Но и между господствующим племенем, между ариями, образовались две касты - воинов (кшатриа) и жрецов (браминов). Первоначально, в эпоху движения и завоевания, это разделение ариев на воинов и жрецов если и существовало, то не могло быть резко: в древних поэтических памятниках встречаем известия о жрецах, которые вместе были и воинами. Когда воинственное движение успокоилось и начали устанавливаться порядок, гражданские отношения, скрепляющиеся обычным религиозным цементом, когда начало развиваться и общественное богослужение, то жреческое сословие должно было выдвинуться и обособиться.
Усилению его значения и уменьшению значения воинов благоприятствовало стремление общества успокоиться после смут и движения, завоевания и усобиц, происходивших непосредственно после завоевания, громадность, отдаленность, замкнутость и богатство страны, что все отнимало побуждение к новым движениям и подвигам, отодвигало, следовательно, подвижников, воинов, на второй план.
Но, как видно из намеков древних памятников, воины не без боя уступили жрецам первое место.
Таким образом, арийское племя в Индии, попавши в обширную, отдаленную и богатую страну, подпало влиянию местности, вследствие чего Индия относительно политического развития своего представляет одинаковые явления с Египтом.
Но особенности арийского племени не дали изгладить себя и тут местным условиям; они высказались не в громадных только и немых или полунемых памятниках; они высказались в богатой литературе; высказались в религиозно-философском миросозерцании и в религиозных движениях. Арийцы в Индии не молча прожили свой героический период, период движения, подвигов; они рассказали о них в Магабгарате и Рамаяне, дающих знать, что это то же самое племя, которое рассказало нам про свой героический период в Илиаде и Одиссее.
Когда прекратились движения политические, когда государство и общество остановились в своем развитии, мысль не переставала работать, и следствием этой работы было сильное религиозное движение, обхватившее не одну Индию и не ограничившееся одной религиозной сферой.
Арийцы принесли с собой в Индию представление о добрых и злых божествах и, что всего важнее, принесли представление о непрестанной борьбе их между собой, представление об Индре, небесном воителе, поражающем злого Вритру, который покрывает небо черными облаками. На индийской почве с течением времени выработалось представление о двух началах: благодетельном, зиждительном и хранительном - Вишну, и злом, разрушительном - Шива, и оба начала, как у других народов, стали друг подле друга в равносильном положении. Но индийские арийцы на этом не остановились; они не успокоились на дуализме и начали стремиться подчинить оба противоположные начала третьему, высшему, и явились представления о Браме, "из которого все существа происходят, которым живут по рождении, к которому стремятся, в которого снова возвращаются". "Как искры из пламени, исходят все существа из неизменяемого, возвращаются в него".
Это представление, разумеется, не могло быть достоянием большинства, относившегося равнодушно к божеству, которому не приносили жертвы, не строили храмов, и продолжавшего поклоняться божествам добрым и злым мужеского и женского пола. Но жрецы (брамины) воспользовались этим представлением, чтобы освятить существующий политический порядок вещей как происшедший из Брамы, освятить преимущества своей касты; они воспользовались представлением о Браме, чтобы утвердить и нравственный порядок: только чистая душа человека могла возвратиться к своему чистому источнику; душа же, оскверненная преступными деяниями, должна была пройти прежде чрез ряд низших существ, что повело к верованию в переселение душ. Но мысль не могла остановиться и на этом.
Явились неизбежные вопросы: как и зачем? Как и зачем из единого, сверхчувственного и неизменяемого произошел этот многообразный, чувственный и изменяемый мир, которого целью все же осталось возвращение в единое и неизменяемое?
Придумано было такое объяснение, что первоначальное, единое, истинное существо, душа вселенной, актом самообольщения развилось в мире многообразия, который потом сохранил как существенное качество свое обман; мир не имеет истинного существования, никакого права на него. Такое уже слишком смелое объяснение происхождения чувственного мира не могло быть принято многими; явилось другое учение, учение Капилы, где утверждалось, что материя вечна и чувственный мир заключает в самом себе жизненное начало.
Подле этого самостоятельного материального мира существует самостоятельный мир духовный, которого бесконечные частицы бескачественные, бездеятельные и неразличимые - вращаются в мировых пространствах и только посредством соединения с материальным миром получают сознание, силу воли и другие качества.
Но, раз сознавши самого себя, свое превосходство над материею и свою особенность от нее, дух стремится к освобождению себя от материи.
Уже в учении Капилы мы видим прямое отступление от браминского учения о происхождении или истечении всего существующего из Брамы как души вселенной:
в учении Капилы мир духовный и материальный существуют самостоятельно один подле другого и вопрос о божестве обходится. Но это учение, достояние немногих людей мысли, не имело влияния на политическую сферу, на тот мир отношений, который если бы не был создан, то по крайней мере был освящен брамаизмом.
Но вот явилось учение, которое не ограничилось сферой мысли, но вооружилось против существующего порядка, освященного господствующей религией: то было знаменитое учение Будды.
Особенность движения религиозной мысли арийцев в Индии состояла в том, что она не могла успокоиться на дележе окружающих явлений между двумя началами, двумя божествами, добрым и злым, на этом узаконенном, освященном раздвоении мира и человека, обязанного поклоняться одинаково обоим противоположным началам. Для освобождения от этого двойства, которое было тяжело и для нравственного чувства человека, начали искать третье, высшее начало, высшее божество; но где было его найти вне природы, как его определить, какие дать ему качества?
До представления о Творце, отдельном от творения, человек сам собой достигнуть не мог; так называемые языческие религии именно и состоят в поклонении божеству в известном образе, идоле, в известном явлении физическом или нравственном; вне этих явлений или образов язычники бога не искали и найти не могли, и потому, поднимаясь к единому и наивысшему божеству, они не могли иначе представить его себе как изображающимся, воплощающимся в целой вселенной, находящимся к ней в таком же отношении, как душа к телу.
Явился пантеизм. Но Брама не могла успокоить возбужденную мысль арийца, ибо страшный вопрос поднимался с новой силой, вопрос: как вечное, истинное, доброе могло выразиться в изменяемом, погибающем, ложном, злом? Неотвязный вопрос о происхождении зла, страдания, смерти не давал покоя, и вот является учение о том, что мир не имеет истинного существования, что он произошел вследствие обмана, от которого надобно как можно скорее избавиться. Другое учение, учение Капилы, опять пришло к двойству, сопоставив мир материальный с миром духовным, обойдя вопрос о божестве и закончив необходимостью для душ освобождаться от оков материального мира.
Оба учения одинаково подрывали браминский взгляд на освящение и неприкосновенность известного политического порядка как истекшего непосредственно из Брамы.
Отсюда понятно, почему третье учение, учение Будды, могло отвергнуть религиозное освящение кастного состояния и провозгласить равенство прав для всех относительно средств освобождения от зла. Молодой царевич Будда, проводивший жизнь в наслаждениях, встретил однажды на прогулке старика, больного, труп и жреца.
Эти четыре явления, как говорит предание, возбудили в молодом человеке не усыпавшую между арийцами Индии мысль о происхождении зла, о средствах избавления от него.
Эта мысль овладела Буддой, и он посвятил себя всецело решению великого вопроса. Все в здешнем мире суета, все проходяще, и сознание этого есть начало премудрости. Мир не имеет никакого основания, никакого права существовать; он есть произведение мрачной силы и есть зло. Четыре главных источника зла в мире: рождение, старость, болезнь и смерть; сюда для человека присоединяются еще треволнения бытия, исполненного стремлений и планов, обманов и потерь.
Все беды проистекают для человека от внешнего мира, от чувств, от тела; отсюда необходимое стремление освободиться от них, освободиться от всех связей, склонностей, привязанностей к миру и вкушать счастье и радости покоя. Задача жизни состоит в отрешении души от вещей внешнего мира чрез созерцание их ничтожества и преходчивости; потом в уничтожении личности, в уничтожении самосознания, чтобы душа погружалась в абсолютную пустоту (нирвана), где нет никаких элементов существования, где нет формы, чувства, мысли, сознания и откуда нет возможности возвращения.
