Ознакомительная версия.
Это далеко не полный перечень всех участвующих в процессе систем, но для иллюстрации моего тезиса достаточный. Самые тривиальные повседневные события складываются из фактов, которые выглядят очевидными и простыми лишь благодаря неустанно работающему в нашей голове Пемберли – огромному мыслительному хозяйству с вышколенными исполнительными слугами, действия которых сознательному анализу не поддаются. Каждая из специализированных систем отвечает лишь за определенный аспект информации о происходящем в окружающем мире, но производит на его основе сложные умозаключения. Вот почему все эти системы мозга называются системами гипотетических умозаключений или логического вывода.
И тут наука расходится с тем, что нам представляется по наитию. Что может быть сложного в понимании, например, того, как движутся предметы, когда их толкнешь; что происходит при столкновении; почему предмет падает, если теряет опору, – иными словами, в «интуитивной физике», как ее называют психологи? Если уронить предмет, ожидается, что он упадет вертикально вниз. Если бросить мяч в стену, ожидается, что он отскочит примерно под тем же углом, под которым прилетел. Если на пути катящегося бильярдного шара лежит другой бильярдный шар, ожидается, что они столкнутся, а не пройдут один сквозь другой. Если бросить теннисный мяч с размаху, ожидается, что он полетит выше и быстрее, чем при вялом подкидывании. Интуитивная физика, как и ее научная сестра, имеет свои законы. И законы эти принимают форму ожиданий, которые мы строим, отталкиваясь от внешнего вида окружающих предметов и их действий. При этом о наличии фиксированных ожиданий мы обычно не подозреваем, они проявляются, лишь когда некий аспект окружающей материальной действительности нарушает соответствующие законы. Поэтому экспериментальные психологи часто прибегают к дешевым трюкам для создания противоестественных ситуаций.[28]
Интуитивная физика строит умозаключения о том, что заведомо не поддается визуальному наблюдению, на основе видимых явлений (например, движения предметов). Возьмем, например, причинно-следственные связи между событиями. Видя, как один бильярдный шар врезается в другой, вы неизбежно заключаете, что второй шар откатился, потому что в него врезался первый. Эти причинно-следственные связи мы видим даже там, где физические объекты не участвуют. Если показать испытуемым движущиеся на экране цветные диски, они «увидят», что один диск «врезался» в другой, «толкнул» его и т. д. Это происходит, даже если испытуемым известно, что на экране есть только световые точки, поэтому ни врезаться, ни толкаться там нечему.
При смене настроек изображения причинно-следственная иллюзия пропадет. Теперь испытуемые будут видеть только независимо движущиеся диски без всяких причин и следствий. В 1940-х гг. психологи Альбер Мишотт и Фриц Хайдер показали, что такие причинно-следственные иллюзии стабильны – все утверждают, что «видели» причину – и строятся на точных математических взаимоотношениях между движением объектов: иллюзию можно устранить или воссоздать, изменив настройки согласно точным формулам. Более того, Хайдер и Мишотт продемонстрировали, что точки на экране могут предстать не только движущимися и сталкивающимися физическими телами, но и живыми существами, которые «гоняются» друг за другом или «убегают». Соответствующим образом задав пространственно-временные характеристики движения точек относительно друг друга, можно создать иллюзию «социального взаимодействия». Как и в более простых экспериментах, взрослые испытуемые знают, что перед ними лишь точки на экране, однако невольно воспринимают их как участников «погони» или «стремящихся к цели».[29]
В предыдущей главе я упрощенно показал, как выглядит обращение к онтологическим категориям. У нас в сознании имеется каталог окружающих нас предметов – с рубриками типа «животное», «человек», «рукотворный предмет» и краткой теоретической справкой по каждой рубрике. В частности, теоретическая справка утверждает, что животные рождаются от животных того же вида, что форма и материал рукотворных предметов продиктованы их назначением и функцией и т. д. Однако термин «теоретический» может увести нас в сторону, поэтому давайте сделаем уточнение. Визуальное или иное восприятие объекта включает у нас определенный комплекс систем логического вывода. Они не включаются все разом на каждый объект. Говоря, что объект принадлежит к той или иной категории, мы как раз и подразумеваем, что определенным типом объектов активируется определенный комплекс систем логического вывода.
Вернемся к нашим полицейским и ворам: у вас возникали определенные ожидания относительно физики движений собаки и старика. Поэтому, когда их траектории пересеклись, вас ничуть не удивило, что они столкнулись (а не прошли друг сквозь друга). Следовательно, можно утверждать, что восприятие действий собаки и человека включило в вашем сознании систему интуитивной физики. Система приводится в действие и тогда, когда вы смотрите на неподвижные предметы (например, деревья) или на рукотворные объекты. Однако вдобавок к системе интуитивной физики сцена с собакой, стариком и полицейской запускает и систему распознавания намерений, поэтому вы автоматически предполагаете, что собака пыталась поймать кошку, старик пытался избежать столкновения с собакой, а полицейская пыталась догнать старика. Кроме того, эта сцена требует участия более сложной системы интуитивной психологии, которая отвечает за выведение тонких умозаключений вроде «она поняла, что он не догадался о том, что она не подозревала о совершенном им правонарушении» – вывод, который применительно, например, к дереву не был бы сделан вовсе, а применительно к мыши или червю принял бы сильно упрощенную форму. То, что отвертка твердая и острая, – ожидание, порожденное системой взаимосвязи структуры и функции. Эта же система активируется при виде частей тела животных или человека: вид кошачьих когтей рождает у нас немедленное предположение, что они нужны, чтобы потрошить добычу. А при виде инструмента у вас сразу же всплывает характеристика не только его функциональных качеств, но и положения в руке человека: например, отвертка или бурав предназначены для вращения, а лом – для отжатия.
Из всего этого следует, что «онтологические категории с теоретической справкой», как я их назвал, можно заменить списком соответствующих систем логического вывода. Если объект активирует в нашем сознании интуитивную физику, распознавание намерений, а также некоторые биологические предположения, которые я затрону чуть ниже, как правило, мы относим его к «животным». Если, кроме этих систем, он приводит в действие еще и интуитивную психологию, мы определяем его как «человека». Если он активирует физику и структурно-функциональные связи, это либо «рукотворный предмет», либо «часть тела животного». Если он также включает целенаправленное применение, мы обычно причисляем его к «инструментам». Итак, вместо сложной мысленной энциклопедии с теоретическими выкладками о том, что такое животные, артефакты и люди, у нас появляются датчики, включающие одни системы и выключающие другие.
В последнее время наши знания о системах логического вывода сильно обогатились благодаря сделанным независимо друг от друга открытиям в четырех разных областях. Экспериментальные исследования с участием нормальных взрослых испытуемых показали, что интуитивные предположения относительно различных аспектов окружающей действительности строятся по особым законам, в число которых, как мы вскоре увидим, входит и причинно-следственный. Исследования когнитивного развития продемонстрировали с гораздо большей достоверностью, чем прежде, как некоторые из этих законов формируются в самом раннем детстве и позволяют быстро усваивать огромные объемы знаний. Технологии сканирования достигли уровня точности, позволяющего наблюдать за током крови и электромагнитным излучением мозга и, соответственно, видеть, какие участки коры мозга и других отделов при каких задачах активизируются. И наконец, нейропсихологи открыли целый комплекс когнитивных патологий, которые выводят из строя одни механизмы логического вывода, не затрагивая при этом другие, что может немало рассказать нам об устройстве системы в целом.
Хитросплетение. Системы логического вывода
Итак, согласно этой модели, умными нас делает не набор энциклопедических справок об артефактах и животных вообще, а выборочное включение и выключение узкоспециализированных систем при рассмотрении разнообразных объектов. Эта модель превосходит предыдущую по нескольким статьям. Во-первых, она учитывает тот факт, что некоторые системы логического вывода приводятся в действие несколькими разными видами объектов. Распознавание намерений применимо и к собакам, и к людям. Структурно-функциональная взаимосвязь применима и к рукотворным предметам, и к некоторым частям тела. Кроме того, моя подача онтологических категорий как универсальных и непреложных может ввести в заблуждение, поскольку многие объекты мигрируют из одной так называемой категории в другую в зависимости от контекста. Например, выловленная из моря, отваренная и поданная на стол рыба рассматривается уже не как представитель животного мира, а в какой-то степени как рукотворный предмет. Если же шлепнуть ею кого-то по лицу, она превратится в орудие. Разумеется, сам предмет остается неизменным, меняются только производимые умозаключения. Сперва рыба воспринималась как «животное», а значит, при виде ее движений у нас включалась система определения намерений и мы машинально задавались вопросом, что ей нужно. Превращение рыбы в «рукотворный предмет» подразумевает такие же машинальные вопросы «Кто ее сделал?» и «С какой целью?». То, что рыба становится «орудием», порождает умозаключения типа «если она тяжелая, то удар будет сильным», «хвост сужается, значит, за него удобнее хвататься» – так включается система структурно-функциональной взаимосвязи.
Ознакомительная версия.
