Наибольший успех имела географическая трилогия Бурьянова, в которой он приглашал маленького читателя вместе с собой на «прогулку». Автор начал с земного шара, потом уделил внимание России и в последней книге описал Санкт-Петербург и его окрестности. Бурьянов подвергся немалой критике за фактические ошибки, морализаторство, излишнюю сентиментальность и напыщенный язык, но нельзя отрицать, что в его книгах содержался огромный объем новой информации. Он, безусловно, пытался придать тексту форму, приемлемую для детей. Некоторая книжность тона объясняется тем, что сам Бурьянов практически никогда не выезжал из Петербурга.
«Прогулки с детьми по земному шару» (1836) в мельчайших подробностях рассказывают о разных странах (маловажных деталей не бывает), городах и народах с их обычаями, политическим устройством и религиозными обрядами. Иногда Бурьянов не может сдержать чувств. Добравшись до Африки, он огорчен обилием местных деспотичных правителей: «Желательно, чтобы умные Европейские нации положили конец безрассудным действиям этих черных монархов, и чрез то соделали бы целый край цветущим»[62].
В «Прогулках с детьми по России» (1837) Бурьянов проходит от восточных до западных границ империи. В Финляндии он сталкивается с пейзажами, достойными кисти фламандского художника Давида Тенирса. Финны «честны, добры, учтивы, но чрезвычайно ленивы»[63]. Многим из них свойственно совершенно необоснованно бояться русских. Еще Петр Первый был благодетелем для соседних стран, и в XIX веке Россия принесла финнам образование, просвещение и защиту. Бурьянов не скрывал программу своей книги: его цель – пробудить в ребенке безграничную преданность царю и любовь к отечеству. Подытоживая наблюдения, сделанные во время «прогулки», Бурьянов пишет: «Итак, мы объехали Россию, видели ее с Севера и с Юга и с Востока и с Запада, любовались везде прекрасным устройством и повсюду замечали следствия попечительности нашего доброго Государя. Да благословит же Бог Его Царствование и да продлит драгоценнешные дни Николая для счастья всех Его подданных»[64].
«Прогулки с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям» (1838) предлагают расписание прогулок на каждый день таким образом, чтобы за две недели летних каникул удалось осмотреть основные достопримечательности русской столицы и ее пригородов. Путеводитель изобилует многочисленными вопросами, эмоциональными возгласами и поэтическими цитатами, из которых ясно, насколько автор гордится своим городом. Некоторые сцены весьма конкретны, например, Бурьянов приглашает читателей прокатиться вместе с ним на лодке, делает пару взмахов веслами и призывает детей полюбоваться прекрасным видом, открывающимся перед ними.
К середине 1840-х годов Бурьянов оставил детскую литературу. Николай Лесков, который назвал его «первенцем богемы в России», описывает последние годы Бурьянова. Чудовищная бедность, пренебрежение и полное забвение стали печальной участью того, кто в свое время был прославленным детским писателем.
В те же 1840-е годы появились первые переводы повести Ксавье де Местра La jeune Sibérienne (1815) – сначала под названием «Параша-сибирячка» (1840), а потом под названием «Молодая сибирячка» (1845). Это подлинная история из русской жизни начала XIX века, рассказанная французским автором. Параша прошла пешком из Сибири до Петербурга, преодолев за двадцать месяцев в общей сложности около трех тысяч километров. Она надеялась добиться помилования для отца. В пути она болела, голодала, мерзла, никто ей не помогал, никто не жалел, но она умудрилась добраться до царицы и, преодолев все препоны бюрократии, рассказать государыне свою историю. Параша обещала уйти в монастырь, если удастся спасти отца, и до своей смерти в 1809 году жила монахиней в Новгороде. Эта история бескорыстной любви и самопожертвования ради родителей публиковалась бесчисленное множество раз во все новых переводах и адаптациях вплоть до 1917 года.
Поэзия для детей достигла нового художественного уровня с публикацией в 1852 году четырех лирических стихотворений Василия Жуковского. Книжечка вышла в немецком городе Карлсруэ с посвящением двум детям Жуковского – Павлу и Александре. Поскольку дети росли в чужой стране, Жуковский хотел, чтобы у них было что читать по-русски. Птицы и звери в стихах представлены с теплотой и симпатией. «Котик и козлик» напоминают двух разыгравшихся детей. Птичка в «Жаворонке» радуется весне и прославляет Бога своей песенкой, а другая птичка в одноименном стихотворении («Птичка») служит поводом для читателя подумать о том, что происходит с птицами, когда они улетают из России в теплые страны. Стихотворение «Мальчик-с-пальчик» рассказывает об одном дне из жизни этого малютки, который обитает среди цветов, пчел, бабочек, светлячков и эльфов. Все четыре стихотворения были позже положены на музыку, что свидетельствует об их мелодичности.
Профессор Яков Грот (1812 – 1893) собрал свои стихотворения, прежде печатавшиеся в журнале Ишимовой «Звездочка», в один том под названием «Литературные опыты. Чтение для юношества» (1848), а потом, по просьбе учителей, переиздал их, добавив новый материал, с новым названием «Стихи и проза для детей» (1891). В предисловии к этому изданию Грот излагал свою программу: «пробуждение в подрастающем поколении добрых чувств и благородных стремлений»[65]. Он прославляет работу («Труд»), русские зимние забавы («Зимнее веселье»), истинную дружбу («К другу») и призывает поддерживать порядок («Порядок»), при этом пытаясь как можно лучше подражать голосу самого ребенка.
Невиданным успехом пользовалась в России книжка Генриха Гофмана Der Struwwelpeter. Первый перевод, озаглавленный «Степка-Растрепка», издан в 1849 году, всего через четыре года после выхода оригинала. Следующий перевод – «Петя-Замарашка» – появился еще через четыре года. Издатель Маврикий Вольф понял коммерческий потенциал книжки-картинки Гофмана и продолжал выпускать новые издания «Степки-Растрепки». Десятое появилось в 1914 году. К этому времени было продано не меньше 160 000 экземпляров книжки.
Многим критикам и родителям не понравились черный юмор и бессердечие, с которым автор расправляется с непослушными детьми, если они отказываются есть суп, балуются со спичками, сосут палец, дразнят чернокожих или не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Феликс Толль называл книгу вульгарной, считал, что популярность объясняется только ее примитивностью и неразвитым художественным вкусом читателей. В книге нет ничего положительного, несмотря на утверждения тех, кто считал, что непослушные дети исправляются после ее прочтения. Если они действительно исправляются, то у них возникают новые недостатки, например, плохой поэтический вкус, утверждал Толль[66].
А поэт Александр Блок восхвалял «Степку-Растрепку», утверждая, что это «книга очень смелая и жизненная, и совершенно лишенная пошлости»; особенно он восхищался главным героем[67]. Блок превозносил и неизвестного русского переводчика, который мастерски использовал аллитерации и различные стихотворные размеры. Столь быстрого перехода от причины к следствию, от «преступления» к гипертрофированному наказанию в русской детской литературе еще не бывало, хотя сам Степка чем-то напоминал русского кукольного Петрушку. Художники Александр Бенуа и Мстислав Добужинский вспоминали «Степку-Растрепку» как одну из самых любимых книг детства. Однако Надежда Крупская признавалась, что книга Гофмана, первая книга в ее жизни, вызвала у нее кошмары[68].
После такого успеха «Издательство М.О. Вольфа» напечатало несколько других книг «от автора» «Степки-Растрепки», очевидно имея в виду не Генриха Гофмана, а анонимного русского переводчика. Настоящим автором одной из них, «Говорящие животные» (1860), которая включала нравоучительные истории в форме басен, был еще один немец, Адольф Глассбреннер. И в оригинале (Sprechende Tiere, 1854), и в русском издании использовались иллюстрации Карла Рейнхардта. «Еще говорящие животные» (1860) – перевод книги Генриха Горвица Neue Sprechende Tiere (1854), тоже с рисунками Рейнхардта. Немецкий художник, кроме того, иллюстрировал и «Путешествие в сказочную страну» (1860). Издатели уменьшали расходы, печатая книги в Лейпциге с оригинальных печатных форм. Эти книжки-картинки являлись новым жанром для русской детской литературы.
Художник Добужинский и советский писатель Л. Пантелеев с теплотой вспоминали изобретательную пародию или, согласно некоторым критикам, вульгарную имитацию «Степки-Растрепки», называвшуюся «Про Гошу Долгие-Руки» (ок. 1870), – снова перевод, но на этот раз не с немецкого, а с французского. И текст, и иллюстрации Les Infortunes de Touche-à-Tout (1861) принадлежат карикатуристу Берталю. До невозможности любопытный Гоша не обращает внимания на запреты родителей и в результате попадает в ситуации еще более ужасающие, чем у Гофмана. Ковыряние в носу, например, приводит к тому, что нос вырастает невероятно большим, и бедному мальчику приходится возить его в тачке. Гоша тайно ест тесто, и за это ему уготована страшная участь: он так надувается, что его, словно воздушный шар, уносит ветром. Критик из журнала «Семейные вечера» (1870) не был слишком озабочен отсутствием вкуса: «Рассказ о Гоше составлен без претензий. Он имеет в виду дать детям забаву, на что никак нельзя не признать их права»[69].
