Том 1. Философские и историко-публицистические работы - Иван Васильевич Киреевский

Перед читателем четвертое издание полного собрания сочинений Ивана Васильевича Киреевского и второе — Петра Васильевича Киреевского [3]. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух великих сынов Отечества, двух выдающихся деятелей русской культуры, двух основоположников и идеологов славянофильства. Отдельные тома составляют письма и дневники братьев Киреевских, материалы к их биографиям.

Братья-славянофилы Иван и Петр Киреевские. Персоны первой половины XIX столетия!!.. Иван Васильевич сидит в большом удобном старинном кресле… Очки с круглыми стеклами, высокий воротник сорочки… Одна рука заложена за борт сюртука, другая не столько опирается на ручку кресла, сколько сжимает ее. Лицо поставлено прямо, упорно; подбородок чуть-чуть выдается вперед; маленькие губы красивого рта сжаты; над глазами большие надбровные дуги; череп — без округлости. Взгляд пристальный. Все выражение негодующее… с налетом легкой презрительности. Петр Васильевич — просто степной помещик… Усы, в кружок остриженные волосы… Венгерка, в зубах трубка… Аскет, ветхопещерник [4]; пренебрежение ко всяким условностям высшего тона; дворянин, вечно водящийся с простолюдинами; прямой, честный, страстно любящий свой народ…

Первый — писатель-аналитик, религиозный философ, теоретик, редактор-издатель. Он был одним из первых литературный критиков и публицистов, положивших начало цельного взгляда на культуру, цивилизацию, европейскую и отечественную литературу, на наше и не наше во всемирной истории. Второй — собиратель-исследователь народного поэтического, песенного творчества. С его собрания началась систематическое и научное отношение к отечественной фольклористике.

Иван Васильевич — старший брат по рождению и, естественно, во всем имел инициативу: книги, знакомства, философские увлечения, выбор литературных кружков — все изначально принадлежало Ивану, за которым нога в ногу следовал его младший брат Петр Васильевич. Тот же наставник — реформатор русской поэзии Василий Андреевич Жуковский. Та же библиотека из лучших произведений русской и мировой литературы… Тот же круг чтения и постижения литературы и науки европейских народов… Те же профессора Московского университета: Мерзляков, Снегирев, Цветаев, Чумаков… Та же служба в Московском архиве Коллегии иностранных дел… Та же компания «архивных юношей»: Алексей и Дмитрий Веневитиновы, Николай Мельгунов, Николай Рожалин, Александр Кошелев, Сергей Соболевский, Владимир Титов, Владимир Одоевский, Степан Шевырев… Те же литературные кружки Раича, Одоевского, Веневитинова… То же Общество любомудрия, самораспустившееся в 1825 году после восстания декабристов… То же увлечение трудами Спинозы, Канта, Фихте… Та же западная университетская школа: Георг Вильгельм Фридрих Гегель, Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг, Лоренц Окен, Йоханн Йозеф фон Гёррес, Карл Риттер… Тот же круг знакомых: А. С. Пушкин, А. Мицкевич, З. Доленга-Ходаковский, Ф. И. Тютчев, Н. В. Гоголь, А. С. Хомяков, А. Х. Востоков, А. В. Кольцов, А. Ф. Вельтман, В. И. Даль, М. П. Погодин, М. А. Дмитриев, А. И. Писарев, А. М. Кубарев, Авр. С. и Ал. С. Норовы, М. А. Максимович, Д. П. Ознобишин, А. Н. Муравьев, К. С. и И. С. Аксаковы, Н. М. Языков, Е. А. Баратынский, П. Я. Чаадаев, А. И. Герцев, Ю. Ф. Самарин, Т. Н. Грановский…

Принято читать, что Петр Киреевский прожил свою жизнь в тени старшего брата Ивана, что Иван Киреевский несравненно оконченнее младшего брата Петра… Что И. В. Киреевский — подлинно священный писатель… Его сочинения («Девятнадцатый век», «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России», «О необходимости и возможности новых начал для философии») — подлинное священное писанье в русской литературе, ибо «исходят из необыкновенно высокого настроения души, из какого-то священного ее восторга, обращенного к русской земле… Чего бы они ни касались, Европы, религии, христианства, язычества, античного мира, — везде речь их лилась золотом самого возвышенного строя мысли, самою страстного углубления в предмет, величайшей компетентности в суждениях» [5].

П. В. Киреевский дебютировал в журнале «Московский вестник» в 1827 году, где было напечатано его изложение курса новогреческой литературы, написанного и изданного по-французски в Женеве Ризо Нерулосом. В 1828 году Петр Киреевский напечатал отдельной книжкой свой перевод с английского повести Байрона «Вампир». В этом же году в «Московском вестнике» был опубликован его перевод с испанского большой части комедии Кальдерона «Трудно стеречь дом о двух дверях». Также переводил Шекспира. Перевел книгу В. Ирвинга «Жизнь Магомета», которая была опубликована после его смерти, в 1857 году. В 1832 году в журнале «Европеец» появилась статья Петра Васильевича под заглавием «Современное состояние Испании» — перевод из английского журнала «The Foreign Quaterly Review». В 1845 году Петр Киреевский напечатал в журнале «Москвитянин» статью «О древней русской истории», в виде полемического письма известному историку М. П. Погодину по поводу его «Параллели русской истории с историей западных европейских государств» — с обещанием «окончания в следующей книжке», которого не последовало. В 1846 году им был напечатан в первом выпуске начавших тогда выходить «Чтений в Обществе истории и древностей российских» перевод с английского сочинения Сэмюэла Коллинза, бывшего врачом царя Алексея Михайловича, о современном ему состоянии России, сделанный с экземпляра первого его издания 1671 года («Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне»).

Следует признать, что на литературном поприще Петр Киреевский (при всем желании его писать) не достиг высот своего брата Ивана Киреевского; он даже не приблизился к ним. Совсем не от смирения и не от излишней совестливости!!.. Петр Васильевич так и не приобрел привычки излагать свою мысль на бумаге (его перу не была дарована легкость). Было и еще одно… Само свойство раскапывания старины, при котором нельзя ни шагу двинуться без тысячи справок и поверок, без ежеминутной борьбы с целой фалангой предшественников, изувечивших и загрязнивших ее донельзя. Но это не умаляет самостоятельности и самодостаточности П. В. Киреевского перед И. В. Киреевским…

Несомненно, Иван Киреевский был подвижнее умом Петра