Затем СССР был разрушен, и начались первые факты расовой нетерпимости. Политики Запада изо всех сил пытались разрушить многонациональную среду, унаследованную от советского режима, раскалывая ее на небольшие фрагменты, отделенные от большого центра – Кремля. В качестве основного элемента эксплуатировалась пропагандистская русофобия, на которой строились локальные национализмы. Так, со дня на день, некоторые из наших соседей молдаван начали ненавидеть нас. Когда я обнаружил надпись на воротах нашего дома, мне понадобилось не более получаса, чтобы найти автора. В нашем районе присутствовал уголовный элемент, у которого были глаза и уши повсюду. Нельзя было сделать ни шагу, не будучи замеченным внимательным очевидцем. С сожалением я обнаружил, что плакат сделал один из моих друзей, парень-молдаванин, который жил по соседству.
Я пошел к нему домой, чтобы прояснить ситуацию, и нашел его в саду в куртке военного образца. Он бросал нож в один из наших школьных учебников. Обложка была с видом Красной площади в Москве. Я попытался поговорить с моим другом, но не узнавал его – он был груб и огрызался, называя меня оккупантом. Он требовал, чтобы мы убирались на родину своих предков, если наша семья хочет остаться в живых. Я не сердился на него, потому что чувствовал, что он находится под влиянием какой-то зловредной идеи. Мне хотелось выяснить, откуда могла появиться эта идея. Я стал внимательнее прислушиваться к разговорам взрослых, высказывавшихся по политическим вопросам, а затем к речам новых политиков демократической ориентации на телевидении и в жизни. С удивлением я обнаружил, что именно они распространяют идеи расизма.
Вдруг ситуация в нашей стране стала предельно ясной: нас подталкивают на грань гражданской войны, с каждым днем все больше и больше. Я складывал воедино отдельные фрагменты печальной мозаики. Постепенно до меня доходило, что наше общество деградирует из-за новой прозападной политики. Все ошибки советского режима, все его негативные последствия молдавские демократы и националисты открыто возлагали на русский народ, «оккупировавший» молдавские земли. В некоторых районах Молдавии были отключены российские телевизионные и радиоканалы. Основные газеты в стране соревновались в нагнетании националистической горячки, интеллектуалы присоединились к позорной ксенофобской кампании, массы голодных и сбитых с толку бывших советских граждан, потерявшие все с распадом СССР, собирались на площадях и под воздействием дурмана националистической пропаганды выражали свой гнев и ненависть к русским.
Тем временем мой отец, как и многие из его друзей, каждый день приносил домой оружие и коробки с боеприпасами, которые они тайно выменивали на близлежащих военных базах. Он не сомневался, что скоро начнется война, мы же будем покинуты всеми и останемся лицом к лицу с теми, кто хочет уничтожить нас. Ровно через три месяца после того дня, когда я обнаружил плакат на воротах дома, в нашем городе началась одна из самых жестоких и кровавых гражданских войн постсоветского периода. Менее чем за месяц бомбардировок и ракетных обстрелов, уличных боев с использованием танков и крупнокалиберных орудий безумие войны унесло несколько тысяч жизней. Наш мир захлебнулся в крови братоубийственной бойни.
Я, двенадцатилетний мальчишка, все время проводил на улице с друзьями. Мы передвигались наперегонки на велосипедах с «калашниковым» на плече, ловко увертывались от снайперских пуль, собирали патроны, снимали оружие с погибших, которое еще могло послужить живым в бою. Мы пытались помочь нашим отцам, чтобы противостоять захватчикам.
Моя соседка Таня, девушка двадцати одного года, на седьмом месяце беременности, была убита во дворе своего дома от пули другой девчонки, двадцатипятилетней наемницы-снайпера из Эстонии. Ее захватили наши милиционеры и сбросили с крыши здания, где она организовала огневую позицию. Мой друг Сергей, на год старше меня, был убит минометным осколком от снаряда, взорвавшегося в нескольких десятках метров от нас. Это было лето ужаса, сделавшего из детей взрослых.
Слава богу, подавляющая часть молдавского народа не поддалась безумию расистской идеологии. Многие молдаване моего города боролись бок о бок со своими братьями русскими, украинцами, евреями, болгарами и представителями других этнических групп. И в конце концов мы вырвали нашу свободу. Именно в то время я понял, насколько страшной и разрушительной может быть идея ненависти. Какой ущерб наносит человечеству пропагандируемая ненависть к ближнему своему.
После войны в Приднестровье прошло несколько лет. Страсти улеглись, и мой друг из Молдовы, автор печально известной надписи на воротах нашего дома, теперь признает, что стал жертвой хитрой и беспощадной пропаганды. Иногда мы созваниваемся по телефону, он женился на русской женщине, у него две прекрасные дочери. Из-за катастрофической экономической ситуации в стране его происхождения сейчас он живет и работает в Москве.
В настоящее время пропаганда русофобии претерпела значительную эволюцию. Чтобы ненавидеть русских, сербов, сирийцев, иракцев, христиан или мусульман больше не нужно быть только жертвой социальных проблем, обездоленным наследником разрушенного режима. Новая игра питается конфликтами идентичности, ценностей и все более абстрактной интерпретации концепции демократии. Сегодня дело не только в городских площадях. Чтобы испытать остроту ощущений в борьбе за всеобщую справедливость и прикоснуться рукой к миру готовых истин, достаточно выйти в Интернет, погрузиться в основные каналы информации. Для этого достаточно обзавестись смартфоном с нужными приложениями, и ваше мнение будет воспринято, превратившись в тяжелый и беспощадный металлический шар-бомбу, которым любой желающий может снести структуры, мешающие сформировать мир по произволу тех, кто все это задумал и организовал. Перед нами коррумпированные политики, олигархи грязных финансов, авантюристы от демократии массового уничтожения, дельцы оружейного лобби, фармацевты, магнаты строительства и энергетики. Мы брошены на милость глобальных драматических событий, которые воздействуют на миллионы мозгов, связанных в единую сеть глобальной фобии.
Николай Лилин, писатель
Глава 1. Предвестники землетрясения
Русофобия является константой международных отношений на протяжении последних пяти веков. На первый взгляд, нет необходимости писать об этом целую книгу. Мировая западная литература насквозь пропитана русофобией. Впрочем, не только западная. Это характерно и для русскоязычной литературы. А как насчет кино? Голливуд сочится русофобией, как губка. Голливудская русофобия производится в промышленном масштабе.
Здесь начинается череда интересных вопросов. Некоторые из них являются историческими, другие относятся к текущим событиям и новостному ряду. На самом деле мы живем в очень интересное время. Все времена интересны, особенно для тех, кто живет внутри них. Однако нынешнее время действительно особенное. Такое бывает в межсезонье – вдруг начинаешь понимать, что происходит нечто важное. Так, например, было в Европе на протяжении десяти столетий после падения Римской империи. Тогда мало кто осознавал разрыв исторической ткани; преобладала концепция преемственности.
Тем не менее последние триста лет воспринимаются как шоковый период. Христофор Колумб, вероятно, не осознавал масштаба произведенного им сдвига. Вызванное Галилеем ускорение не было понято кардиналом Беллармино[14]. Однако и сам Галилей не осознавал, какое потрясение может вызвать его учение о «разумном опыте и его доказательствах»[15].
С тех пор человечество неоднократно испытывало потрясения. Но то, что происходит на наших глазах, есть нечто совершенно новое. Если бы динозавры в свое время обладали нашим концептуальным аппаратом, то на пороге своего исчезновения они должны были бы испытать на своей шкуре те же самые ощущения, которые мы переживаем сегодня. Мы знаем, что подобного концептуального аппарата у динозавров не было, вследствие чего они вымерли, так и не поняв причин своей гибели. Мы находимся не в лучшей ситуации. Мы не обладаем совокупностью «концептуальных идей», необходимых для прогнозирования и выработки умения различать гибельные знаки на горизонте. Мы не разумнее туземцев с острова Пасхи, которые срубили последнюю пальму на своем острове. Понимали ли они, что творят? Судя по всему, нет.
Нам уже давно следовало бы спросить самих себя: что мы разрушаем? Но мы на эту тему молчим. Тем не менее есть нечто, что мы все равно ощущаем как бы кожей. Морозные мурашки пробегают по спине, вызывая болезненные покалывания. Мы нутром чувствуем, что стоим на пороге радикальных перемен, которые могут повлиять на выживание будущих поколений. Грядущие события могут изменить течение времени.
