И. Василевский - Романовы

Книга И. M. Василевского вышла в свет в 1923 году.

Сегодня, спустя семь десятилетий, можно только догадываться, как она воспринималась читателем. И все же рискнем предположить, что интеллигентный читатель, читатель опытный и просвещенный, знавший автора как талантливого фельетониста, едва ли принял эту книгу всерьез. Разве что как собрание скабрезных анекдотов из жизни царствующих особ, как собрание альковных тайн, как очередной фельетон, сопряженный с копанием в грязном белье российских монархов.

Однако нельзя не считаться с тем, что была другая, более многочисленная, категория читателей: малообразованная, полуграмотная, бунтующая масса, жаждавшая в то время самооправдания своим деяниям (или бездействию?), к тому же падкая до «клубнички», особенно если эта «клубничка» касалась вчерашних ее кумиров — уничтоженных, растоптанных, свергнутых и оттого еще больше ненавидимых носителей самодержавной власти.

Думается, именно на такого, нетребовательного, читателя рассчитывал автор, выполнявший социальный заказ новых «хозяев жизни», сумевших в срочном порядке отменить титулы, атрибутику, вывески, названия городов, улиц и даже самого государства, а теперь желавших отменить и саму историю.

В книге И. М. Василевского много неточностей, вольных и невольных передергиваний; она субъективна, грубо социологична, местами вульгарна и недопустимо цинична. Эти ее качества едва ли устраивали и ту и другую стороны в шедшем в те годы заочном споре об исторических путях развития России, чем, собственно, и объясняется, на наш взгляд, то, что книгу «забыли», что ее ни разу не переиздали в советское время, хотя, как это видно из текста, многие историки и беллетристы не гнушались черпать из нее материалы для своих трудов.

Но если так, спросит читатель, зачем ворошить прошлое, нужно ли переиздавать произведение автора-фельетониста, тем более что имя его прочно забыто и не упоминается даже в специальных энциклопедических изданиях?

Уверены: и нужно, и должно.

Изменилось не только время, в которое мы живем. Изменились мы сами.

Поменялся и адресат книги.

Сегодня она представляет интерес как раз для образованного, серьезного читателя, способного критически воспринимать прочитанное, самостоятельно делать выводы. Ценность произведения И. М. Василевского не только не уменьшилась, но, наоборот, неизмеримо возросла. Перед нами подлинный, воистину бесценный документ ушедшей эпохи, часть нашей общей истории, портретная галерея рода Романовых, увиденная глазами ортодокса-социалиста. И пусть его взгляды предвзяты, пристрастны, пусть они спорны, порой несправедливы. Корректировать историю — дело неблагодарное, о чем лучше всего свидетельствует сама эта книга.

Так было. И чтобы этого не случилось вновь, мы должны Знать и Помнить.

Нет сомнений, что «Романовы» вызовут интерес самой широкой читательской аудитории. Издательство «Мапрекон» намерено продолжить выпуск уникальных, малознакомых произведений из истории нашего Отечества. В ближайшее время будет выпущен роман П. Краснова «Цареубийцы», до этого в России не издававшийся и составляющий с «Романовыми» своеобразную дилогию. Автор романа был убежденным монархистом, что даст возможность увидеть историю глазами человека, придерживавшегося диаметрально противоположных взглядов.

Ник. Оганесов.

Неужели правда, что первый Романов был действительно избран, что русские люди, что называется, по своей доброй воле призвали на царский престол этого не умеющего ни читать, ни писать пятнадцатилетнего мальчика?

Человеку свойственно ошибаться, и если ошибки отдельного человека сплошь и рядом бывают неприятны и тягостны по последствиям, то ошибки целой толпы превращаются иной раз в трагедию. Избрать первого из Романовых было легко, но избавиться от них оказалось гораздо труднее.

По пословице, когда простак бросит камень в воду — десять умных не смогут его вытащить. Но разгадка вовсе не в том, что именно глупые люди подавали свой голос за избрание малолетнего Михаила. Обезличиваются, теряют свои главные, наиболее ценные особенности в толпе не одни только глупые люди.

Велик Лев Толстой, мудр Спиноза, прозорлив Дарвин. Но соберите в комнату 500 человек, каждый из которых совмещал бы в себе и величие Толстого, и прозорливость Дарвина, и ум Спинозы, оторвите каждого из них от своего дела, изолируйте их от живой жизни — и сплошь и рядом перед вами окажется всего только буйная толпа, стадо баранов, случайно голосующих, не умеющих разобраться в самом простом вопросе, слепо идущих за тем или иным крикливым поводырем.

На Земском Соборе, который решил призвать на царство Михаила Романова, ни Дарвина, ни Спинозы, ни Льва Толстого найти было нельзя. Здесь были хитрые, себе на уме бояре, успевшие много раз переменить личину, послужить и Василию Шуйскому, и королевичу польскому Владиславу, и самозванцу первому, и самозванцу второму, и королевичу шведскому Карлу-Филиппу. Временем «перелетов» была та смутная эпоха.

Когда после замирения Москвы выборные люди съехались для решения вопроса о престоле, они начали с трехдневного поста, чтобы этим способом подготовиться к решению дел государственных. Не потому ли и закончили они свое дело избранием на царство неграмотного мальчика Михаила Романова? На голодный желудок такие ли еще мысли приходят в голову!

Шансов на избрание у Романовых было весьма мало. Не потому, впрочем, что сам Михаил с отцом и матерью успел присягнуть на царство польскому королевичу Владиславу; не потому, что отец Михаила, Филарет, был ставленником обоих самозванцев сразу. Он получил сан митрополита от первого самозванца, а чин патриарха выслужил в подмосковном лагере тушинского вора (у самозванца второго). Предательство было обычным в те времена, и эта измена сама по себе не отвращала от нового кандидата сердец боярских. Все были одинаково грешны.

Более того — это многократное предательство, крепкая связь с самозванцами и присяга польскому королевичу пошли только на пользу удачливому кандидату. Эти — сами тушинские, сами самозванцам служили и польскому королевичу присягали. Эти за старые грехи не спросят!

Род Романовых, так называемый Кошкин род, вел свою родословную — почтительно доказывают казенные историки — от некоего приехавшего в Москву при Иване Калите «из прусские земли» Андрея Кобылы. Пятый сын Андрея Кобылы звался Федор Кошка. От него и родился родоначальник Романовых — Роман Юрьевич Захарьин.

Этот род, происшедший от Кобылы через Кошку, несмотря на редкое обилие чисто зоологических эпитетов, особенно именитым не считался. Хвастать, как говорится, было нечем. Даже и титула никакого кошкинский род не выслужил.

Среди именитых князей Шуйских, Воротынских, Мстиславских и др. Романовы казались захудалыми и никакого сравнения с теми родами, какие вели свое происхождение от Рюриковичей, выдержать не могли.

«Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего царя», — говорит В. О. Ключевский. Никому не ведомый мальчик Романов показался удобен.

Не родись богат, не родись умен, а родись счастлив — рекомендует русская пословица.

Единомыслия в процедуре избрания не оказалось ни малейшего. День за днем обсуждались кандидатуры Голицына, Мстиславского, Воротынского, Трубецкого и прочих, но толку не было, а было лишь, по указанию летописца, «большое волнение».

Среди враждующих партий, из которых каждая мечтала провести на престол своего кандидата, нашелся только один человек — князь Ф. П. Мстиславский, — который не только не желал быть царем, но и всех, кто ему предлагал почетный сан, ругал «нехорошими словами» и даже грозился уйти в монастырь, если его изберут в цари.

Волнение было далеко не бескорыстное.

Каждая из партий подкупала своих избирателей, поила и кормила на свой счет, подзуживала горланов. «Кто пить-есть хочет задарма — вали к боярину на широкий двор!» И много денег было истрачено, например, на проведение одного из наиболее видных кандидатов, князя Голицына, но результатов добиться не смогли. Пропали денежки без всякой пользы, сложное это дело — практическая политика!

Когда в разгар «боевых столкновений» некий дворянин из Галича явился вдруг с заявлением о том, что избрать надо Михаила Романова, это выступление безвестного галицкого проходимца вызвало бурное негодование. Закупленные и перекупленные голоса разбились. Знатнейшими из князей Рюриковичей были Шуйские. Против Рюриковичей выдвигались Гедиминовичи — Голицыны и Хованские — потомки Гедиминова сына Наримунда. Правнуки младшего Гедиминова, сына Ольгерда, со своей стороны, подкапывались под старых родичей и высказывали крайне обидные суждения относительно супружеской чести Наримунда Гедиминовича.