По смерти Мономаха Мстислав, старший сын его, сел на столе киевском. В его княжение Всеволод Ольгович Черниговский захватил врасплох дядю своего Ярослава в Чернигове, а дружину его ограбил и перебил; но когда услыхал, что великий князь Мстислав с братом Ярополком сбираются идти на него войною, то испугался, послал к половцам за помощию, а Ярослава отпустил в Муром. Половцы пришли, стали за рекою Вырем и отправили послов к Всеволоду; но посадники Ярополковы перехватили послов. Тогда половцы, не получая никаких вестей от Ольговичей, бежали к себе домой. Мстислав начал сильно наступать на Всеволода, попрекая ему: «Ты привел половцев, да что взял?» Всеволод, видя беду, стал упрашивать великого князя, чтобы помирился с ним; в то же время подучивал и бояр Мстиславовых, давал им большие дары и своими происками дотянул время до зимы. Тогда пришел и Ярослав из Мурома в Киев; он кланялся Мстиславу и упрашивал его. «Ведь ты дал мне слово, — говорил он ему, — пойти на Всеволода: поди же теперь». Но Всеволод также не переставал упрашивать Мстислава о мире. В это время был игуменом в монастыре у святого Андрея Григорий, которого прежде любил Владимир Мономах, да и Мстислав и все люди очень уважали его. Этот Григорий никак не давал великому князю встать ратью на Всеволода за Ярослава; он говорил ему: «Меньше тебе будет греха нарушить крестное целование и не встать ратью, чем пролить христианскую кровь». Созвали и собор из всех священников (митрополита в то время не было), и все сказали Мстиславу: «На нас будет твой грех, если преступишь клятву: не начинай войны!» Мстислав послушал, сделал по их, но после плакал об этом всю жизнь. Ярославу нечего было делать: он пошел назад в Муром, где скоро и умер.
В 1132 году умер и великий князь Мстислав, оставив княжение брату своему Ярополку, которому поручил и детей своих. В княжение Ярополка началась страшная война между потомками Владимира Мономаха и князьями черниговскими, потомками Святослава Ярославича. Черниговские начали просить у Ярополка: «Что наш отец держал при вашем отце, того же и мы хотим; если вы не отдадите нам этих городов, то не жалуйтесь после, а на себя пеняйте; сами будете виноваты, на вас будет кровь». Все дело пошло из того, что Юрий Владимирович Долгорукий, князь Ростовский, выгнал племянника своего, Всеволода Мстиславича, из Переяславля; потом брат Юрия, Вячеслав Владимирович, выгнал из того же Переяславля другого Мстиславича, Изяслава, и наконец выгнал его и из Турова. Озлобленные племянники вооружились против дядей и пристали к Ольговичам черниговским. Ольговичи обрадовались и встали против Мономаховичей. «Вы первые начали нас губить», — говорили они им. В 1135 году пришел Всеволод Ольгович со всею братьею к Переяславлю, и стояли под городом три дня, все бились у ворот; но услыхав, что Ярополк идет на них, отошли к верховью реки Супоя и там пристроились к битве, дожидаясь полков великокняжеских. Ярополк скоро явился с дружиною своею и братьями; увидав черниговское войско, он не захотел дожидаться остальных полков своих, даже не позаботился хорошенько устроить войско и устремился на битву, думая: «Не устоять Ольговичам против нашей силы!» Полки сошлись, бились крепко, и Ольговичи победили: много киевских бояр попалось к ним в руки. Тогда Ярополк должен был уступить и отдать черниговским князьям все, чего хотели.
ГЛАВА IX
О княжении Всеволода Ольговича
В 1139 году умер великий князь Ярополк. Место его в Киеве занял родной брат его, Вячеслав; но не прошло месяца, как Всеволод Ольгович Черниговский явился с братьями под Киевом и начал зажигать дворы в предместье. Вячеслав не вышел против него, боясь кровопролития, но уступил и выслал к черниговскому князю митрополита, велев так сказать ему: «Отступи на время к Вышгороду, а я нынче же пойду в свою волость, и Киев будет твой». Таким образом Ольговичу удалось достать себе Киев. Сначала он хотел мира с Мономахо-вичами и разослал к ним послов; но потом, видя, что они не хотят мира, но ссылаются друг с другом, мысля идти на него, поспешил предупредить врагов и вышел с войском к Переяславлю, где княжил теперь Мономахов сын, Андрей. Надеясь на свою силу, Всеволод послал сказать Андрею: «Ступай в Курск из Переяславля». Андрей, подумав с дружиною, велел отвечать ему: «Лучше мне умереть с дружиною в Переяславле, на своей отчине и дедине, чем взять Курское княжение: отец мой сидел не в Курске, а в Переяславле, и я хочу умереть на своей отчине; если же тебе мало всей Русской земли, а хочешь еще и мою волость взять, то прежде убей меня, а потом и возьми, в нашем роду это уже не новость: не в первый раз братьям убивать братьев, Святополк разве не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? и здесь жизни лишен, да и на том свете будет мучиться вечно». Бог помог Андрею: дружина его разбила полки Святослава, Всеволодова брата; после чего Всеволод, заключив мир, оставил его спокойно княжить в Переяславле. В это время в Новгороде княжил брат Всеволодов, Святослав. Невзлюбили его новгородцы за его злость и начали вставать на вечах. Святослав, увидав, что народ поднимается, послал сказать брату Всеволоду: «Брат! мне мочи нет с этими людьми; не хочу жить с ними; кого хочешь пошли сюда». А между тем новгородцы начали уже убивать на вечах приятелей Святославовых за их насилия. Тысяцкий, который был кум князю, уберег его от беды, послав сказать ему: «Князь! хотят тебя схватить». Святослав испугался и убежал с женою и дружиною в Смоленск. Тогда новгородцы отправили епископа и лучших граждан к Всеволоду сказать ему: «Дай нам сына своего, а Святослава, брата твоего, не хотим». Всеволод исполнил их желание, послал к ним сына; но когда тот доехал еще только до Чернигова, новгородцы уже переменили мысли и прислали сказать Всеволоду: «Не хотим ни сына твоего, ни брата; не хотим вовсе вашего племени, хотим племени Владимирова: дай нам одного из шурьев своих, Мстиславичей». Всеволоду не хотелось уступить Новгорода Владимирову племени, и потому он, призвав Мстиславичей, дал им Брест и сказал: «Не думайте о Новгороде; пусть их там посидят одни, пусть сыщут себе князя, где хотят!». Но новгородцы не могли сидеть без князя и послали к Юрию Ростовскому за сыном. Тогда Всеволод увидал, что дело идет дурно — Новгород отходит к Владимирову племени, да к тому же и жена его просила за своих братьев: вот почему он согласился лучше видеть в Новгороде брата жены своей, Мстиславича, чем сына Юриева, и послал в Новгород Святополка Мстиславича, которого новгородцы и приняли с радостию, а Юрьевича отослали назад к отцу.
В 1145 году послал Всеволод за братьями своими, за Игорем и Святославом, да за двоюродными братьями, Давыдовичами Владимиром и Изяславом, послал также и за Изяславом Мстиславичем, князем Переяславским, внуком Мономаха. Когда все князья съехались, то Всеволод начал говорить им: «Владимир Мономах посадил после себя в Киеве сына своего Мстислава, а Мстислав брата своего Ярополка; так и я хочу сделать то же, отдаю Киев после своей смерти брату Игорю». Изяслав Мстиславич много тому противился, да делать нечего, принужден был целовать крест, что исполнит волю Всеволодову. Когда после того все братья великого князя уселись в сенях, то Всеволод начал говорить им: «Игорь! клянись, что будешь любить братьев; а вы, Владимир, Святослав и Изяслав, клянитесь быть довольны тем, что будет вам давать Игорь». Братья поцеловали крест.
В следующем году, возвратясь из похода против поляков, Всеволод разболелся, созвал киевлян и начал говорить им: «Я сильно болен, а вот вам брат мой, Игорь, возьмите его себе в князья». Киевляне согласились, но притворно. На другой день Игорь поехал в Вышгород, и вышегородцы также присягнули ему. Всеволод послал к Изяславу Мстиславовичу и к Давидовичам спросить у них: «Стоите ли в крестном целовании, как присягали брату Игорю?» И те отвечали: «Стоим». На другой день скончался Всеволод.
ГЛАВА X
О том, как Изяслав Мстиславич воевал с князьями Черниговскими
Тотчас по смерти Всеволода Игорь поехал в Киев и созвал всех киевлян на гору, на двор Ярослава, и тут киевляне в другой раз целовали ему крест; но тотчас же после того двинулись все толпами к Туровой божнице и послали сказать Игорю: «Князь! приезжай к нам!» Игорь, взяв брата Святослава, поехал, но остановился с дружиною недалеко от веча, а Святослава послал к гражданам узнать, чего хотят они. Киевляне начали обвинять тиуна[27] Всеволодова, Ратшу, да другого еще тиуна вышегородского, Тудора, говоря: «Ратша погубил у нас Киев, а Тудор Вышгород; теперь, князь Святослав, целуй нам крест, и с братом своим, что если кому из нас будет обида, то вы сами будете судить». Святослав отвечал: «Целую крест за себя и за брата, что не будет вам насилья никакого и тиуна вам дадут по вашей воле, кого хотите». После этих слов Святослав сошел с коня и поцеловал крест. Киевляне тоже все сошли с коней и говорили: «Коли так, то брат твой — наш князь и ты»; после чего целовали все крест и с детьми, что не изменят Игорю и Святославу. Последний, взяв лучших граждан, поехал с ними к брату Игорю и сказал ему: «Брат, я присягал, что ты будешь держать киевлян, как следует, и любить их». Игорь, услыхав это, сошел с коня и поцеловал крест на всей воле граждан; после чего поехал домой обедать; но киевляне устремились на Ратшин двор грабить. Игорь выслал к ним брата Святослава с дружиною, и тот едва успел утишить их. В то же время Игорь послал к Изяславу Мстиславичу сказать ему: «Бог взял нашего брата, а ты стоишь ли в крестном целовании?» Изяслав не дал никакого ответа и самого посла задержал: он надеялся, что киевляне недолго уживутся в мире с Игорем. В самом деле, скоро они прислали к Изяславу звать его в Киев на стол. «Пойди, князь, к нам; хотим тебя», — говорили они. Изяслав собрал полки, выступил из Переяславля и перешел Днепр у Заруба. Тут прислали к нему черные клобуки [28] и все поросье [29] сказать ему: «Ты наш князь; Ольговичей не хотим; ступай поскорей, а мы все с тобою». Изяслав двинулся к Дерновому, и тут собрались к нему все черные клобуки и порошане; тут же прислали белгородцы и василевцы послов; все говорили одно и то же: «Ступай! ты наш князь; Ольговичей не хотим». Вслед за белгородцами и василевцами приехали и от киевлян послы; они то же говорили: «Ты наш князь, ступай, Ольговичей не хотим; как только завидим твое знамя, так все и бросимся к тебе». Изяслав, собрав на поле весь народ, и христиан и поганых, сказал им: «Братья! Всеволода признавал я старшим братом, потому что старший брат и старший зять нам вместо отца; но с этими, с Игорем и Святославом, хочу управиться, как мне бог даст и сила крестная: либо голову свою сложу перед вами, либо добуду стол отцовский и дедовский». Сказав это, Мстиславич пошел в поход. Между тем Игорь послал к двоюродным братьям, Владимиру и Изяславу, спрашивая: «Стоите ли вы, братья, в крестном целовании?» Те стали с ним торговаться и запросили множество волостей. Игорю делать было нечего, на все согласился. Тогда Давыдовичи тронулись к Киеву. Игорь призвал к себе и бояр — Глеба и Ивана Войтишича и Лазаря Саковского и сказал им: «Как были вы у брата моего, так будете и у меня»; а Глебу сказал: «Ты держи тысячу [30], как у брата моего держал». Несмотря, однако, на то, что эти вельможи были в большой чести у Всеволода и у брата его, они вздумали, вместе с киевлянами, отложиться от последнего и послали сказать Изяславу Мстиславичу: «Ступай, князь, поскорей: идут Давидовичи Игегрю на помощь». И точно, Изяслав Давидович приехал очень скоро, поцеловав прежде крест у св. Спаса, вместе с братом Владимиром, что им не отступать от Игоря и брата его Святослава, причем черниговский епископ Онуфрий сказал бывшим тут священникам: «Кто эту присягу нарушит, тот будет проклят двенадцатью господними праздниками». Но угроза епископа мало помогла: несколько дней спустя Давидовичи забыли свое крестное целование и отступили от Игоря. Заводчиками всему делу были названные прежде Глеб тысяцкий, Иван Войтишич, Лазарь Саковский да в Святославовом полку двое бояр: они собрали около себя киевлян и начали советоваться, как бы им переместить своего князя, а к Изяславу послали сказать: «Ступай, князь! мы уговорились с киевлянами; хотим бросить знамя Ольговичей и бежать с полками своими в Киев»; а между тем Игоря и Святослава обманывали, говоря им: «Ступайте против Изяслава». Ольговичи взглянули на небо и сказали: «Изяслав целовал крест не думать о Киеве».
