромоздила особняк всевозможными приспособлениями для постижения знаний и отдала Поль в распоряжение легиона учителей. Лекторы из Эколь Нормаль29, учителя из лучших коллежей и профессора Сорбонны ежедневно толпой приходили в дом и называли Поль «мадемуазель Журден30». В соответствии с одним из требований княгини, Поль запрещалось читать, чтобы не переутомить глаза: одна из учительниц читала ей вслух, пока та не выучит урок наизусть. Чтобы завести подруг среди сверстниц, Поль пожелала отправиться в пансион, где стала вести себя, как мальчишка, и пристрастилась к гимнастике – неутомимой княгине пришлось оснастить особняк трапециями и гантелями.
Ознакомительная версия.
