Ознакомительная версия.
Пир заканчивался, слуги с факелами и фонарями, adversitores, провожали своих хозяев домой, указывая им на камушки, которые могли лежать на пути и которые те могли не заметить в силу того, что повторные возлияния сделали их зрение менее острым.
Нельзя не упомянуть в этом списке основных слуг любого достойного дома и прегустатора, который пробовал или испытывал воздействие яств до того, как к ним прикоснутся гости, как и главного управляющего и распорядителя пира, который занимался бесконечным множеством мелочей в кухне, погребе, кладовой, всем, что касалось буфета и столовой.
Объединяя в своем лице все эти разнообразные обязанности, он все выполнял самостоятельно. Малейшая небрежность, малейшее проявление легкомыслия с его стороны могли разрушить репутацию и крайне навредить пышному гостеприимству, которое хотел выказать хозяин дома.
Даже армейский генерал никогда не трепетал под грузом такой страшной ответственности.
Виночерпий и триклиниум: 1 – виночерпий с изображения в Геркулануме; 2 – триклиниум. Изображение скульптуры в Помпеях
Procillatores, или виночерпиям, вменялось в обязанности наполнять чаши и подавать их правителям. Эта должность была известна в Египте, и древние превратили Ганимеда в виночерпия богов.
У Карла Великого были главные виночерпии, отмеченные королевскими привилегиями и числившиеся среди самых знатных лиц государства. Самый главный носил титул échanson (виночерпия, стольника) короля, звался старшим, лучшим или великим виночерпием. В XV веке échansons выполняли свои обязанности только на коронациях, свадьбах и торжественных выходах короля и королевы. Людовик XVIII восстановил должность premier échanson, упраздненную в 1830 году.
Кроме того, существовал класс несчастных, безвестных, презираемых рабов, чей полезный труд делал их необходимыми и к которым относились почти как к вьючному скоту. В список низших слуг входили:
lecticarii, что носили паланкины с высокомерными матронами или благородными сенаторами к пиршественным залам;
истопники, рубившие дрова, зажигавшие огонь и поддерживавшие его в очаге;
подметальщики, чей беспрестанный труд содержал апартаменты и мебель в чистоте;
мойщики, которые губкой и тряпкой очищали драгоценные столы, украшавшие cœnaculum, или столовую, и которым иногда приходилось ставить на них обеденные приборы.
Этот быстрый набросок позволит читателю сформировать довольно правильное представление о комфорте и роскоши, преобладавших у римлян и примером которых им послужили греки. Вряд ли существует необходимость отмечать, что виночерпии, управляющие, нарезчики блюд и другие домашние слуги в современной Европе выполняют обязанности, аналогичные тем, что выполняли рабы в Италии, но достоинство последних было унижено клеймом рабства и заведенным порядком, в то время как сейчас этими работами заняты обычные граждане.
Евреи и египтяне омывали ноги гостям, которых принимали в своих домах и предлагали им большие порции еды в знак великого уважения. Эти безыскусные и гостеприимные традиции исчезли вместе с непритязательностью первых веков.
Греки требовали, чтобы их гости прибывали не слишком рано и не слишком поздно. То было правило вежливости, от которого ничто не могло их освободить и которое мы сами соблюдаем в наши дни.
В гомеровскую эпоху каждый получал свою долю мяса и вина, и тот человек, что гордился в те времена своим знанием науки жить, никогда не упускал возможности предложить своему соседу часть своего обеда. Так, Улисс отдал Демодоку половину «говяжьего филея», которую ему подали. Верно, что царь Итаки считался образцом обходительности и деликатности.
Другой обычай (как говорят, принятый лишь в современных тавернах и столовых залах) состоял в том, чтобы разогревать остатки предшествующего пира для других гостей. Это должно быть свидетельствует об очень скудном питании, поскольку греки славились своим чудовищным аппетитом, а их трапезы длились бесконечно. Пир Менелая, отмеченный Атенеем, служит тому доказательством. Вначале они ели, не говоря ни слова, а прожевав непомерное количество пищи, начали вести беседу. Затем, умыв руки, лица и бороды, снова атаковали стол, съев еще более огромное количество блюд, чем на первое. Когда пыл и энергия нападавших, казалось бы, истощились, они с жадностью, почти не переводя дыхания, набросились на новые яства. Они не устояли ни перед чем. Блюда были опустошены. Об их достижениях свидетельствовало лишь несколько оставшихся косточек. Наводящий на грусть, несытный трофей для будущих гостей.
Архестрат, чьи гастрономические аксиомы мы не слишком уважаем, питал неприязнь к пирам, которые устраивали для множества гостей. Ему казалось достаточным пригласить на торжество троих-четверых, не больше пяти, тщательно, искусно подобранных, чтобы тишина поддерживалась так долго, как это необходимо, когда кто-то ест, как сказал Монмор.
Лакедемоняне допускали приглашение пятнадцати гостей, но они избирали «правителя пира», и сей самодержец на час принимал безапелляционные решения по всем вопросам, чтобы не подвергать риску спокойную обстановку во время застолья.
В Афинах было принято собирать гораздо большее число людей. Платон дал ужин для двадцати восьми своих друзей. Сотни граждан часто собирались вместе за общественными трапезами, но в таких случаях посылали магистрата, чтобы он следил за соблюдением благопристойности, умеренности и трезвости.
Римляне же понимали, что по-настоящему жить можно лишь за столом, поэтому тех, кого приглашали на трапезу, они называли conviva (застольный товарищ, сотрапезник) от слов cum vivere (жить вместе, сообща). Очаровательны легкость, доброта, радушие, которые крепнут и находят проявления среди тех, кто ест одни и те же блюда, осушает за дружбу кубки одного и того же вина и расстается с надеждой вскоре вернуться к тем же удовольствиям.
В Риме, как и в Греции, люди были очень вежливы, когда встречались в обеденной зале. Они низко кланялись друг другу. Это проявление римской вежливости напоминает очень хорошую фразу Фонтенеля, которую мы не можем не процитировать. Великий племянник великого Корнеля по дороге к столу прошел мимо мадам Гельвеций, которую он не заметил. Тогда Фонтенелю было 90. Она сказала: «Послушайте, я ценю вашу обходительность: вы прошли мимо, не взглянув на меня». Галантный старец ответил ей: «Не удивляйтесь, мадам. Если бы я взглянул на вас, то никогда бы не прошел мимо».
В 570 году от основания Рима (182 до н. э.) народный трибун Орхий впервые выдвинул закон об ограничении роскоши, предписывавший, чтобы количество гостей не превышало число муз, но было не меньше, чем число граций. Следовательно, считалось, что достаточно пригласить семерых, и некоторые настаивали, что более многочисленное застолье следует называть толпой.
В 548 году от основания Рима консул Фанний ввел в действие закон (Lex Fannia), который запрещал собрания числом более трех человек из одной семьи по обычным дням и более пяти – по нонам или праздничным дням. Об этой суровой мере настойчиво ходатайствовали разумные представители всех слоев населения, которые не могли без содрогания наблюдать за тем, как всю Италию поглощает ужасающая невоздержанность после непристойных оргий, которые мы даже не отважимся описать.
Но кто может прояснить причины вселяющей страх неразберихи и беспорядка, которые охватывают народы на грани их упадка? Рим стыдился своих древних добродетелей и прятал их за развязностью и преступными деяниями. Он исчерпал все чудеса, что только мог изобрести гений развращенности и невоздержанности, – он сотворил монстров!
Разорительные пиршества вскоре снова возобновились, а множество гостей созывалось лишь из необузданного желания показухи и ощущения значимости.
Нельзя забывать о тех ничтожных нахлебниках в Греции и Италии, которым удавалось занять местечко в уголке стола, им уступали скудные порции еды в награду за отвратительное низкопоклонство, проявить которое посчитал бы постыдным даже самый низкий раб. Существовало три категории подобных приживальщиков. Некоторые, нося название шутов, развлекали собравшихся своими гротескными позами и смешными высказываниями. Другие позволяли надирать себе уши и испытывали тысячу других мучений, не говоря о том, что в них кидали куски мяса и кости. Эти терпеливые страдальцы очень потешали греков и римлян.
Паразиты-льстецы были самыми умелыми из этих голодных парий.
К ним хорошо относились и почти уважали. То были люди, обладавшие неким достоинством, которое справедливо ценилось и которому мы по-прежнему отдаем дань справедливости: они льстили каждому, кто угощал их ужином.
Очень сильное, схожее выражение на французском часто заменяет слово parasite, донесенное до нас греками и римлянами. Оно несет ту же идею и звучит как pique-assiette (прихлебатель, нахлебник, приживальщик) – образ, который непременно ассоциируется с презрением и оскорблением.
Ознакомительная версия.
