Александр Прасол
От Эдо до Токио и обратно: культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава
Сёгуны из клана Токугава правили Японией с 1603 по 1867 год. То был вчерашний день нынешней Японии — той Страны восходящего солнца, которую знаем мы. За два с половиной столетия правления Токугава сложились бытовые привычки японцев, их представления, стереотипы, удивляющие многих за пределами Японии. С этой точки зрения эпоха Токугава представляет первостепенный интерес.
Ее отличают две особенности. Во-первых, это был последний этап семисотлетнего воинского правления. Воины-самураи, которые в предыдущие четыре столетия недрогнувшей рукой убивали не только противников, но в критическую минуту и самих себя, занялись сугубо гражданским делом — обустройством своей страны. Что из этого вышло, выяснилось в середине XIX века, когда Япония открылась внешнему миру.
Закрытость страны в годы правления сёгунов Токугава представляет собой вторую особенность той эпохи. Сведя к минимуму внешнее влияние, воины-управленцы утвердили в японском обществе идеологию и порядок, которые считали правильными. Формально воинское правление завершилось в 1868 году восстановлением императорской власти, но ставшие новыми графами и князьями потомственные самураи еще долго оставались ведущей силой японского общества и определяли пути его развития.
Как говорили древние китайцы, “постигая прошлое, лучше понимаешь настоящее". Это изречение вошло в японскую культуру и стало маленькой частью большой народной мудрости. Токугавская жизнь японцев во многом определяет то, как они живут сегодня. Эта книга написана для тех, кто интересуется этой жизнью — жизнью вчерашней и сегодняшней Японии.
В тексте японские слова, не имеющие точных переводных эквивалентов (кроме имен собственных), выделены курсивом. Долгота звуков в русской транскрипции не отражается. Собственные имена и географические названия записываются без родовых классификаторов (яма “гора", кава “река", дзи “буддийский храм" и так далее), кроме случаев, когда слово-классификатор стало частью общеупотребительного названия (например, Фудзияма). Привычность русскоязычного словоизменения имеет приоритет перед строгостью транслитерации и при склонении имен собственных (например, мужское имя Токубэй склоняется, а женское имя Сада но ката — нет, хотя имеет стандартное окончание существительных женского рода). Фамилии в тексте, согласно японской традиции, стоят перед именами (например, Токугава Иэясу).
Каким было население Японии в начале эпохи Токугава — самом начале XVII века, — мы точно не знаем, поскольку переписи в то время еще не проводились. Впрочем, косвенные расчеты показывают, что оно составляло 10–20 миллионов человек; большинство историков склоняется к 15–16 миллионам. Через несколько десятилетий появились более точные данные. На волне борьбы с “христианской угрозой" сёгунат поручил храмам переписать население, чтобы установить число обращенных в заморскую веру. Первая перепись с религиозным уклоном (сюмон аратамэтё), очень неполная, была проведена в 1630 году. С 1664 года переписи стали регулярными. Сегодня их результаты служат единственным, хотя и не вполне точным, источником демографических сведений о той эпохе. До XIX века считалось, что “такое исчисление сделать весьма трудно или невозможно, потому что многие миллионы бедных людей не имеют постоянного местопребывания… а живут на открытом воздухе, по улицам, в полях и в лесах" [Головнин, 1816].
В 1721 году возникла новая потребность. Восьмой сёгун Токугава Ёсимунэ (1684–1751) распорядился провести инвентаризацию посевных площадей и переписать трудоспособное население. Самураи — наследственно-профессиональные управленцы — к трудовым ресурсам не относились, поэтому их переписывать не стали, ограничившись тремя низшими сословиями. Переписи проводили на местах чиновники удельных княжеств, а затем пересылали данные в столицу, где сводили цифры. Общих правил переписи не было. Например, совершеннолетними в разных провинциях считались люди разного возраста, поэтому часть несовершеннолетних и беглые крестьяне в отчеты не попали. Всего получилось 26 миллионов 65 тысяч 425 человек. Японские историки полагают, что вместе с самураями и другими неучтенными душами население в 1721 году составляло около 30 миллионов человек.
Голод. Прямым следствием ограниченности пищевых ресурсов в древности и в Средние века был обычай “прореживания” (мабики) часто рождавшихся детей
В дальнейшем переписи стали регулярными и проводились каждые шесть лет (всего за годы правления Токугава их было девятнадцать). Эти данные позволяют судить об изменениях демографической картины эпохи Токугава. Последняя при сёгунате перепись 1846 года зафиксировала цифру 26 миллионов 907 тысяч 600 человек [Судзуки, 1996].
Таким образом, за 125 лет (1721–1846) население страны выросло незначительно — чуть более чем на 3 %. Почему? Причин тому несколько. Главная — объем собираемого на полях натурального продукта не способствовал приросту населения. К второстепенным можно отнести стихийные бедствия, неурожаи и голод, увеличение городского населения и демографический дисбаланс.
В эпоху Токугава Япония пережила три периода массового голода — Кёхо, Тэммэй и Тэмпо (названы по девизам соответствующих годов императорского правления). В 1603–1732 годах население страны медленно, но неуклонно росло и достигло почти 27 миллионов человек (без учета воинского сословия). Голод годов Кёхо и его последствия к 1750 году уменьшили количество японцев на 850 тысяч. Народонаселение оставалось по численности примерно одинаковым следующие тридцать лет, пока не случился Великий голод годов Тэммэй (1783–1787), сокративший население архипелага более чем на миллион человек. После этого вплоть до 1830-х годов все было более или менее благополучно: люди создавали семьи, рожали и растили детей. Население страны снова достигло 27 миллионов. Затем последовали неурожаи 1833–1836 годов (Великий голод Тэмпо), сократившие население на миллион человек.
Чрезмерное многолюдство Японского государства часто заставляет бедных людей умерщвлять своих детей в самом младенчестве. Законы строго запрещают такое убийство, но правительство не слишком ввязывается в розыски. и так преступления сего рода всегда родителям без дальних хлопот сходят с рук” [Головнин, 1816].
В течение веков убийство новорожденных было наиболее доступным средством планирования семьи в бедных сельских районах. Иногда его называли словом когаэси (букв. возврат ребенка); новорожденного как бы не убивали, а “возвращали" в мир богов, откуда он пришел. “Возвращали" в основном девочек. Несмотря на то что “прореживание" считалось довольно распространенной практикой, достоверных сведений о нем не осталось. Слухов много, но все они сводятся к устным пересказам отдельных случаев. Согласно этим пересказам, младенцев чаще всего душили платком. В отдаленном северо-восточном регионе Тохоку есть немало глухих балок, оврагов и болот, названия которых указывают на существование этого обычая.
С убийством новорожденных начали более или менее серьезно бороться в XVIII веке — отчасти из-за того, что рост населения остановился по причине общего похолодания климата, неурожаев, роста смертности и падения рождаемости. В книге того времени Сисон хандзё тэбикигуса (“Наставление о богатом потомстве") говорилось, что собственных детей убивать нехорошо. Таких книг издавалось много, но эта была самой популярной. “У женщины, убивающей младенца, от рождения доброе лицо, но душа страшнее дьявола, потому что даже дикие звери заботятся о своем потомстве", — писал ее автор. Издание таких книг и официальные меры по искоренению обычая мабики являются косвенным свидетельством того, что проблема действительно существовала. Сохранились также указы удельных князей о запрете “прореживания" и абортов. Самый ранний запрет подобного рода появился в княжестве Сацума (префектура Кагосима) уже в начале XVII века, но основная часть сохранившихся указов относится к концу XVII — началу XVIII века. Эти указы можно считать началом политики поддержки семьи, вызванной неблагоприятными демографическими условиями.
Помимо инфантицида, власти также запрещали отцам семейств отказываться от детей, что в то время было обычным делом. А для повышения действенности распоряжений в начале XVIII века городские и сельские управы начали регистрировать случаи беременности и следить за тем, чем они заканчиваются. В некоторых провинциях после рождения ребенка семьям даже выдавали небольшие пособия — где рисом, где деньгами.
