ВОЛКОВ АЛЕКСАНДР МЕЛЕНТЬЕВИЧ
Зодчие
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть первая
ЮНОСТЬ ГОЛОВАНА
Глава I. На охоте
Глава II. Выздоровление
Глава III. Первые труды
Глава IV. Несчастье
Глава V. Неожиданная угроза
Глава VI. Мятежный замысел
Глава VII. Бегство
Глава VIII. Скитания
Глава IX. Набег
Глава X. Холоп князя Оболенского
Глава XI. Нищая братия
Часть вторая
МОСКВА И КАЗАНЬ
Глава I. Ордынцев
Глава II. Боярские распри
Глава III. Скорбный путь
Глава IV. У оружейника Курбана
Глава V. Во дворце Кулшерифа
Глава VI. Москва
Глава VII. Скоморохи
Глава VIII. Великий пожар
Глава IX. Грозные дни
Глава X. После восстания
Глава XI. Хоромы Ордынцева
Глава XII. Пушечный двор
Глава XIII. Музафар, сын сеида
Глава XIV. Неожиданное событие
Глава XV. Второй поход
Глава XVI. Построений Свияжской крепости
Глава XVII. Адашев в Свияжске
Глава XVIII. Война
Часть третья
ВЕЛИКИЙ ПОХОД
Глава I. Боярская дума
Глава П. Едигер, хан казанский
Глава III. Выступление в поход
Глава IV. Нашествие крымских татар
Глава V. Оборона Тулы
Глава VI. Первый отряд
Глава VII. Степи
Глава VIII. Под Казанью
Глава IX. Первые дни
Глава X. Битва на Арском поле
Глава XI. Никита Булат в тюрьме
Глава XII. Тайник
Глава XIII. Ночной поиск
Глава XIV. Никита Булат у Едигера
Глава XV. Гуляй-города
Глава XVI. Первый приступ
Глава XVII. Решительный день
Глава XVIII. Спасение Никиты Булата
Глава XIX. Возвращение
Часть четвертая
СМЕЛЫЕ ЗАМЫСЛЫ
Глава I Встреча
Глава II. Пир
Глава III. Поездка в Выбутино
Глава IV. Царь и митрополит
Глава V. Важное решение
Глава VI. Барма и Постник
Глава VII. Выбор места
Глава VIII. Новые заботы Ордынцева
Глава IX. Из переписки Ганса Фридмана
Глава X. Составление плана
Глава XI. Помощники
Глава XII. Из дневника Ганса Фридмана
Глава XIII. Утверждение чертежей
Часть пятая
ПАМЯТНИК РАТНОЙ СЛАВЫ
Глава I. Глашатаи
Глава II. Царское угощение
Глава III. Возвращение Дуни
Глава IV. Казанские дела
Глава V. Из переписки Ганса Фридмана
Глава VI. Работный люд
Глава VII. Из переписки Ганса Фридмана
Глава VIII. Поповский "бунт"
Глава IX. Волнения на стройке
Глава X. Из дневника Ганса Фридмана
Глава XI. Женитьба Голована
Глава XII. Возвращение Постника
Глава XIII. Из переписки Ганса Фридмана
Глава XIV. На стройке
Глава XV. Пожар
Заключение
Часть первая
ЮНОСТЬ ГОЛОВАНА
Глава I
НА ОХОТЕ
- Стреляй, Андрюша!..
Голос замер, и только свистящее дыхание показывало, как трудно человеку в смертельном единоборстве со зверем.
Охотник и медведь, могучие, громоздкие, приникли друг к другу точно в дружеском объятии. Спина человека гнулась под косматыми лапами, но он удерживался невероятным напряжением мышц.
- Стре...ляй...
Мальчик лет двенадцати с луком в руке стоял неподалеку; в лице его не было ни кровинки, но серо-зеленые, широко расставленные глаза смотрели решительно. Андрюша выжидал, когда медведь окажется под прицелом.
Удобный миг настал, и мальчик решился. Стрела впилась в голову медведя, возле левого уха. Острая боль заставила зверя оторвать от спины охотника правую лапу и ощупать раненое место. Лапа опустилась с силой, сломала стрелу и загнала в рану. Зверь взревел.
- Испугать хочешь?
Охотник вывернулся, выхватил из-за опояски нож.
- Тятенька, тятя!
- Беги за елку! - прохрипел охотник.
Но Андрюша не подумал бежать. Вторая стрела ударила в маленький, налитой кровью глаз зверя.
Полуослепленный медведь взревел еще яростней и бросился на человека. Тот, отскочив, ответил могучим ударом ножа в левый бок зверя. Смертельно раненный медведь, падая, хватил лапой по голове охотника. Удар смягчила шапка, и все же человек рухнул вниз лицом.
Только теперь Андрюша испугался по-настоящему. Он бросился к неподвижному телу отца, попытался перевернуть его. Но плотника Илью односельчане недаром прозвали Большим: Андрюша не мог сдвинуть его с места.
Долго возился мальчик около отца. Наконец Илья опомнился.
- Живой! Живой! - обрадовался Андрюша.
Илья попытался двинуться и не мог: слабость сковывала члены, голова кружилась.
- На деревню... в Выбутино беги, сынок... Мужиков зови...
Андрюша огляделся.
Вечерело. В лесу, запорошенном снегом, было тихо. Ближайшие ели ясно виднелись от нижних, широких лап до острых темных верхушек. Но дальше все сливалось в серебристо-мутном тумане. Андрюша вздохнул. Полянка, на которой лежал медвежий труп да слабо шевелился раненый охотник, показалась мальчику такой родной и уютной...
Однако не может же отец пролежать на снегу долгую зимнюю ночь!
- Я пойду, тятя, пойду! А ты-то как?
- Не бойся... Я отлежусь...
Встав на лыжи и оглядевшись в последний раз, Андрюша заспешил к дому. Вот следы. Они указывают обратный путь. Мальчик внимательно приглядывался к чуть видной лыжне. До Выбутина добрых полтора десятка верст наберется, и не скоро вернется он с помощью...
Андрюша бежал, сжимая лук в руке. В лесу быстро темнело. На беду, начал порошить снежок.
- Занесет следы, заблудишься... - со страхом шептал Андрюша.
И вот следы окончательно исчезли. Андрюша напрягал зрение: со всех сторон мерещились тропки. Где же настоящая?
Мальчик упал на снег и заплакал. В лесу раздался волчий вой.
Не разбирая дороги, Андрюша понесся по лесу. Через несколько минут он прислушался.
Вой донесся с другой стороны.
Или он сбился с направления, или волки окружали его. Надо было искать убежище.
Андрюша заметался среди деревьев, а волчьи голоса слышались ближе, ближе... Он попытался вскарабкаться на елку, но гибкие лапы опустились, осыпав его снегом. Было от чего прийти в отчаяние. Андрюша выбежал на поляну. Посреди стояла сосна с низко начинающимися ветвями.
Спасение!
Быстро вскарабкался Андрюша на дерево - и вовремя! На полянку выскочили волки и взвыли - не то с досады, не то с радости. Потом обступили сосну и уселись, как собаки, ждущие подачки.
Андрюша прижался к стволу. Время тянулось нескончаемо. Вдруг мальчик вздрогнул, покачнулся, а волки привскочили точно по команде. Оказывается, Андрюша задремал и чуть не свалился с ветки. Он распустил опояску, привязал себя к дереву.
Но спугнутый сон уже не приходил. Андрюше представилось, что отец погиб, и он заплакал... Вот и дрожь начала пробирать его. Оцепенение сковывало тело, мысли путались...
Андрюшу снял утром старый Ляпун, осматривавший силки. Мальчик был без сознания. Соорудив салазки, старик повез его в Выбутино, гадая, куда девался Илья Большой.
Афимья заголосила, когда в сенцы внесли бесчувственного сына. Она поняла, что с мужем случилось несчастье. Андрюшу раздели, оттерли снегом. Мальчик бормотал:
- Тятя... медведь...
Больше ничего от него не добились.
Долго колесили охотники по лесу. Лишь к вечеру добрались до поляны, где дрался Илья с медведем. На снегу валялись обглоданные кости, виднелись пятна крови.
Мужики завздыхали, понурили голову.
- Покончился наш Илья...
Вдруг старик Ляпун воскликнул:
- Стой, мужики! Из берлоги пар идет!
В самом деле, из лаза поднимался легкий пар, заметный только охотничьему глазу. Кто в берлоге? Медведь или...
Еще не веря в счастливый исход дела, мужики двинулись к лазу, держа наготове рогатины и ножи.
- Кто добрый человек? - послышался изнутри слабый голос.
Из медвежьей берлоги на четвереньках выполз Илья Большой.
Глава II
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Силач и привычный охотник, Илья Большой быстро поправился после рукопашной с медведем. Но Андрюша заболел тяжко. Он лежал недвижно, сознание покидало его.
- Ужели помрет? - с тоской шептала Афимья.
Все знахари из окрестностей Пскова побывали около больного: нашептывали заклинания, поили наговорной водой... Мальчика уже приговорили к смерти, но он неожиданно начал поправляться.
Кончалась зима, когда Андрюша по-настоящему пришел в себя, поднял отяжелевшую голову, осмотрелся большими удивленными глазами. Все было привычное, родное, и, однако, казалось мальчику, что все это видит он в первый раз: он как будто сразу повзрослел.
Андрюша увидел себя на полатях, на куче мягкой рухляди. Над ним навис потолок, блестевший от многолетней копоти, точно покрытый черным лаком. До болезни мальчик любил выцарапывать на потолке узоры острой лучинкой. Теперь узоры чуть виднелись под наросшей пленкой свежей копоти, и Андрюша понял, как долго он хворал.
- Мамка... - Андрюшин голос прозвучал тихо, прерывисто.
- Родненький! Кровинушка моя! Опамятовался!.. - Афимья быстро влезла на полати и со счастливыми слезами приникла к сыну. - А мы уж не чаяли тебя живым видеть... Вот-то отец обрадуется!
