This is the story of the great war that Rikki-tikki-tavi fought single-handed, through the bath-rooms of the big bungalow in Segowlee cantonment. Darzee, the Tailorbird, helped him, and Chuchundra, the musk-rat, who never comes out into the middle of the floor, but always creeps round by the wall, gave him advice, but Rikki-tikki did the real fighting.
He was a mongoose (он был мангуст), rather like a little cat in his fur and his tail (весьма похожий на небольшую кошку мехом и хвостом; like – подобный, похожий), but quite like a weasel in his head and his habits (и на ласку – головой и привычками). His eyes and the end of his restless nose were pink (его глаза и кончик беспокойного носа были розовые; rest – отдых, покой). He could scratch himself anywhere he pleased with any leg (он мог почесать себя где угодно любой ногой; to scratch – царапать/ся/, чесать/ся/), front or back that he chose to use (передней или задней, какой хотел: «какую выбирал»; to choose – выбирать; to use – применять, использовать). He could fluff up his tail till it looked like a bottle brush (он мог распушить свой хвост так, что он /начинал/ походить на щетку для /мытья/ бутылок; to fluff – встряхивать; распушить; bottle – бутылка, бутыль), and his war cry as he scuttled through the long grass was (и его военный клич, когда он мчался сквозь длинную = высокую траву, был; cry – крик, клич; to scuttle – поспешно бежать): “Rikk-tikk-tikki-tikki-tchk (рикк-тикк-тикки-тикки-тчк)!”
He was a mongoose, rather like a little cat in his fur and his tail, but quite like a weasel in his head and his habits. His eyes and the end of his restless nose were pink. He could scratch himself anywhere he pleased with any leg, front or back that he chose to use. He could fluff up his tail till it looked like a bottle brush, and his war cry as he scuttled through the long grass was: “Rikk-tikk-tikki-tikki-tchk!”
One day, a high summer flood washed him out of the burrow where he lived with his father and mother (однажды сильное летнее наводнение вымыло его из норы, в которой он жил со своими отцом и матерью; high – высокий; сильный, интенсивный; flood – наводнение, потоп; половодье; паводок; разлив; to wash – мыть; to wash out – вымывать/ся/, смывать/ся/), and carried him, kicking and clucking, down a roadside ditch (и унес его, брыкавшегося и кудахтавшего = цокавшего, в придорожную канаву; to carry – везти, нести; to kick – ударять ногой, пинать; брыкать/ся/, лягать/ся/; to cluck – клохтать, кудахтать). He found a little wisp of grass floating there (он нашел небольшой пучок травы, плавающий там; to find; wisp – пучок, жгут, клок /соломы, сена и т. п./), and clung to it till he lost his senses (и, зацепившись, крепко держался за него, пока не лишился чувств; to cling – цепляться, крепко держаться; to lose – терять). When he revived (когда он пришел в себя; to revive – оживать, приходить в себя), he was lying in the hot sun on the middle of a garden path (он лежал под жаркими /лучами/ солнца на середине садовой дорожки; to lie – лежать), very draggled indeed (конечно, очень испачканный = совершенно грязный; to draggle – пачкать, марать, загрязнять), and a small boy was saying (а маленький мальчик говорил), “Here’s a dead mongoose (вот мертвый мангуст). Let’s have a funeral (давайте устроим похороны).”
One day, a high summer flood washed him out of the burrow where he lived with his father and mother, and carried him, kicking and clucking, down a roadside ditch. He found a little wisp of grass floating there, and clung to it till he lost his senses. When he revived, he was lying in the hot sun on the middle of a garden path, very draggled indeed, and a small boy was saying, “Here’s a dead mongoose. Let’s have a funeral.”
“No (нет),” said his mother (сказала его мать), “let’s take him in and dry him (давайте внесем его в дом и обсушим; dry – сухой; to dry – сушить/ся/, сохнуть). Perhaps he isn’t really dead (может быть, он на самом деле не мертв = еще жив).”
They took him into the house (они внесли его в дом), and a big man picked him up between his finger and thumb (и большой человек взял его /держа/ между /указательным/ пальцем и большим пальцем руки = двумя пальцами; to pick up – поднимать, подбирать; thumb – большой палец /руки/) and said he was not dead but half choked (и сказал, что он не мертв, а только наполовину задохнулся = захлебнулся; to choke – душить; задыхаться). So they wrapped him in cotton wool (поэтому они завернули его в вату; to wrap – завертывать, закутывать; cotton – хлопок; wool – шерсть; cotton wool – вата), and warmed him over a little fire (и согрели у маленького очага; to warm – греть/ся/, согревать/ся/; fire – огонь, пламя), and he opened his eyes and sneezed (он открыл глаза и чихнул).
“Now (теперь),” said the big man (сказал большой человек) (he was an Englishman who had just moved into the bungalow (он = это был англичанин, который только что переселился в бунгало; to move – двигать/ся/, передвигать/ся/; переезжать, переселяться)), “don’t frighten him (не пугайте его), and we’ll see what he’ll do (и мы посмотрим, что он будет делать).”
“No,” said his mother, “let’s take him in and dry him. Perhaps he isn’t really dead.”
They took him into the house, and a big man picked him up between his finger and thumb and said he was not dead but half choked. So they wrapped him in cotton wool, and warmed him over a little fire, and he opened his eyes and sneezed.
“Now,” said the big man (he was an Englishman who had just moved into the bungalow), “don’t frighten him, and we’ll see what he’ll do.”
It is the hardest thing in the world to frighten a mongoose (труднее всего на свете испугать мангуста), because he is eaten up from nose to tail with curiosity (потому что его поедает = снедает любопытство от носа до хвоста; to eat – есть, поедать; curiosity – любопытство). The motto of all the mongoose family is “Run and find out (девиз каждой семьи мангустов – «Беги и разузнай»; to find out – узнать, разузнать, выяснить), and Rikki-tikki was a true mongoose (а Рикки-Тикки был истинным мангустом). He looked at the cotton wool (он посмотрел на вату), decided that it was not good to eat (решил, что она не годится для еды; good – хороший; годный, подходящий; to eat – есть), ran all round the table (обежал вокруг стола; to run), sat up and put his fur in order (уселся и привел в порядок свой мех; to sit up – сесть; to put – класть, положить; order – порядок; to put in order – приводить в порядок), scratched himself (почесался; to scratch – царапать/ся/; чесать/ся/), and jumped on the small boy’s shoulder (и прыгнул маленькому мальчику на плечо).
It is the hardest thing in the world to frighten a mongoose, because he is eaten up from nose to tail with curiosity. The motto of all the mongoose family is “Run and find out,” and Rikki-tikki was a true mongoose. He looked at the cotton wool, decided that it was not good to eat, ran all round the table, sat up and put his fur in order, scratched himself, and jumped on the small boy’s shoulder.
“Don’t be frightened, Teddy (не бойся, Тэдди),” said his father (сказал его отец). “That’s his way of making friends (так он /хочет/ подружиться; to make – делать, создавать; friend – друг).”
“Ouch (ай)! He’s tickling under my chin (он щекочет меня под подбородком; to tickle – щекотать),” said Teddy.
Rikki-tikki looked down between the boy’s collar and neck (Рикки-Тикки заглянул между воротником мальчика и его шеей; to look down – посмотреть вниз; заглянуть), snuffed at his ear (обнюхал его ухо; to snuff – втягивать носом, вдыхать; нюхать, обнюхивать), and climbed down to the floor (и слез на пол; to climb – карабкаться, забираться; to climb down – слезть /вниз/), where he sat rubbing his nose (где уселся, потирая свой нос; to rub – тереть/ся/, потирать).
“Good gracious (Боже милостивый),” said Teddy’s mother (сказала мать Тэдди), “and that’s a wild creature (и это дикое создание; to create – порождать, создавать, творить)! I suppose he’s so tame because we’ve been kind to him (я полагаю, он такой ручной, потому что мы были добры к нему).”
“Don’t be frightened, Teddy,” said his father. “That’s his way of making friends.”
“Ouch! He’s tickling under my chin,” said Teddy.
Rikki-tikki looked down between the boy’s collar and neck, snuffed at his ear, and climbed down to the floor, where he sat rubbing his nose.
“Good gracious,” said Teddy’s mother, “and that’s a wild creature! I suppose he’s so tame because we’ve been kind to him.”
“All mongooses are like that (все мангусты такие),” said her husband (сказал ее муж). “If Teddy doesn’t pick him up by the tail (если Тэдди не станет поднимать его /с пола/ за хвост; to pick up – поднимать), or try to put him in a cage (или пытаться посадить в клетку), he’ll run in and out of the house all day long (он будет целый день вбегать и выбегать из дому). Let’s give him something to eat (давайте дадим ему что-нибудь поесть).”
They gave him a little piece of raw meat (они дали ему небольшой кусочек сырого мяса; to give). Rikki-tikki liked it immensely (оно очень понравилось Рикки-Тикки), and when it was finished he went out into the veranda (и когда оно закончилось = поев, он вышел на веранду; to finish – заканчивать), and sat in the sunshine and fluffed up his fur to make it dry to the roots (сел на солнце и распушил свой мех, чтобы высушить его до /самых/ корней; to sit; to fluff – взбивать; встряхивать, распушить; to make – делать, создавать; dry – сухой). Then he felt better (тогда он почувствовал себя лучше; to feel).
