“I incline to Cain’s heresy (я склонен к каиновой ереси = греху братоубийства; to incline – наклонять, нагибать; склоняться, тяготеть),” he used to say quaintly (говаривал он в эксцентричной манере; quaint – необычный и привлекательный, старомодный и изящный): “I let my brother go to the devil in his own way (я позволяю своему брату = ближнему погибать, как ему вздумается; to go to the devil – пойти ко всем чертям; погибнуть).”
He was austere with himself; drank gin when he was alone, to mortify a taste for vintage; and though he enjoyed the theatre, had not crossed the doors of one for twenty years. But he had an approved tolerance for others; sometimes wondering, almost with envy, at the high pressure of spirits involved in their misdeeds; and in any extremity inclined to help rather than to reprove.
“I incline to Cain’s heresy,” he used to say quaintly: “I let my brother go to the devil in his own way.”
In this character, it was frequently his fortune to be the last reputable acquaintance (а потому очень часто его судьба назначала ему быть последним приличным знакомым; character – характер, нрав; официальное качество, положение, статус) and the last good influence in the lives of downgoing men (и последним благотворным влиянием в жизни опустившихся людей). And to such as these, so long as they came about his chambers (и с такими людьми, если только они приходили к нему в контору; so long as – поскольку; если только; chamber – комната /в жилом доме/; контора адвоката), he never marked a shade of change in his demeanour (он продолжал вести себя как и прежде: «он никогда не проявлял и тени перемены в своем поведении»; to mark – ставить знак, метку; выражать, проявлять).
No doubt the feat was easy to Mr. Utterson (без всякого сомнения, мистеру Аттерсону это было не трудно; feat – подвиг); for he was undemonstrative at the best (так как он всегда был в высшей степени сдержан; сравните: to be at one’s best – быть на высоте; быть в ударе), and even his friendships seemed to be founded in a similar catholicity of good-nature (и даже его дружба, казалось, основывалась на все том же всеобъемлющем добродушии; to found – основывать /город/; обосновывать, класть в основу; catholicity – католицизм, католичество /греч. всемирность/; многогранность, разносторонность; широта взглядов, терпимость). It is the mark of a modest man (скромным людям свойственно; mark – знак; признак, показатель) to accept his friendly circle ready made (принимать свой дружеский круг уже готовым) from the hands of opportunity (из рук случая); and that was the lawyer’s way (так поступал и адвокат; way – путь, дорога; образ действия, метод, способ).
In this character, it was frequently his fortune to be the last reputable acquaintance and the last good influence in the lives of downgoing men. And to such as these, so long as they came about his chambers, he never marked a shade of change in his demeanour. No doubt the feat was easy to Mr. Utterson; for he was undemonstrative at the best, and even his friendships seemed to be founded in a similar catholicity of good-nature. It is the mark of a modest man to accept his friendly circle ready made from the hands of opportunity; and that was the lawyer’s way.
His friends were those of his own blood (его друзьями были либо его /собственные/ родственники; blood – кровь; род, происхождение), or those whom he had known the longest (либо те люди, которых он знал очень долго: «дольше всего»); his affections, like ivy, were the growth of time (его привязанности, подобно плющу, питались временем; growth – рост, развитие; прирост), they implied no aptness in the object (они не предполагали каких-либо /особых/ достоинств у объекта /привязанности/; aptness – соответствие /чему-либо/; одаренность; apt – годный, подходящий, соответствующий). Hence, no doubt, the bond that united him to Mr. Richard Enfield (отсюда = таковы, без сомнения, были узы, что соединяли его с мистером Ричардом Энфилдом; bond – долговое обязательство; узы, связь), his distant kinsman, the well-known man about town (его дальним родственником, известным богатым повесой; man about town – человек, ведущий светский образ жизни). It was a nut to crack for many (для многих трудноразрешимым оказался вопрос = немало людей ломало голову над тем; nut – орех; to crack – производить шум, треск; раскалывать, разбивать), what these two could see in each other (что же эти двое нашли: «могут видеть» друг в друге), or what subject they could find in common (и какие у них могут быть общие интересы; subject – предмет, тема /разговора и т. п./).
His friends were those of his own blood, or those whom he had known the longest; his affections, like ivy, were the growth of time, they implied no aptness in the object. Hence, no doubt, the bond that united him to Mr. Richard Enfield, his distant kinsman, the well-known man about town. It was a nut to crack for many, what these two could see in each other, or what subject they could find in common.
It was reported by those who encountered them in their Sunday walks (те, кто /случайно/ встречали их во время воскресных прогулок, рассказывали), that they said nothing, looked singularly dull (что они ничего не говорили = шли молча, выглядели чрезвычайно скучающими; dull – тупой; скучный), and would hail with obvious relief the appearance of a friend (и с явным облегчением приветствовали появление /общего/ друга; to hail – окликать; приветствовать; appearance – внешний вид; появление /в поле зрения/; to appear – являться, появляться). For all that, the two men put the greatest store by these excursions (и все же/несмотря на это, оба мужчины = и тот, и другой придавали огромное значение этим прогулкам; store – запас, резерв; значение, важность), counted them the chief jewel of each week (считали их важнейшим украшением каждой недели; jewel – драгоценный камень; chief – главный), and not only set aside occasions of pleasure (и не только пренебрегали /ради них/ другими развлечениями; occasion – случай; to set aside – откладывать /в сторону/; откладывать на время, прерывать), but even resisted the calls of business (но даже воздерживались от деловых визитов; to resist – сопротивляться; воздерживаться /от чего-либо/), that they might enjoy them uninterrupted (для того, чтобы иметь возможность беспрепятственно наслаждаться ими /прогулками/; to interrupt – прерывать; нарушать, мешать; uninterrupted – непрерываемый; непрерывный; ненарушенный).
It was reported by those who encountered them in their Sunday walks, that they said nothing, looked singularly dull, and would hail with obvious relief the appearance of a friend. For all that, the two men put the greatest store by these excursions, counted them the chief jewel of each week, and not only set aside occasions of pleasure, but even resisted the calls of business, that they might enjoy them uninterrupted.
It chanced on one of these rambles (в одну из таких неспешных прогулок вышло так; to chance – рискнуть; случайно произойти; ramble – длительная прогулка, пешее путешествие; to ramble – прогуливаться, гулять /особенно за городом/) that their way led them down a by-street in a busy quarter of London (что путь привел их в некую улочку одного из деловых кварталов Лондона; busy – занятой, несвободный; напряженный, интенсивный). The inhabitants were all doing well, it seemed (по-видимому, все жители /этой улочки/ преуспевали), and all emulously hoping to do better still (и все они, соперничая, надеялись преуспеть еще больше; emulous – соревнующийся; побуждаемый чувством соперничества, ведомый завистью), and laying out the surplus of their gains in coquetry (и тратили излишки своих доходов на прихорашивание: «кокетство»; to lay out – выкладывать, выставлять; тратить /деньги/); so that the shop fronts stood along that thoroughfare with an air of invitation (так что витрины магазинов по обеим сторонам той оживленной улочки манили /к себе/: «витрины магазинов стояли вдоль оживленной улицы с видом приглашения = с приглашающим видом»; air – воздух; атмосфера, обстановка; invitation – приглашение; заманивание, завлекание; thoroughfare – оживленная улица; главная артерия /города/, главная дорога), like rows of smiling saleswomen (словно два ряда улыбчивых продавщиц).
It chanced on one of these rambles that their way led them down a by-street in a busy quarter of London. The inhabitants were all doing well, it seemed, and all emulously hoping to do better still, and laying out the surplus of their gains in coquetry; so that the shop fronts stood along that thoroughfare with an air of invitation, like rows of smiling saleswomen.
Even on Sunday, when it veiled its more florid charms (даже в воскресенье, когда улочка скрывала свои /наиболее/ пышные прелести; to veil – закрывать вуалью; скрывать, маскировать; florid – цветистый, напыщенный; кричащий; бьющий на эффект), and lay comparatively empty of passage (и на ней было сравнительно мало прохожих; to lie – лежать; empty – пустой, незаполненный; passage – прохождение; проходящие, прохожие), the street shone out in contrast to its dingy neighbourhood, like a fire in a forest (эта улица особенно выделялась по сравнению со своим грязным соседством = на фоне своего грязного квартала, словно костер в лесу; dingy – тусклый, неяркий; грязный, закопченный; neighbourhood – соседство; округ, район, квартал); and with its freshly painted shutters (и своими свежеокрашенными ставнями), well-polished brasses (тщательно отполированными медными /ручками и молоточками/; brass – латунь; медные изделия), and general cleanliness and gaiety of note (и общей примечательной чистотой и веселостью; of note – примечательный; известный, видный; note – заметка, запись; памятная записка; примечание), instantly caught and pleased the eye of the passenger (мгновенно привлекала и радовала взор прохожего; to catch – поймать, схватить; привлечь /внимание и т. п./).
