- Он научил меня кое-чему. Говорил много незнакомых слов. А затем он вдруг встал и отправился восвояси. Но прежде, чем покинуть меня, он остановился и сказал: "Человек должен делиться с другими своей мудростью, а иначе она ничего не стоит. Я отдам тебе свою мудрость, малыш."
- И он сдержал свое слово?
- В какой-то мере, да. Мне так кажется. После этого я видел его лишь однажды, несколько лет спустя. Это было незадолго до того, как я впервые вышел в море. И он снова долго говорил со мной.
- Он и вправду странный, этот старик, - согласился Майкл. - Индейцы отказываются говорить о нем. И как я ни старался разузнать у них, кто он такой и откуда, они неизменно избегали отвечать на мои распросы.
- Скорее всего, они просто сами этого не знают, - сухо заметил Стэндиш. - И ничего загадочного в этом нет. Старик как старик, просто живет отшельником, вот и все.
Эйлин взглянула на него.
- Уин, ты самый лучший в мире племянник, но все же ты не ирландец.
- А это-то здесь причем? - спросил Стэндиш.
- Может быть и не причем, - улыбнувшись, согласилась она, - но мы, ирландцы, тоже очень древний народ, и мы не отрицаем существование иного мира.
- Небеса? Тот свет? - переспросил Уин. - Я, кстати, их тоже не отрицаю. Как добропорядочный христианин я хожу в церковь и верю в существование рая и ада.
- Я совсем не это имела в виду, - возразила Эйлин Малкерин, - я хотела сказать, что нам, кельтам, чуждо скептическое отношение к проявлениям всего загадочного и сверхъестетсвенного. Например, мы верим в то, что лесной народец, гномы, действительно существуют. Духи с незапамятных времен облюбовали земли Ирландии, но они всегда были настроены дружелюбно по отношению к людям и не причиняли им зла, по крайней мере, в большинстве случаев.
- Сеньора, - сказал Стэндиш, - я вас просто не понимаю. Вы всегда оставались одной из самых практичных, разумных, трезвомыслящих женщин, с которыми я когда-либо был знаком, но иногда...
Она снова улыбнулась.
- Но иногда я поступаю, как ирландка, ты это хотел сказать?
- Послушай, Хесус, а ты можешь отвести меня к Хуану? - спросил Шон.
- Я попытаюсь. А там, кто его знает...
- Тогда выезжаем завтра. Рано утром.
- А как же Вустон? - поинтересовался Майкл.
Шон пожал плечами.
- Тебе придется самому заняться им, Майкл. Ты человек сильный, трезвомыслящий, да к тому же имеешь отношение к церкви. Если здесь останусь я, то не исключено, что очень скоро либо у них, либо у меня лопнет терпение, но ты умеешь хорошо говорить, и к тому же никто от тебя не станет ожидать, что ты первым полезешь в драку. Так что если они будут настаивать, пускай остаются, но только ты сам не должен никуда отсюда уходить. Оставайся здесь, но никому ничего не передавай и передоверяй. Это очень важно.
- Я пойду и...
- Я еду вместе с тобой, - тихо сказала Эйлин Малкерин. - это мое ранчо, к тому же мы с Хуаном знакомы. Мы поедем вместе.
- И я с вами, - вызвалась Мариана.
- Нет, ты останешься, - нетерпеливо возразил Шон. - Ехать придется далеко и по жаре, тем более, что мы даже понятия не имеем, что за это время с нами может случиться и куда заведет дорога.
- Мне кажется, капитан, ты забываешь, что сюда придет Андрес. И он силой увезет меня, а поэтому, если ты не хочешь, чтобы брат Майкл погиб в перестрелке, пытаясь защитить меня... пойми, Андрес не остановится не перед чем, уж я-то знаю.
- Она могла бы составить мне компанию, - вмешалась в их разговор Эйлин Малкерин, - надеюсь, она сумеет удержаться в седле и не станет хныкать.
- Мое детство прошло на ранчо. Я начала ездить верхом почти одновременно с тем, как научилась ходить.
- Но это же смешно! - запротестовал Стэндиш. - Сеньора, куда, скажите на милость, вы собрались? Ехать в горы ради того, чтобы повидаться с каким-то там индейцем, который был знаком с вашим мужем! А что, если он ничего не знает! В любом случае, ваш покойный супруг оба раза привозил очень мало золота. Если бы там этого золота было больше, то неужели вы думаете, что он не забрал бы его? В конце концов, возможно, что старика уже нет в живых.
- А ты что, можешь еще чего-нибудь предложить? - тихо спросила Сеньора. - Уин, я знаю, каково тебе сейчас, но другого выхода у нас нет. Это золото уже дважды выручало нас, и, может быть, на этот раз нам снова повезет. А что еще остается делать? Отдать им ранчо? Или превратить эти холмы в поле битвы и полить землю кровью? Да я скорее погибну здесь, чем отдам хотя бы акр своей земли!
- Ну что ж... Езжайте, если так надо. - Немного помолчав, он добавил, - Майкл, а ты как? Продержишься? Я хотел доехать до города и поговорить с Пио. Может быть он сможет что-то для нас сделать... или хотя бы посоветовать. Он разумный человек.
- Не стану спрашивать, как долго тебя не будет, - сказал Майкл, - но я останусь и пробуду здесь столько, сколько будет нужно. Мне нечего бояться.
- Теннисон остался на шхуне, и сейчас они стоят на якоре или у мыса Дьюм или выше по побережью. Ты знаешь, где. Я велел им любой ценой уберечь "Госпожу Удачу". Он будет курсировать недалеко от берега, твой сигнал они обязательно заметят.
- Со мной будет все нормально, - тихо отозвался Майкл.
- И молись, - сказал Шон. - Да помогут нам твои молитвы... чем больше станешь молиться, тем лучше.
- А может быть тебе тоже стоит помолиться, Шон? - вкрадчиво предложил Майкл.
Шон усмехнулся.
- Я, конечно, тоже помолюсь, можешь не беспокоиться, но только мне почему-то кажется, что твои молитвы обязательно окажутся гораздо действеннее моих.
Шон прошел к себе в комнату, снял рубашку и начал умываться, поливая себе на руки холодной водой из кувшина. Как хорошо было снова оказаться дома. Он слышал звуки, доносившиеся из других комнат: все готовились ко сну.
Внезапно дверь в его комнату слегка приоткрылась. На пороге стоял Хесус.
- Я думаю, за нами будут следить. Они снарядят погоню.
- Кто? Рассел?
Монтеро пожал плечами.
- Рассел или Томас... кто-нибудь. Я покажу вам дорогу, а потом вернусь назад и буду вместе с братом Майклом дожидаться вашего возвращения.
- Спасибо тебе. Так было бы лучше для всех.
Закрыв за собой дверь, Монтеро опустился на корточки, прислонившись к косяку. Теперь он пристально разглядывал его.
- А я не знал, что Старец говорил с тобой. Он обращается только к избранным.
- И что это означает?
Монтеро ответил не сразу.
- О нем говорят, что он последний из той великой нации, что давным-давно населяла эти земли. Говорят, что когда-то, в незапамятные времена посреди пустыни стоял город, огромный город, вдоль улиц которого были выстроены дома из камня и саманного кирпича. Многие поколения сменились за городскими стенами, но как-то раз случилось большое землетрясение, продолжавшееся много дней и ночей, и этот город исчез с лица земли, не стало великого народа... уцелеть удалось очень немногим... и среди них был Хуан, Старец.
- Знаешь, Монтеро, это, конечно, очень занимательная история, но я, честно сказать, этому не верю. Педро Фахес давным-давно обошел весь этот край, но ни словом не обмолвился ни о каком городе. И задолго до него, почти сто лет назад, на этом побережье жили люди. Я думаю, что все это лишь предание. А сколько лет Хуану? Семьдесят? Восемьдесят?
- Он стар, очень, очень стар, можете поверить мне, сеньор. Никто не знает, сколько ему лет. Время не властно над ним. Я знавал одного индейца, который жил на Сан-Мигель. Это был совсем дряхлый старик, и как-то раз он сказал мне, что когда он сам был ребенком, то и в то время Хуан выглядел точно так же, как и сейчас. Разве этому можно найти объяснение, сеньор? Вы считаете себя в праве судить, что на свете бывает, а чего нет? А бы, лично, не стал спешить с выводами. Я человек бедный, но, сеньор, почти вся моя жизнь прошла в горах, мне доводилось заезжать далеко-далеко, в горы, что находятся к югу отсюда, и я многое повидал. Мое племя считает меня мудрецом... колдуном, который умеет творить чудеса... но до Хуана мне далеко, потому что по сравнению с тем, что умеет он, все мои премудрости это просто детский лепет, сеньор. И я, человек гордый, признаю это. Вы привыкли измерять время, сеньор. У вас на корабле я видел часы. Вы очень тщательно измеряете время, и возможно, это и есть одна из ошибок белых людей... вы пытаетесь измерить то, что измерить нельзя. Вы пытаетесь надеть кандалы на то, что не может быть заковано в оковы. А вообще, что такое время, сеньор? Кто может объяснить это? Вы считаете шаги для того, чтобы измерить землю. Вы считаете восходы солнца и Луны, смену времен года, но ради чего? Знаете, сеньор, мне кажется, что все это зря. Я думаю, что они просто есть. Я считаю, что время просто существует. Я думаю, что вы не правы, когда говорите о ходе времени. По-моему, время просто есть, и у него нет ни начала, ни конца. Оно было и будет вечно, а поэтому его невозможно ничем измерить. Мне кажется, что вы живете в мире, где всегда можно пойти влево и вправо, вперед и назад, подняться наверх и спуститься вниз, вы видите его таким, и думаете, что иначе и быть не может. Но возможно есть и другие. Те, для которых и существует переход.
