– Я согласна, – говорит Нина и овладевает другой рукой Майка.
Держась за руки, мы углубляемся в сырой сводчатый проход. Совсем рядом раздается грохочущий кашель. Где-то лает собака. Кто-то поет в бутылку песню «Дэнни Бой». Почти никто не обращает на нас внимания. Лишь некоторые просят деньги, но, судя по голосам, не надеются на успех. Здесь очень грязно, и я даже рада, что темно – не видно, что у нас под ногами. Фонарик был бы полезен, но я не подумала, что его нужно было взять с собой.
Мы осторожно пробираемся среди мусора и зовем Доминика по имени.
– Я здесь, – кричит незнакомый голос. – Я – Доминик.
Но мне-то сразу ясно, что это не мой Доминик.
Еще кто-то кричит с другой стороны туннеля:
– Я – Доминик!
Но и это не он.
– Я – Доминик. – И хриплый смех.
– О, да заткнитесь же вы все, – кричит Нина, обращаясь ко всем сразу.
– Очень смешно, – ворчу я, тоже обращаясь ко всем сразу. Но потом думаю, что для тех, кто живет на улицах, драгоценна любая, даже самая малая возможность посмеяться, и этих людей нельзя упрекать в желании поразвлечься за наш счет. Однако это не помогает нам в поисках, и я должна сознаться, что очень не хочу рисковать, углубляясь в эти трущобы с грудами коробок и спрашивая, не видел ли кто-нибудь воина масаи, бродящего где-то поблизости.
– Все бесполезно, – жалуюсь я. – Здесь каждый – чертов «Доминик». Как же нам найти его? – И тут на меня снисходит озарение. – Ребята, – говорю я, – свистите мелодию звонка для мобильника из сериала «24 часа».
– Что? – Нина смотрит на меня так, будто я спятила.
– Поверьте мне. Это мой звук масаи. Если Доминик здесь, он сразу узнает его.
Моя подруга пожимает плечами.
– Ладно.
Майк кивает в знак согласия. Мы с ним провели вместе столько времени, следя за испытаниями и злоключениями непобедимого Джека Бауэра, что мой сосед может воспроизвести мелодию без подсказок с моей стороны.
Все мы свистим, продолжая идти и, как ни странно, я начинаю надеяться. Однако минуты проходят, а ответа все нет, и меня охватывает сокрушающее уныние. Я начинаю подозревать, что у нас нет никакого шанса найти здесь Доминика. Проклятый звук масаи! Он может сработать на широких, открытых всем ветрам равнинах Африки, но только не здесь, в мрачном картонном городе.
– Безнадежно, – говорю я своим спутникам.
– Давайте пройдем до того конца, – говорит Майк, указывая на заднюю часть сводчатого прохода, где под уличным фонарем виднеется огромная груда коробок. Он берет меня под локоть и ведет туда.
И вдруг мое сердце подпрыгивает при виде чего-то ярко-красного. Я хватаю друзей за локти.
– Майк! Нина!
Они поворачиваются и смотрят туда же, куда и я. На их лицах вспыхивают улыбки, и мы все как один бросаемся вперед, к коробкам.
Конечно же, там Доминик в kanga, и палка лежит рядом с ним. Как и в телевизоре, он усталый и грязный. У него свежие ссадины. Он выглядит потрепанным, но в остальном, кажется, все не так уж плохо. Лежит он, пригнув голову к груди, и его бьет крупная дрожь. Мы стоим прямо над ним, но он не замечает нас.
– Доминик, – окликаю его я.
Он дергается и открывает глаза. Я падаю перед ним на колени и обнимаю его. Меня сотрясают рыдания.
– Мы нашли тебя и отвезем домой.
– Я не знаю, где мой дом, Просто Дженни, – отвечает он.
Я прижимаюсь лицом к его лицу и чувствую, как мои горячие слезы стекают по его ледяной щеке.
– Там, где я, – говорю я ему. – Твой дом там, где я.
Доминик тяжело поднимается и крепко прижимает меня к себе. Майк с Ниной подходят к нам. Майк похлопывает Доминика по спине и тоже обнимает его, и я замечаю слезы в его глазах.
– Рад, что ты в безопасности, приятель, – говорит мой друг. – Заставил же ты нас поволноваться!
– Простите. – Доминик склоняет голову. – Я не хотел доставлять вам неприятности.
Нина тоже обнимает его, рыдая в три ручья. Если Доминик и удивлен, что она тоже здесь, то не подает вида.
– Прости, – повторяет она снова и снова. – Я очень виновата.
Но сейчас время не упреков и обвинений, а облегчения и радости.
– Мы всюду искали тебя, – говорю я Доминику. – Мы все с ума сходили.
– Я должен был уйти, – объясняет он. – Мне было слишком тяжело навлечь на вас позор. Все думали, что я плохой человек.
– Не все, – поправляю я. – А всего несколько человек, сбитых с толку глупыми россказнями. – Мы с Ниной смотрим друг на друга. – И теперь они поняли, что были неправы.
– Совершенно неправы, – вставляет Нина, хлюпая носом.
– Мы все любим тебя, Доминик. – Я держу его лицо в руках, и мне все еще не верится, что мы нашли его. – И я люблю тебя больше, чем кто-либо другой. Я так скучала по тебе!
– Я тоже скучал по тебе, Просто Дженни.
– Давай-ка отвезем тебя домой, – говорю я.
Доминик берет свое одеяло и дает отвести себя к машине. Он слабый и намного более худой, чем казался на экране телевизора. Но я надеюсь, что шрамы от его хождения по мукам в основном поверхностные и он, семижильный воин масаи, душевно здоров.
Майк помогает нам обоим сесть на заднее сиденье. Оказавшись там, я обнимаю Доминика, как ребенка. Нина проскальзывает на переднее сиденье рядом с Майком. Доминик кладет голову мне на плечо, и, пока мы возвращаемся в Нэшли, обломки моего разбитого сердца медленно срастаются. Настроение улучшается еще больше, когда становится виден мой коттедж. Майк подъезжает к самой двери.
– Вот мы и дома, – говорю я моему возлюбленному. – Мы снова дома.
Майк и Нина помогают Доминику дойти до двери, пока я вожусь с ключами и отпираю замок. Включаю свет, и в тот же миг дом становится теплым и уютным.
Стоит нам войти, как, топая по лестнице, прибегает Арчи и, исступленно мурлыча, начинает тереться о ноги Доминика. Мой возлюбленный нежно поднимает кота и кладет себе на плечи. Арчибальд сияет от восторга.
– Посиди с ним, – распоряжается Майк. – И не двигайтесь.
Я не сопротивляюсь. Больше я никогда не дам Доминику уйти.
– Мы поставим чайник и приготовим Доминику что-нибудь поесть, – говорит Нина.
– Овсянку, – говорю я ей. – Сделай ему овсянку, пожалуйста. Он ее очень любит. Она согреет его.
– Решено. – Нина берется за работу и идет на кухню в сопровождении Майка. Мне хочется плакать от чувства благодарности – у меня совсем не осталось сил.
Мой храбрый воин масаи садится на диван и с облегчением откидывается на спинку. Одинокая слеза катится у него по щеке. Я пристраиваюсь около него, подогнув под себя ноги. Мы с ним сидим рядом, неподвижно и молча.
Через несколько минут Нина и Майк приносят Доминику горячий шоколад и овсянку, а мне – чай с тостом.
– Еще что-нибудь нужно? – спрашивает Майк.
– Нет, – отвечаю я. – Ты так много сделал для меня, для нас. Более чем достаточно.
– Рад был помочь. – Майк скромен, как всегда.
– Нам уже пора, – говорит Нина. – Оставим вас одних.
Нина идет надевать пальто, и я пользуюсь моментом, чтобы поговорить с Майком. Я встаю, отвожу его от того места, где отдыхает Доминик, и поворачиваю лицом к себе.
– Ты больше чем друг, Майк. Ты – моя семья, – говорю я ему тихо, всем сердцем надеясь, что мой сосед, мой друг, воспримет эти слова как комплимент. Пусть я не смогла полюбить Майка так, как он когда-то надеялся, но я все равно люблю его. Надеюсь, он всегда будет здесь, рядом с нами, в нашей жизни. – Не знаю, что бы я без тебя делала.
Он крепко обнимает меня.
– Я счастлив слышать это, – шепчет он так, чтобы только я могла услышать.
– Спасибо. – Я нежно целую его в щеку. – Огромное спасибо.
Возвращается Нина, и мы отодвигаемся друг от друга.
– Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, – говорит она мне. – Слишком много волнений было сегодня.
– Спасибо, что позвонила, – говорю я. – И что отправилась с нами искать Доминика.
В ее глазах опять появляются слезы.
– Это самое малое, что я могла сделать.
– Я могу предложить тебе чего-нибудь покрепче, – предлагает Майк, – если зайдешь ко мне домой.
Они обмениваются мимолетными взглядами.
– Почему бы и нет? – отвечает Нина и берет его под руку.
Хм. В самом деле, почему бы и нет? Когда они уходят, Доминик пытается встать, но Майк вытягивает руку.
– Ты остаешься там, где сидишь, приятель, – велит он. – Отдыхай и расслабляйся, пока к тебе не вернутся силы.
– Asante. Спасибо, Майк, – отвечает Доминик, сжимая его руку и встряхивая ее. – Ты очень хороший друг.
– Я заскочу завтра, – обещает Майк. – Хочу убедиться, что у вас все в порядке.
– Я тоже, – говорит Нина.
– Я уверена, что у нас все будет прекрасно, но нам будет приятно повидать вас обоих.
Я целую Нину, и мы обмениваемся взглядами, признавая, что размолвка у нас была, да быльем поросла.
Майк с Ниной уходят, и мы с Домиником остаемся наедине.
После их ухода в доме воцаряется мир, которого мне так мучительно не хватало. Доминик доедает овсянку и допивает горячий шоколад.
