Мисс Милбурн ответила:
– Дорогая мадам, я не возьмусь утверждать, будто она выставляла себя напоказ! Да, я видела ее и, признаю́, была шокирована тем, что вы с Шерри оказались в столь неловкой ситуации! И как только Геро отважилась на такой поступок! Что подумают остальные?!
– Ничего подобного! – резко бросил в ответ Шерри. – Здесь она известна под именем «мисс Уонтедж», да и в любом случае мне плевать на мысли каких-то ничтожеств из Бата! Но меня чрезвычайно бесит то, что Джордж, Джил и Ферди все знали! Оказывается, им с самого начала было известно, что Геро здесь!
– Мы ведь тоже предполагали нечто подобное, не так ли? – холодно ответила мисс Милбурн. – Лорд Ротем настолько усерден и заботлив в своем внимании, что я готова охотно поверить всему услышанному. Дорогая миссис Шерингем, если вы не станете возражать, я бы с удовольствием осмотрела Уэллз. План заключается в следующем: мы едем туда завтра на трех экипажах, вшестером, чтобы успеть побывать в соборе, пока погода не испортилась. Мисс Чалфонт уверила меня, что мы успеем вернуться засветло, как раз к ужину. Любезный сэр Монтегю Ревесби предложил мне место в своей коляске; компанию нам составит мистер Чалфонт со своим другом и две его сестры, разумеется.
– Послушай моего совета, – вмешался в разговор виконт, – и забудь о том, чтобы разъезжать по здешней глуши в обществе Ревесби!
– Благодарю тебя, Шерри, за твою заботу, но, поскольку моя мама не имеет возражений против сэра Монтегю, не понимаю, откуда они взялись у тебя.
– Я уверена, сэр Монтегю заслуживает самых лестных отзывов, – заявила вдовствующая миледи. – Вот только если ты твердо решила поехать, любовь моя, я предпочла бы убедить Энтони сопровождать тебя, ведь в его обществе тебе будет удобнее.
– Напротив, мадам, в его обществе я буду испытывать неловкость, потому что терпеть не могу угрюмых и всем недовольных мужчин! – язвительно возразила мисс Милбурн.
– Осторожнее на поворотах! – парировал виконт. – Если ты намерена вывести меня из себя, то можешь не рассчитывать, что я галантно сопровожу тебя в Нижний Зал нынче вечером!
– Боже милосердный! Ты все-таки собрался туда? – осведомилась мисс Милбурн. – Спешу заверить тебя, я отнюдь не рассчитывала, что ты выразишь хоть малейшее желание побывать на балу!
– А я взял и выразил. Более того, заплатил за подписку, что дает мне право на два дамских билета, так что если вы с моей матушкой хотите пойти со мной, то добро пожаловать! – любезно сообщил мисс Милбурн его светлость.
– Должна признаться, ты поступил очень мило, Энтони! – одобрительно заметила его родительница.
– Я хочу увидеть свою жену, – огрызнулся виконт. – Потому что я могу заранее сказать, что меня ждет, если я опять нанесу визит на Кэмден-Плейс!
– Ее наверняка не окажется дома! – вскричала леди Шерингем. – У нее хватит наглости!
– Не вижу причин, почему бы ей не отправиться туда, куда она пожелает! – вспылил Шерри. – А поскольку ее имя записано на менуэт с каким-то типом по фамилии Тарлетон и первый котильон она танцует с Джорджем, то, полагаю, она намерена присутствовать на балу!
Так оно и оказалось. Ревнивый блеск в глазах Шерри на Питьевой галерее продемонстрировал, что леди Солташ дала разумный совет. Сердечко Геро затрепетало, но тут она вспомнила, что уже однажды видела у Шерри такое выражение, когда поцеловала Джорджа. Однако тогда оно всего лишь означало поведение «собаки на сене». Разрываясь между радостью при виде него, обидой, что он прибыл в Бат в свите Изабеллы, надеждой, будто он желает вновь вернуть супругу, и страхом, что подобного желания у него нет, она не знала, что и думать. Геро боялась отправиться на бал и увидеть, как Шерри ухаживает за Изабеллой, но и не пойти туда, а следовательно, не увидеть его, было немыслимо. Ко всему этому примешивалось порожденное гордостью желание не показывать ему, что она несчастлива, и даже убедить его светлость в том, будто она прекрасно без него обходится.
Поэтому Геро и позволила мистеру Тарлетону внести свое имя в список для менуэта, пообещав первый котильон Джорджу, а второй – Ферди. Мистеру же Тарлетону, кроме того, выпала честь сопровождать девушку в столовую на чаепитие. Насчет контрдансов она пока ничего не решила. Шерри наотрез отказывался танцевать их, называя скучными, но, если он нарушит собственное правило и пригласит ее, Геро, вероятно, не сможет отказать ему.
Те, кто собирался танцевать менуэт, должны были появиться в бальной зале не позже восьми вечера, посему кортеж леди Солташ прибыл в Нижний Зал собраний намного раньше экипажа миссис Шерингем и ее спутников. Менуэт начался в тот момент, когда Шерри сопроводил своих дам в комнату и усадил мать на одну из верхних скамей.
Геро, грациозно исполняя свою роль, не могла не отметить, что для Несравненной оказалось внове сидеть у стены, тогда как другие, куда менее ослепительные и очаровательные дамы, кружились в танце. Но потом она упрекнула себя за столь злонравные мысли, признав очевидное: Изабелла не участвовала в действе только потому, что у нее не было времени вписать свое имя в список исполнительниц менуэта. Сегодня вечером Белла выглядела поистине великолепно, в облаке лимонного сетчатого флера, с тщательно завитыми и уложенными рыжевато-золотистыми локонами и отливающей невероятной белизной кожей.
Пока Геро наблюдала за ней, мисс Милбурн снизу вверх взглянула на Шерри, стоявшего рядом с ее стулом, и лукаво улыбнулась. В этой улыбке проскользнул намек на близость, впрочем, и в том, как наклонился к ней виконт, слушая, что она ему говорит, поэтому острая заноза ревности больно кольнула Геро в самое сердце. Шерри тоже улыбнулся, кивнул и сказал что-то, отчего мисс Милбурн, рассмеявшись, шутливо погрозила ему пальцем. Но тут сюжет танца заставил Геро повернуться к ним спиной, и она постаралась больше не смотреть в их сторону. Вместо этого девушка принялась напропалую флиртовать с Джаспером, что не укрылось от глаз его светлости, который, едва разглядев ее партнера, безо всяких на то оснований заявил: ему следовало бы догадаться, что именно этот тип и окажется мистером Тарлетоном.
Как только менуэт окончился, а пары начали медленно уходить с танцпола, к Геро подошел какой-то молодой человек и принялся умолять ее станцевать с ним контрданс. Она согласилась, гости направились к своим местам, так что, когда виконт, прорвавшись сквозь толпу, оказался рядом с женой, новый партнер уже уводил ее на площадку. Шерри был настолько раздосадован, что ринулся обратно к Белле, и, подойдя к ней на мгновение раньше сэра Монтегю Ревесби, яростно заявил:
– Потанцуй со мной, Изабелла! Будь я проклят, если доставлю своему маленькому чертенку удовольствие видеть, как подпираю стену, что в обычае у Джорджа!
– Но ты же никогда не танцуешь контрдансы! – напомнила ему Изабелла.
– Я станцую его, даже если он убьет меня! – выругался виконт.
Танцоры первого круга, среди которых была и Геро, уже выстроились в пары, и его светлости пришлось встать во второй ряд. Это было совсем не то, чего он хотел, но мисс Милбурн оставалось только порадоваться, поскольку перспектива танцевать с джентльменом, выворачивающим шею, чтобы следить за другой дамой в том же ряду и слушать, что она при этом говорит, Изабеллу, мягко выражаясь, не привлекала.
Геро, разумеется, заметила, как его светлость вывел на танцпол мисс Милбурн, и моментально поняла, что чаша ее терпения переполнена. Она бы предпочла, сбежав из бальной залы, вволю выплакаться, но, поскольку сделать это было нельзя, чрезмерно оживилась, беспрестанно смеясь и разговаривая, – словом, старалась произвести впечатление молодой женщины, прекрасно проводящей время. Виконт, подметив столь бессердечное поведение со стороны своей жены, решил последовать ее примеру, а мисс Милбурн, увидев в дверях высокую фигуру лорда Ротема, без колебаний принялась поощрять друга детства на самый беззастенчивый флирт. Но, поскольку чересчур цветистые комплименты Шерри перемежались произнесенными вполголоса гневными упреками в адрес собственной супруги, мисс Милбурн не слишком обольщалась ни на свой, ни на его счет.
Каковы бы ни были планы виконта после окончания танца, их расстроило появление на сцене мистера Гинетта, церемониймейстера. Мистер Гинетт умел прекрасно обходиться с упрямыми и нерасположенными к сотрудничеству джентльменами, и, прежде чем его жертва успела сообразить, что происходит, он представил виконта самой некрасивой девушке в комнате; это обстоятельство должно было дать понять его светлости всю ошибочность неосмотрительного отказа вписать свое имя в подписную книгу церемониймейстера. Воспитание потребовало от Шерри пригласить некрасивую даму на танец, и, поскольку она без колебаний приняла его предложение, он был обречен еще на полчаса мучений в чистилище.
Тем временем начался первый котильон, который Геро танцевала с Джорджем; после него все отправились пить чай. К этому моменту Изабелла уже привлекла к себе привычный круг воздыхателей, самым ярким представителем которого можно было счесть сэра Монтегю.
