Была на Соборе и партия польского королевича Владислава, и шведского королевича Карла-Филиппа, и сторонники Габсбургского дома. Была на Соборе даже партия «тушинского вора», во главе которой стояли бояре Вельяминовы и Плещеевы.
«И если сильно интриговал в свою пользу „Кошкин род“ — бояре Романовы, то об этих выскочках на Соборе сначала и слышать не хотели», — констатирует М. Алданов.
Боярин Ф. И. Шереметев в те дни пишет в Польшу князю Голицыну: «Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден».
И вправду, не способнейшего, а удобнейшего царя искали бояре.
И вот в первое воскресенье великого поста, 21 февраля 1613 года, когда бояре окончательно сочли удобнейшим для себя избрать малолетнего, ни в чем не выдающегося Михаила (лицо чистое, нос и рот умеренные, особых примет не имеется), проделывается торжественная комедия.
Небольшая кучка людей ежится на морозе, попрыгивает с ноги на ногу, потирает отмороженные руки. Это — народ русский близ Лобного места ждет утверждения выборов. Не успели еще духовные лица, вместе с боярами посланные на Красную площадь, произнести слова вопроса, как подготовленные толпы дружно закричали:
— Согласны, согласны! Михаила!
Любопытно, что этот случайно прошедший избранник сразу же стал именовать себя «природным царем».
Бояре радостно ссылались на то, что отец Михаила, Филарет, приходится, мол, двоюродным братом царю Федору Иоанновичу; а следовательно, царь он, Михаил, самый настоящий, законный. И новый царь в манифесте своем торжественно называет себя, без всяких, правда, на то оснований, подлинным внуком Иоанна.
Сам царь в это, конечно, не верил и верить не мог. Некоторым извинением может послужить ему то обстоятельство, что и в народе тоже никто этому не верил.
Так или иначе, ошибка допущена, первый Романов избран.
Свыше 300 лет будет терпеть Россия серьезные последствия этой роковой неосторожности. Длинной чередой пройдут на троне слабоумные и идиоты вроде царя Иоанна V или Петра III, буйные психопаты, как Павел I и Николай I, неведомые германские прачки типа Екатерины I, какие-то ангальтцербтские девицы, как Екатерина II, курляндские проходимцы, как Анна Иоанновна с Бироном, и прочая, и прочая, и прочая.
Дорого обойдется русскому народу день 21 февраля 1613 года.
Глава II
Мы видели, как В. О. Ключевский объясняет избрание Михаила Романова тем, что нужно было отыскать «не способнейшего царя, а только удобнейшего». Даже казенные историки, говоря о Михаиле, со вздохом признаются, что хвастать, собственно говоря, нечем.
«Михаил был меланхолического нрава и не одарен блестящими способностями», — говорит, например, А. И. Костомаров, пытаясь доказать, что если писать Михаил не умел, то читать все же, хоть и по складам, он будто бы научился.
Употребляет все усилия, чтобы отыскать радужные краски, и В. Д. Сиповский, но и он признает, что Михаил не только «был слишком молод, но и вообще особой склонности к правлению не выказывал».
— Михаил был человек слабо одаренный, — деликатно говорит С. П. Мельгунов.
— Миша Романов был глуп, и потому бояре сговорились избрать его, — непочтительно выражается Л. Шишков.
Нас, впрочем, интересует Михаил Федорович не только сам по себе, а как родоначальник всего дома, династии Романовых. Жизнь рода — это всегда интересно. Если бы удалось внимательно и вдумчиво проследить жизнь хотя бы любого встречного в трамвае, изучить жизнь всей его семьи, его отца, деда и прадеда, — какая бы это была поучительная, интересная задача!
К сожалению, только одна семья в России была изучена так внимательно и дотошно — это семья Романовых.
Это семья царская, и в этом есть, конечно, свои минусы. Обыкновенно жизнь семьи из рода в род гораздо разнообразнее: отец — кабатчик, сын — помещик, внук — чиновник, а правнук — авиатор. Смена такого рода, конечно, гораздо любопытней.
Здесь, в семье Романовых, внешнего разнообразия положений нет. Все — от прадедов до правнуков — делают одно и то же: царствуют, заняты одним ремеслом — ремеслом самодержца.
Но как далеко заходят при этом однообразии профессий различия психические!
Жизнь семьи Романовых за 300 лет глубоко поучительна и интересна прежде всего потому, что интересна и поучительна жизнь всякой семьи, рассмотренная за 300 лет. Сколько любопытных доказательств наследственности, какая яркая картина вырождения, сколько ярких и трагических моментов возникает и оживает перед глазами исследователя!
Перед нами, собственно, не одна династия, а несколько. Это не в полном смысле слова Романовы. Их давным-давно сменили на троне Гольштейн-Готорпы, затем Салтыковы. Но и в любой семье, прослеженной от поколения к поколению в течение 300 лет, мы, всего вероятнее, увидели бы то же самое. 300 лет — это ведь очень большой срок, и недаром же 18 монархов успели сменить друг друга за это время на троне Российском. Здесь же, в этой семье, наследственность проявляется особенно резко, вырождение сказывается исключительно остро.
Если, изучая поколения во всякой иной семье, мы встретили бы людей самых различных общественных положений: помещиков и ветеринаров, акушерок и художников, избирателей и банковских служащих, то здесь, в семье Романовых, не только одна-единственная профессия — царская, но еще и связанная с этим неограниченная возможность осуществлять свои капризы, хотя бы и самые чудовищные!
В большей или меньшей мере, но у каждого из нас, без исключения, есть темные, подсознательные мысли и желания. Мало ли что подскажет, что шепнет инстинкт дикаря, шевельнувшийся на секунду в душе. Но мы все не доводим не только до осуществления, но даже до сознания своего эти темные мысли и ощущения: у нас есть культурные навыки, завещанные нам целым рядом поколений, и еще на свете существуют общеобязательные законы с их карательным аппаратом.
Для семьи Романовых этих законов не существовало. И поэтому в этой семье от поколения к поколению не могли создаваться те культурные навыки, которые определяют для каждого из нас, что можно, а что нельзя. Стоит вдуматься в это, чтобы понять, как безгранично мог и должен был зайти процесс вырождения у Романовых.
Если все мы, огромное большинство людей, не осуществляем своих грешных, темных и подсознательных мыслей прежде всего потому, что мы не можем, не имеем возможности осуществлять их, то у Романовых такие возможности были. Они, эти возможности, были с ними неразлучны в течение ряда поколений, в продолжение целых веков! И поэтому какие бы мрачные, какие бы трагические страницы быта этой семьи ни развертывали перед нами официальная история и неофициальные показания современников, удивляться приходится тому, что были в жизни дома Романовых хотя бы редкие моменты, не сплошь залитые кровью, не сплошь окрашенные в черный цвет преступлений.
Все мы знаем, что такое толпа. Больше чем когда бы то ни было мы знаем, что люди — не ангелы, что вовсе не случайно сложилась старая формула «человек человеку — волк». Возьмите какую угодно культурную страну, выберите наиболее просвещенный город и объявите во всеобщее сведение, что все запрещения и кары отменяются, что нет и не будет больше ни городовых, ни милиционеров, ни шуцманов, ни ажанов, ни жандармов, и посмотрите, что сделается в течение нескольких дней с этим городом, с этой страной!
До чего изумительно озвереют, до чего переродятся все люди от мала до велика!
Пока жизнь налажена и течет по рельсам, как мало заметно вмешательство властей, как спокойно стоит на углу представитель власти в полицейской форме, этот живой символ карательной власти государства! Но стоит убрать его с места, как только его отсутствие проникнет в сознание масс — все переродится. Как легко и просто будет перегрызать друг другу горло огромное большинство этих культурных и приветливых, ныне улыбающихся друг другу людей!
Нет полиции? Нет кары и ее угрозы? Стоит ли тогда работать, уважать права ближнего и держаться налаженных устоев общественной жизни! А не хрястнуть ли по уху этого толстого человека в котелке? Что, если отобрать у него золотые часы, а кстати и бумажник? Не опоздать стащить с рук этой старухи золотые кольца и вырвать у нее с мясом ее бриллиантовые серьги. Пригодятся! Хотя бы для этой вот молоденькой, испуганно сторонящейся девочки. Не любишь? Небось, полюбишь!
Эта вот возможность невозбранно и безнаказанно осуществлять все, самые дикие, самые звериные желания была в течение целых веков у семьи Романовых. Именно это совершенное сознание безнаказанности, полная и абсолютная уверенность в отсутствии какой бы то ни было кары, каких бы то ни было запретов и ограничений было характерно для всех поколений этой несчастной, обреченной на трон семьи. Более того, они имели вокруг себя толпы людей, восторженно аплодирующих каждому их поступку, любому жесту и слову. И, кроме того, у них самих было с детства воспитано уродливое внутреннее сознание того, что они «избранники Божии», что их желаниями и инстинктом движет сам Бог, помазавший их на царство. И были жадные толпы льстецов, придворных или темные низы, миллионы людей, оглушительно ревевших «Ура!» и плакавших подлинными слезами при виде «царя-батюшки», «обожаемого монарха».
