Китти отвернулась и, покраснев, спросила:
– Вы хотите сказать, что я не получила достойного образования?
– Поскольку ваш опекун не нанял вам хороших учителей, то этого и следовало ожидать, – спокойным тоном сказал преподобный Хью. – Вы помните, милая Китти, как часто я советовал вам продолжать свое самообразование после того, как ваш опекун решил, что вы и так уже достаточны образованны?
– Да, – без особого энтузиазма ответила Китти.
– Мне доставит большое удовольствие помочь вам закончить ваше просвещение. Мы вместе будем много читать вслух. Думаю, из меня выйдет неплохой наставник. Уверен, привить хороший вкус и углубить знания такой прилежной ученицы, как вы, дорогая кузина, вполне в моих силах.
Лорд Биденден, слушавший речь своего двоюродного брата со все нарастающим негодованием, вдруг взорвался.
– Полноте, Хью! – рявкнул он. – Милейшее предложение руки и сердце. Любая молодая девушка будет от такого невероятно счастлива… Ладно… Любая девушка откажет тебе раз и навсегда.
– Китти меня понимает, – несколько самоуверенно заявил священник.
– Джордж совершенно прав, – сказала Китти. – Я не хочу становиться образованной дамой, Хью, и, боюсь, я не та девушка, которая может стать вам хорошей женой. Сейчас мне на ум пришло, что у меня остался еще один способ заработать себе на хлеб. Мне надо найти место экономки… Я не нуждаюсь ни в чьих советах. С шестнадцати лет веду домашнее хозяйство, ведь подобного рода заботы претили природным склонностям мисс Фишгард. Думаю, из меня получится очень неплохая экономка, так как я с детства обучена экономить на всем.
– Перестаньте нести чушь! – выйдя из себя, повысил голос лорд Биденден.
Священник нервно взмахнул рукой.
– Если ваша молодость, Китти, еще примирит вас со столь незавидным социальным положением, то полученное вами воспитание и высокое происхождение, без сомнения, станут препятствием к этому, – сказал он. – Пройдет совсем немного времени, и вы сочтете себя незаслуженно обделенной жизнью.
– Не исключено, – откровенно призналась Китти, – но я не найду счастья и в браке с любым из вас, Хью.
– Что я говорил! – воскликнул лорд Биденден.
– Мне жаль, – хмуро, но мягко произнес Хью. – Я был бы счастлив, если бы вы приняли мое предложение.
– Очень любезно с вашей стороны, однако, ежели вы говорите чистую правду, я никак не могу понять, почему до сегодняшнего вечера вы ничем не проявили своих чувств.
Хью покраснел, но не отвел взгляда от глаз девушки и после секундного колебания произнес:
– Я часто об этом думал, Китти. Я не из тех, кто склонен влюбляться и терять голову как желторотый юнец, но уже долгое время испытываю по отношению к вам глубокую привязанность и расположение. Вы еще очень молоды. Вам пока не исполнилось и двадцати лет. Я думал, время для серьезного разговора еще не пришло. Иногда меня посещали подозрения, что вы неравнодушны к другому представителю нашей семьи, поэтому я оттягивал минуту объяснений. Когда я ехал в Арнсайд-хаус, то надеялся застать здесь всех кузенов, но, прибыв сюда, обнаружил одного только лорда Долфинтона. При данных обстоятельствах я без колебаний решил объясниться с вами начистоту. Смею вас заверить, что в приходе Гарстфилда вы будете жить вольготно, пользуясь почетом и уважением.
– И вы сделали предложение не из-за желания получить доступ к богатствам моего опекуна, а по наитию рыцарских чувств к несчастной бесприданнице, на которую никто не позарился, – на одном дыхании произнесла Китти. – В таком случае я выйду замуж за лорда Долфинтона.
От неожиданности лорд, который в это время рассеянно посасывал рукоятку ножа для резки бумаги, вздрогнул. Нервно дрожащие пальцы разжались, и нож с лязгом упал на пол.
– Э-э-э… Но вы ведь уже отказали мне… – пробормотал он. – Я помню… Вы меня еще утешали, говорили, чтобы не волновался…
– Вот видите! – разозлилась Китти. – Я не знаю никого, к кому лежало бы мое сердце! Я не желаю ни за кого из вас выходить замуж, ни за кого из вашей гнусной семейки. Хью – притворщик, Клод жесток, а Долфинтон и Фредди глупы… что же касается Джека, я весьма признательна ему за то, что он в своей заносчивости не соизволил явиться сюда. Он противен мне больше, чем все вы, вместе взятые! Спокойной ночи!
Дверь с ужасным грохотом захлопнулась за Китти, покинувшей комнату. Лорд Долфинтон нервно вздрогнул.
– Дохлое дельце ты попытался провернуть, Хью, – сказал лорд Биденден. – Не стоило тебе пускаться в пустопорожнюю болтовню и делиться с девушкой своими планами насчет ее самообразования. Твои шансы были бы гораздо выше, если бы ты не пытался взывать к здравому смыслу. С какой стати тебя дернуло вспоминать о Джеке? Давно уже ясно, что она влюблена в него.
– Китти выросла из своих детских фантазий, – холодно заявил преподобный Хью. – В Джеке нет ничего такого, что может завоевать расположение разумной и благовоспитанной особы.
– Если ты и впрямь так думаешь, мой дорогой братец, то я настоятельно советую тебе почаще высовывать собственный нос за границы своего прихода. Тебе следует лучше узнать мир, – невесело улыбнувшись, произнес лорд Биденден. – Я не желаю слушать напыщенные речи о его порочной страсти к игре и слишком свободных взглядах. Знаю, что у тебя сейчас вертится на языке, но лучше помолчи. У Джека довольно недостатков, однако он дьявольски красив и умеет выставить себя в самом выгодном свете. Я не сомневаюсь – Китти о нем не забыла.
– Нет, – озадаченно нахмурив брови, произнес лорд Долфинтон, как всегда следивший за нитью чужого разговора. – Вы что, не слышали? Она сказала, что не любит Джека больше, чем всех нас, вместе взятых. Я бы… – Молодой человек внезапно остановился, словно сраженный неожиданной мыслью. – Думаю, она права, – с кротким видом добавил лорд, явно довольный собой. – Китти его уже давно не видела. Что до меня, то я больше всего не люблю тебя, Джордж.
Задержав пару секунд взгляд на Долфи, лорд Биденден принялся энергично дергать шелковый шнурок колокольчика.
– Если этот прижимистый мешок с костями не распорядился подать нам чего-нибудь горячительного, то я, пожалуй, отважусь приказать слуге принести нам бренди, – с горечью в голосе произнес он.
В тот же вечер, около семи часов, как раз тогда, когда мисс Чаринг входила в гостиную, чтобы по очереди отклонить два предложения руки и сердца, наемный почтовый экипаж, запряженный парой лошадей, остановился у «Голубого кабана», небольшой, но добротной гостиницы, расположенной в миле с лишним от Арнсайд-хаус, на перекрестке четырех дорог. В молодом джентльмене, который вышел из почтовой кареты, безошибочно можно было признать представителя высшего общества. Его правила, очень строгие во всем, что касалось моды, не дозволяли ему путешествовать по сельской местности в длиннополом сюртуке из тончайшего сукна синего цвета, светло-желтых бриджах и высоких сапогах с кисточками, которые в столице являлись неизменным атрибутом «тюльпана» или кавалера с Бонд-стрит[2]. Однако никто, кроме заправского франта, пользующегося услугами самых лучших столичных портных, не мог бы так элегантно выглядеть в дорожном плаще, великолепных бриджах и сверкающих высоких сапогах с отворотами. Эти белые отвороты выдавали в нем истинного денди. Впрочем, их скрывали полы длинного, весьма просторного плаща-крылатки, отороченного шелком, с пелериной и с двумя рядами больших перламутровых пуговиц на груди. Каштановые волосы щеголя, смазанные конопляным маслом и подстриженные «а ля Тит»[3], венчала бобровая шапка с высокой тульей, лихо заломленная набекрень. На руках были надеты светло-коричневые кожаные перчатки. Образ дополняла тросточка из ротанга.
Войдя в гостиницу, джентльмен сбросил с себя широкий дорожный плащ. Под ним скрывалась стройная фигура человека среднего роста, с хорошей осанкой. Лицо его, хотя и не отличалось особой красотой, было приятным, а в манере общения сквозила легкая рассеянность. Вручив плащ, шапку, трость и перчатки хозяину гостиницы, джентльмен беглым взглядом окинул свое отражение в зеркале. Кончики накрахмаленного воротничка не обвисли. Складки галстука были в идеальном порядке. Молодой человек, успокоившись, перешел к другим делам.
Хозяин встретил гостя со смешанным чувством почтительности по отношению к богатому уважаемому человеку и легкой радости, вызванной встречей с тем, кого он знал, еще когда этот джентльмен щеголял в нанковых штанишках и детских сорочках с оборочками, и хорошо помнил все те оказии, в которые мальчик в свое время попадал.
– Сэр! Какой приятный сюрприз! – уже во второй раз повторил хозяин гостиницы одну и ту же фразу. – Давненько вы не наведывались в наши края. Полагаю, вы проездом в Арнсайд-хаус?
– Да, мистер Плакли, – подтвердил правильность догадки хозяина гость. – У моего двоюродного дедушки имеют обыкновение ужинать чертовски рано, а до его дома еще добрая миля, вот я и решил сойти, чтобы поужинать здесь.
