Ознакомительная версия.
Жаль, нельзя уезжать на большее количество ночей, чем обговорено. Он повязан по рукам и ногам. И все из-за этой женщины.
Она дошла до него, продолжая смотреть в пол. Неужели боится? Наверное, показалось.
Но он не мог не отреагировать. Дотронулся до ее подбородка, повернул лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза.
– Я не людоед.
– Да, но…
– И я не Алан. Это только бизнес.
Она кусала губы, и он укрепился в подозрении, что она боится.
Довольно. Это могут заметить другие. Здесь присутствует адвокат Эйлин, следит, чтобы все шло как надо. Священник и органист. Компанию довершала подруга невесты Мэгги.
– Мэгги меня поддерживает, – объяснила Джинни.
Похоже на правду. Его невеста выглядит как олениха, попавшая в силки.
Он взял ее за дрожащие руки.
– Джинни.
– Давайте, давайте…
– Нет, если не уверены во мне, – он смягчился, поняв, что это правда, – никакие деньги в мире не стоят насильственной свадьбы. Если вы боитесь, не хотите, я тоже не хочу. Если мне не доверяете, давайте уйдем отсюда сейчас же.
О чем он говорит? С ума сошел. Но он должен был это сказать. Она вся дрожит. Притворство или нет, но он должен был отреагировать.
Но вот она наклонила голову, он уже начал узнавать этот жест. Высвободила свою руку и с трудом кивнула.
– Эйлин вам доверяла. И да, это бизнес. Ради замка, ради ваших подопечных. – Она сделала глубокий вдох и повернулась к священнику. – Давайте покончим с этим и уже наконец поженимся.
Клятвы, которые они дали друг другу, были клятвами, которые произносились в мире бесконечное количество раз, их говорили мужчины и женщины, влюбленные, становившиеся мужем и женой.
– Я, Аласдер Данкерн Эдвард, беру тебя, Джинни Маргарет Макбрайд, в жены, чтобы всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.
Как бы он хотел, очень хотел, чтобы бабушка не настаивала на церковном обряде. Священник был старый и дряхлый, в резиновых сапогах под хорошо сшитой рясой. Смотрел на них добрыми глазами, подбадривал. Обращался с ними, как с влюбленными.
На всю оставшуюся жизнь.
А про себя уточнил: на двенадцать месяцев. И меня больше здесь не будет.
На всю оставшуюся жизнь.
Это невозможно было выговорить. Она с трудом заставила язык шевелиться.
Ах, если бы это были просто слова.
Но два прошлых раза она именно это и имела в виду. На самом деле.
А оказалось, это полная чепуха.
Глупо, но она почувствовала, как на глазах выступили слезы, но железной волей заставила себя не плакать. Она не покажет этому мужчине свою слабость. Нельзя быть слабой.
«Вы знаете, почему я это делаю, – молча обратилась она к покойной Эйлин. – Думали, сможете заставить нас стать семьей, а мы делаем то, что должно. Вы не можете заставить людей любить».
Она постарается – о-о! – очень постарается. Джинни вдруг вспомнила ту ужасную последнюю ночь с Аланом.
– Ты думаешь, я женился бы на тебе, если бы моя бабушка не заплатила мне по горло?
«И снова Эйлин делает то же самое, – холодно подумала Джинни, – платит по горло. А я поступаю так по иным, правильным, причинам. Неужели?» Она твердо смотрела вперед. Аласдер стоял рядом. В полном облачении горца. Выглядел впечатляюще. Великолепно. Пугающе.
Она не испугается этого мужчину. Нет. Выйдет замуж, наладит свою жизнь и потом разведется с ним.
На всю оставшуюся жизнь.
Как-то ей удалось выговорить эти слова. Их легко произносить, когда веришь в то, что говоришь. В данном случае они теряли смысл. Казалось, произнося их, она убивает что-то внутри.
– Можете поцеловать невесту.
Ей захотелось замахать головой, повернуться и убежать. Но священник сиял. Аласдер снова взял ее за руку. Новое кольцо непривычно сидело на ее натруженной руке.
Сильные худые руки Аласдера подняли фату.
Замужем.
Можете поцеловать невесту.
Он поцеловал. Ради доброго старого священника, который обвенчал их? Совершенно ясно, но, даже если и так, ее сердце забилось сильнее. А что, если бы все было по-настоящему? Это ее предательское сердце. Что, если бы этот мужчина действительно любил?
Прекрати. Это бизнес.
Но люди смотрели на них. Ждали. Аласдер улыбался, держа ее за руки, готовый делать все, что нужно.
Поцеловать невесту.
Ладно. Она глубоко вздохнула и подняла к нему лицо.
«Считайте, что вы на приеме у дантиста», – шептал ей Аласдер.
Она посмотрела на него и широко улыбнулась.
Не сдержалась. Это смешно.
Вообще, все это было смешно. Джинни Локлан выходит замуж за графа Данкерна. За замок.
Она почувствовала, что хихикает. Это так смешно, что невозможно сдержаться. Она пожала ему руки в ответ и даже встала на цыпочки, чтобы он смог дотянуться до нее.
Его губы приблизились, и он поцеловал ее.
Если бы только она не хихикнула. До этого момента все шло хорошо. Только бизнес. Он мог жениться, держать дистанцию, составить договор и был готов развестись через двенадцать месяцев. И почти ничего не чувствовал. Не хотел ничего чувствовать.
Но это значит, что он должен оставаться равнодушным к тому, что она собой представляет, кто она такая. Он не должен и думать о ней как о жене.
Но когда она захихикала, что-то случилось.
Старая церковь. Сияющий священник. Чувство времени, таящееся в этом месте.
«Она здесь, чтобы получить прибыль, – говорил он себе, – знает, чего хочет и как заполучить желаемое. Она бывшая жена Алана». Он понимал, как дорого это обошлось Эйлин, и не хотел иметь с ней ничего общего.
Но она стояла перед ним, и он ощущал ее страх. Чувствовал, каких усилий ей стоило произнести клятвы.
А теперь она захихикала.
На ней было простенькое, но милое платье, с белым кружевным воротником, пуфы на плечах тоже украшали тонкие кружева, а широкая плиссированная юбка облегала узкую талию.
Она хихикала.
И он подумал, что она прелестна. А потом поток сознания унес его в никуда.
«Она моя жена».
Эта мысль возникла, как только его губы прикоснулись к ее губам. И осознание словно прорвало плотину. Эта женщина – его жена!
Он поцеловал ее.
Она ожидала. Чего? Легкого прикосновения губ к ее губам. Или еще меньше. Он мог бы и не прикасаться к ней. Так лучше. Воздушный поцелуй. Никто здесь большего и не ожидал.
Поцелуй оказался не воздушным. Он выпустил ее руки из своих. Обнял за талию и поднял, чтобы ее рот оказался на уровне его губ.
И поцеловал ее.
Настоящий свадебный поцелуй, поцелуй лорда Данкерна, предъявляющего права на свою невесту. Поцелуй, в котором таились сила, тепло и страсть. Поцелуй, разрушивший ее хрупкую оборону.
Она не должна отвечать. Не должна отвечать! Они в церкви, ради Бога. Это неподобающе. Это всего лишь бизнес. Брак по договору, и у него нет права.
Потом ее разум замолчал. Вот и все.
Ее никто никогда так не целовал. Она никогда не испытывала ничего подобного.
Огонь.
Его губы взяли в плен ее губы. Он поднял ее. И она ничего не могла сделать, оставалось лишь подчиниться.
И ответить? Может быть, у нее не было иного выхода. Может быть, это единственный выбор, потому так хотело ее тело. Отвечало, отвечало и отвечало.
А как иначе? Это сродни электрическому удару, высокому напряжению, которое притянуло к нему, и укрыться было негде. Да она и не хотела скрываться. Огонь прошел сквозь нее, вызывая чувство…
Что здесь ее дом? Что здесь ее сердце?
Чушь. Безумие. Их небольшая аудитория смеялась и радовалась, а она пыталась собраться. Отчаянно пыталась соблюсти приличия, и, наверное, Аласдер почувствовал это, потому что в конце концов поставил ее на ноги. Но его глаза сияли, глядя на нее, а улыбка обещала многое.
Этот мужчина – ее муж. Ужасно. Но вдруг это приободрило ее. Где нюхательная соль? Никогда ее нет, когда нужно. Она решительно отвернулась от священника. «Скорее бы все закончилось, – молила она про себя, – скорее бы убраться отсюда!»
Но преподобный Ангус Макконаки еще не закончил. Он лучезарно улыбнулся ей, как отец любимой дочери. Преподобный Ангус крестил ее, хоронил ее мать, ловил ее с друзьями, когда те воровали у него клубнику с грядок. Он все время присутствовал в ее жизни. Она пыталась объяснить ему, что на самом деле представляет собой эта свадьба, но сомневалась, что он послушает. Он видел то, что хотел видеть, этот преподобный Ангус, и следующие его слова подтвердили это.
– Прежде чем отпустить вас, – сиял он так, словно сам сосватал их, словно перед ним молодая счастливая семья, – хочу сказать несколько слов. Я знаю Джинни с тех пор, как она была совсем крошкой. Я видел, как она выросла и превратилась в прекрасную молодую женщину. Я знаю, леди Эйлин смотрит на нас, благословляя эту пару.
«Довольно, остановитесь», – подумала Джинни. Но это преподобный Ангус, и она знала, что он не остановится.
– Мне было грустно видеть, сколько несчастий свалилось на нашу Джинни. Она была предана Рори с детства, была примерной женой, когда ее брак трагически прервался. У нас болело за нее сердце. Но она храбро попыталась начать сначала с Аланом, но и этот брак оказался испытанием для ее мужества и, смею сказать, испытанием и для мужества леди Эйлин. Смею утверждать, что нет ни одного островитянина в Данкерне, чье сердце не было с ней, когда она вернулась домой, пережив столько бед.
Ознакомительная версия.
