Ознакомительная версия.
– У тебя нет выхода. Тебе обязательно нужно прочесть стихотворение.
Тогда Имам начал читать стихи следующего содержания:
«Они сделали своим обиталищем высокие крепости, а вокруг них все время были вооруженные люди, которые охраняли их, однако никто из них не смог предотвратить наступление смерти и защитить своих господ от ударов судьбы.
В конце концов из этих неприступных крепостей и укрепленных цитаделей они были сброшены в могильные ямы, и сколь несчастными были они в этих могилах.
Тогда глашатай прокричал и возвестил им: «Куда пропали все эти украшения, короны, власть, роскошь и великолепие? Куда пропали эти изнеженные лица, которые из-за своей гордости и надменности всегда прятали себя от взоров людей за цветастыми занавесями?
Могила выдала их позорный конец. Эти изнеженные лица в конце концов стали местом скопления ползающих по ним земляных червей![46]
Они долгое время пожирали блага этого мира, глотая все подрад, а сегодня эти пожиратели всего и вся сами поглощены землей и живущими в ней насекомыми!»
Необыкновенный голос Имама проникал в самую глубь души тех, кто слушал его, включая самого Аль-Мутаваккиля.
Когда Имам закончил чтение стихов, винные пары выветрились из голов всех предававшихся возлияниям на том пиршестве. Аль-Мутаваккиль с силой швырнул свой кубок на землю, а из его глаз рекой полились слезы.
Таким образом, пиршество было испорчено, а свет истины сумел, пусть ненадолго, но очистить одно огрубевшее сердце от налета гордости и беспечности[47].
Аббасидский халиф Аль-Мамун[48], который был умным и рассудительным правителем, нанес поражение своему брату Мухаммад-Амину и устранил его, после чего его власть и влияние распространились на всю обширную территорию тогдашнего халифата. Он был все еще в Мерве[49] (который тогда являлся частью Хорасана), когда написал в Медину письмо Имаму Ризе (А)[50] и вызвал его к себе. Достопочтенный Риза извинился перед халифом и сообщил, что по некоторым причинам не может поехать к нему в Мерв. Однако аль-Мамун не унимался и посылал одно письмо за другим, пока Имаму не стало ясно, что халиф от него не отстанет.
Имам Риза выехал из Медины и направился в Мерв.
Аль-Мамун предложил ему приехать и занять пост халифа. Имам Риза не поддавался на эту уловку, с самого начала поняв, что за замыслом аль-Мамуна кроется какая-то политическая интрига.
Так продолжалось около двух месяцев: хадиф настаивал на своем, а Имам Риза упорно отказывался. В конце концов аль-Мамун понял, что его план не будет принят, и предложил Имаму стать его преемником. Имам согласился с тем условием, что преемниче-ство будет лишь номинальным, а Имам не будет брать на себя никакой ответственности и ни во что не станет вмешиваться. Халиф принял его условие.
Аль-Мамун взял по этому поводу с людей присягу. Он разослал по городам циркуляр и распорядился, чтобы имя Имама Ризы выбивали на монетах и упоминали с минбаров мечетей во время проповеди.
Наступил Праздник жертвоприношения. Аль-Мамун направил к Имаму гонца и попросил его прибыть в соборную мечеть и совершить вместе с народом праздничную молитву, чтобы придать людям большую уверенность в его праве наследования. Имам ответил: «Мы договаривались о том, что я не буду вмешиваться ни в какие официальные дела, а потому я вынужден вам отказать».
Аль-Мамун прислал новое письмо, в котором говорилось, что целесообразнее было бы пойти на молитву, чтобы окончательно закрепить право преемничества. Он так настаивал, что в конце концов Имам сказал: «Мне было бы лучше отказаться, но если уж я обязательно должен пойти, я выполню эту обязанность так, как ее выполняли Посланник Аллаха и Али б. Аби Талиб».
Аль-Мамун ответил: «Ты волен поступать, как тебе угодно».
Утром праздничного дня военачальники, аристократы и другие знатные люди облачились в изысканные одежды, как это было принято во время правления халифов, надели украшения, сели верхом на коней в роскошной сбруе и встали у дверей дома Имама, приготовившись к праздничной молитве. Горожане высыпали на улицы ожидая появления пышной процессии преемника халифа, чтобы проследовать вместе с ним к месту совершения молитвы. Многие даже поднялись на крыши своих домов, чтобы лучше рассмотреть все величие и роскошь процессии Имама. Все ожидали того момента, когда двери дома Имама откроются и из них покажется августейшая особа.
С другой стороны, в соответствии со своей договоренностью с аль-Мамуном Достопочтенный Риза был готов принять участие в праздничной молитве при условии, что он проведет богослужение так, как это делали Посланник Аллаха и Али аль-Муртаза, а не так, как вошло в обычай у следующих халифов. Поэтому для начала он принял полное омовение и повязал на голову белоснежный тюрбан, один конец которого свесил спереди на грудь, а другой – на спину между лопаток. Имам разулся, приподнял полы своей одежды и велел сделать то же самое своим сопровождающим, взял в руки посох с железным наконечником и вместе со спутниками вышел из дома. Согласно исламской традиции, он громким голосом провозгласил: «Аллаху акбар! Аллаху акбар!»
Верующие стали повторять вслед за Имамом поминание Аллаха. Люди так рьяно и увлеченно произносили свидетельство величия Всевышнего, что казалось, будто бы эти слова доносились отовсюду – от земли, небес, домов и заборов. Имам на миг остановился перед домом и громко произнес:
الله اَکبَرُ الله اَکبَرُ، الله اَکبَرُ عَلی ما هَدانا الله اَکبَرُ عَلی ما رَزَقَنا مِنْ
بَهِيمَةِ الاَنْعامِ، وَالحَمْدُ لله عَلی ما اَبْلانا
«Аллах велик! Аллах велик! Аллах велик! За то, что Он наставил нас на прямой путь. Аллах велик! За то, что Он дал нам пропитание из домашней скотины. Слава Аллаху за то, что Он испытал нас!»
Люди единодушно повторяли эти слова – в один голос, со слезами на глазах. Их переполняли сильнейшие эмоции. Военачальники и офицеры, прибывшие верхом и в официальном облачении, полагали, что наследник халифского престола появится перед ними с царскими почестями и в роскошных одеждах, сидя на коне. Увидев Имама в столь простом одеянии, шедшего пешком и обращавшегося к Всевышнему, воины были настолько потрясены, что начали плакать и громко провозглашать свидетельство величия Аллаха. Они торопливо спешились и немедленно разулись. Каждый, кто имел при себе нож, чтобы разрезать шнурки на сапогах и не задерживать себя их развязыванием, считал себя счастливее остальных.
Прошло не так много времени, и город Мерв наполнился плачем и криком. Люди были охвачены волнением и возбуждением. Каждые десять шагов Имам Риза останавливался и четырехкратно свидетельствовал величие Аллаха, а верующие со слезами на глазах громко вторили ему. Величие истины настолько завладело сознанием горожан, что внешняя роскошь, которую они ожидали увидеть, была полностью забыта. Все собравшиеся стройными рядами с большим воодушевлением и волнением направились в сторону места молитвы.
Приближенные Аль-Мамуна сообщили халифу, что, если церемония будет продолжаться еще хотя бы несколько минут и Али б. Муса дойдет до мечети, возникнет опасность переворота. Аль-Мамун задрожал от одной только мысли об этом. Он срочно отправил гонцов за Имамом и попросил его вернуться обратно под тем предлогом, что мероприятие может доставить Достопочтенному Ризе неудобство и даже повредить ему. Имам попросил свою обувь и одежду, вернулся домой и сказал: «Я ведь с самого начала просил избавить меня от этого»[51].
В ту ночь он все время слушал, что говорила его мать, сидевшая в углу комнаты, обратившись в сторону киблы[52]. Он наблюдал, как в ту ночь на пятницу его мать то вставала, то опускалась на колени, совершая поясные и земные поклоны. Хотя он был еще ребенком, он внимательно следил за тем, что же его мать, столько молившаяся о благе для мусульман, как мужчин, так и женщин, упоминая каждого из них по имени и испрашивая для каждого из них у Всевышнего счастья, милости, добра и благословения, попросит у Аллаха для себя самой?
В ту ночь Имам Хасан[53] не спал до самого утра и наблюдал за своей матерью, праведной Фатимой (мир ей!). Он все ждал, что же скажет о себе его мать, какого блага или счастья она попросит у Аллаха? Ночь сменилась утром, а его мать так и провела ее в поклонении и мольбах за других людей. Имам Хасан не услышал от матери ни единого слова о самой себе. Утром он сказал ей: «Мамочка! Почему, сколько бы я не слушал, ты все время молилась о благе для других, а о себе не сказала ни слова?». Добрая мать отвечала сыну: «Дорогой сынок! На первом месте соседи, а уже потом свой собственный дом»[54].
Истец вручил свою жалобу тогдашнему халифу Умару б. Хаттабу[55].
Стороны судебного разбирательства должны были явиться и принять участие в рассмотрении дела. Ответчиком по этому делу являлся Али б. Аби Талиб. Умар попросил явиться истца и ответчика, а сам занял место судьи. Согласно исламским законам, стороны разбирательства должны занять место рядом друг с другом, бок о бок, чтобы соблюдался принцип их равенства перед судом. Халиф назвал истца по имени и повелел ему встать напротив судьи. Затем он повернулся к Али и сказал: «О Абу-ль-Хасан, займи свое место подле истца». Услышав эти слова, Али изменился в лице, на котором проступили признаки явного недовольства.
Ознакомительная версия.
