одним таким меньшинством вырвавшихся и перевоспитавшихся умов, когда вся остальная масса – против них. Наши нужды требуют интеллекта и служения каждого, кто может быть обучен их отдавать. Поэтому новый мир требует новых школ, чтобы дать всем крепкую и основательную интеллектуальную подготовку и снабдить всех ясными представлениями об истории, о жизни, о политических и экономических отношениях, вместо того чтобы захламлять голову газетными штампами, что преобладает сейчас. Учителя и школы старого мира должны быть или реформированы, или заменены новыми. Энергичный процесс реформирования образования возникает как естественное и необходимое выражение воли пробуждающегося Открытого Заговорщика.
Революция в образовании – это самое насущное и фундаментальное требование для адаптации жизни к новым условиям.
Эти конспекты знаний, составляющие современное «Жизневедение», на которые мы делали акцент в предыдущем разделе, эти дополнения к обучению, которые в настоящее время составляются и читаются за пределами формального образовательного мира и наперекор его явной враждебности, возникают из-за отсталости этого мира, но, раз этот мир медленно, но верно поддается давлению нового духа, они проникнут в него, заменят его учебники и затем исчезнут как отдельный класс книг. Образование в эти новые опасные времена, в которые мы сейчас живем, должно быть правильным с самого начала, и в нем не должно быть ничего, что нужно было бы впоследствии восполнять или переучивать. Прежде чем мы сможем говорить о политике, финансах, бизнесе или морали, мы должны убедиться в том, что у нас сформирован правильный склад ума как фундамент правильного понимания свершившихся фактов. Мы ничего не сможем поделать с нашей жизнью, пока не позаботимся об этом.
V. Религия нового мира
«Да, – возразит читатель, – но разве наша религия не говорит нам, что мы должны делать с нашей жизнью?»
В данной дискуссии мы не можем обойти религию в ее сущностной основе. С нашей нынешней точки зрения, религия является той центральной, неотъемлемой частью образования, которая определяет поведение. Религия, безусловно, должна сказать нам, что нам делать с нашей жизнью. Но в круговороте современной жизни слишком многое из того, что мы называем религией, остается неуместным или глупым. Религия, похоже, не «подключается» к решению главнейших проблем жизни. Она потеряла связь с жизнью.
Давайте попробуем соотнести идею Открытого Заговора, имеющего целью приближение и построение нового мира, с религиозными традициями. Открытый Заговорщик, оздоровив свой разум, усвоив современную идеологию и придав ясность своим представлениям о вселенной, обязан верить, что только отдавая свою жизнь великим процессам социального реконструирования и подчиняя свое поведение их требованиям он может преуспеть в жизни. Но это сразу запускает в нем самую тонкую и бесконечную борьбу – борьбу с непрестанным вращением наших интересов вокруг самих себя. Он должен жить широкой жизнью и устраниться от тесной, узкой жизни. Мы все стремимся обрести достоинство и счастье в великодушии и избавиться от терзающей нас страсти самоугождения. В прошлом эта борьба обычно принимала форму религиозной борьбы. Религия является антагонистом самости.
В своей полноте, в жизни, центром которой была религия, она всегда требовала полного подчинения себе. В этом и заключалась творческая сила религий. Они требовали преданности и обосновывали это требование. Они освобождали волю из плена эгоистических забот, зачастую целиком и полностью. Нет такой вещи, как «индивидуальное религиозное соло» – религии, замкнутой на самой себе. Определенные формы протестантизма и некоторые мистические течения близки к тому, чтобы сделать религию уединенным дуэтом между человеком и его божеством, но эти случаи можно рассматривать, как извращение религиозного импульса. Точно так же, как нормальный сексуальный инстинкт понуждает индивида отречься от своего эгоизма и послужить делу продолжения человеческого рода, нормальный религиозный инстинкт выводит человека из комфортной зоны его эгоизма на службу обществу. Это не сделка, не «социальный контракт» между человеком и обществом; это подчинение как индивида, так и общества чему-то высшему: божеству, божественному порядку, стандарту, праведности, чему-то более важному, чем они оба. То, что во фразеологии некоторых религий называется «наказанием за грех» и «бегством из Града Разрушения [19]», является знакомым примером вынесения оценки и эгоистичному индивиду, и нынешней социальной жизни относительно чего-то гораздо более высокого.
Это третий элемент в религиозных отношениях: надежда, обещание, цель, которая отвращает новообращенного не только от него самого, но и от «мира», каков он есть, и обращает его к высшему. Сначала приходит отречение от себя, затем – служение, и затем – потребность в созидании, творении.
Для более утонченного ума этот аспект религии, кажется, всегда был его главной привлекательностью. Нужно помнить, что настоящая причина искания религиозности, рассеянная по всему человечеству, – это желание отречения от себя. Религия никогда не охотилась за своими избранниками; они сами шли ей навстречу. Желание отдавать себя более высоким целям, чем это позволяют рамки повседневной жизни, и отдавать себя свободно, явно доминирует среди этого меньшинства, но также прослеживается и среди подавляющего большинства обычных людей.
До сих пор религия никогда не преподносилась просто как преданность общему делу. Преданность всегда была в ней, но в ее основе лежали и прочие соображения. Лидеры каждого великого религиозного движения считали необходимым, чтобы оно объяснило себя в формате истории и космогонии. Было необходимо объяснить: «почему?» и «с какой целью?». Поэтому каждая религия должна была принять материальные концепции и, как правило, принять многие из моральных и социальных ценностей, существовавших на момент ее формирования. Она не могла выйти за рамки современных ей философских понятий, ей не на что было опереться, кроме хранилища научных знаний своего времени. И уже в этом были посеяны семена неизбежного упадка и исчезновения сменяющих одна другую религий.
Но, поскольку идея постоянного развития, уходящего все дальше и дальше от существующей реальности и никогда не возвращающегося к ней, является новой, и никто до самого недавнего времени не осознавал того факта, что сегодняшнее знание завтра будет почитаться за невежество, постольку каждая новая религия в мире до сих пор чистосердечно провозглашалась как высшая и окончательная истина.
Эта всеокончательность утверждения истины имеет большое практическое значение. Предположение о возможности дальнейшего пересмотра является тревожным предположением; это подрывает убежденность и разрушает ряды верующих, потому что между людьми существуют огромные вариации в их способности распознавать проявление одного и того же духа в изменяющихся формах. Эти вариации вызывают сегодня бесконечные трудности. В то время как некоторые умы могут распознать одного и того же
