Ознакомительная версия.
Однако, карельским следопытам не удалось найти тот партизанский отряд, в котором сражался их знаменитый земляк. Это дает основание думать, что его партизанское прошлое имеет такое же отношение к действительности, как и плавание Ю.В. Андропова на судах Волжской флотилии в качестве матроса.
* * *
И все же большинство мемуаристов эпохи Ю.В. Андропова отзываются о нем положительно. По воспоминаниям генерала армии Ф.Д. Бобкова и других сотрудников, близко к нему стоявших, Юрий Владимирович обладал немаловажным качеством: он умел слушать и слышать людей, считаться с их мнением; не отвергал несогласия, даже тогда, когда принимал решения вопреки мнению возражавших. Но если последние оказывались правы, впоследствии он всегда это признавал прилюдно. Привлекало в нем и то, что он не был сторонником скоропалительных решений. Принимал их вдумчиво и не спеша, после просева мыслей.
Он был до крайности щепетилен и осторожен и, как правило, отказывался от подарков. Один из помощников Ю.В. Андропова Игорь Синицын вспоминал:
«В 1974 году отмечалось шестидесятилетие Юрия Владимировича. Подарков прислали столько, что они заняли весь зал коллегии КГБ. Когда все разложили, позвали Юрия Владимировича посмотреть. Он с удовольствием рассмотрел подарки, и был, естественно, растроган. Тут были не только памятные сувениры, но и дорогие презенты. Особенно ему понравился подарок чехословацкого лидера Густава Гусака — набор хрустальных рюмок и стаканов замечательной работы. Андропов полюбовался на них, оценил тонкую работу и приказал отправить весь хрусталь в буфет для общего пользования. Себе ничего не взял.
Перед этим весной отмечал юбилей один генерал из числа первых заместителей. Тому все подарки отправили на дачу, как он порекомендовал сделать».
Но у Юрия Владимировича был один прокол, связанный с таким качеством, как осторожность. В народе говорится:
«Высоко поднял, да низко опустил». Однажды Андропов доверительно заговорил с Леонидом Ильичем о том, что муж «горячо уважаемой медсестры» Нины Коровяковой много болтает, а поэтому есть смысл сменить медицинскую работницу. Кстати, это она посадила генсека на сильнодействующие снотворные, постепенно разрушавшие организм быстрым привыканием к ним.
— А что он говорит? — спросил с хитринкой Брежнев, улыбчиво с прищуром из густых черных бровей взглянув ему в глаза.
— Болтает, что у вас с ней сложились отношения, выходящие за рамки служебных, — признался Андропов.
— Знаешь, Юрий, это моя проблема и прошу больше ее не затрагивать, — жестко ответил набычившийся Леонид Ильич председателю КГБ.
Андропова этот ответ поверг в шок, понимая пословицу: «Горький или огорченный песни не слушает». Он так напугался, столько пережил в ожидании соответствующей санкции, что неделями не спал, все думал, снимет его с должности шеф или нет. Он долго себя проклинал за сказанную глупость. Больше разбираться в подобных, довольно-таки, щепетильных вопросах он остерегался. Как известно, грязное белье всякий стыдится показывать…
А что касается этого конкретного случая, Андропов об этом рассказывал Чазову. Больше в семейно-личные дела Брежнева Юрий Владимирович не вмешивался. Это была его первая и последняя ошибка, а повтор ее мог обернуться катастрофой для его политической карьеры.
С другой стороны он был требовательным и, в то же время, удивительно понимающим подчиненных руководителем. Неотъемлемым требованием Андропова было соблюдение законности. Он часто говорил, что чекисты должны быть образцом законопослушности. В целях строгого соблюдения законности Андропов ограничил некоторые прерогативы местных руководителей по части права на возбуждение уголовных дел по статье 70 УК РСФСР — антисоветская пропаганда. Такое решение принималось после его приказа только с санкции Центра.
Ю.В. Андропов слыл затворником. Мы были свидетелями его распорядка дня. Его черный «членовоз» ЗИЛ в девять утра прибывал к первому подъезду. Он, выходя из машины, неторопливой походкой направлялся в свой кабинет на Лубянке и вечером уезжал, покидая рабочее место только для того, чтобы доложить срочные бумаги Брежневу, побывать в здании разведки в Ясенево или пройти процедуры в больнице. А они все увеличивались в объеме и времени.
Основной функцией органов госбезопасности Ю.В. Андропов считал защиту конституционного строя — не правителей, а устоев государства, хотя были и исключения.
Но, к сожалению, его последователи не смогли обеспечить эти устои и они рухнули благодаря предательству верхов и беззубости нового руководства КГБ. Часть вины, большая ее часть, лежит на бывшем начальнике секретариата Андропова, ставшим сначала руководителем ПГУ КГБ (внешняя разведка), а потом и председателем КГБ товарище В.А. Крючкове.
Хочется сказать о впечатлениях, которые мы оперативники на Лубянке испытывали в начале 80-х годов от обострения советско-американских отношений. Администрация Рейгана продолжала нагнетать обстановку и добиваться военно-стратегического превосходства США над СССР. Об этом не говорил, наверное, только ленивый. На совещаниях, партийных собраниях и партактивах, занятиях по чекистской подготовке звучала тревожная струна возможности развязывания противником ракетно-ядерного нападения и вытекающей отсюда активизации всей агентурно-оперативной работы.
А.Ф. Добрынин, с позиции посла в США по этому периоду в книге «Сугубо доверительно» отмечал:
«Надо сказать, что президентство Рейгана вызвало у нашего руководства, в частности у Андропова и Устинова, впечатление и даже убеждение в том, что новая администрация США активно готовится к возможной ядерной войне. В результате этого Политбюро по инициативе Андропова санкционировало специальную директиву нашим разведслужбам (по линии КГБ и Генштаба) организовать тщательный сбор информации о возможных планах США и НАТО совершить внезапное ядерное нападение на СССР».
В зарубежных СМИ начало этой разведывательной операции проходило под кодовым названием «РЯН» — «Ракетноядерное нападение». Публикации относились к маю 1981 года. Но что удивительно, информация на Запад попала сразу после того, как председатель КГБ Ю.В. Андропов выступил на закрытом совещании. Это к тому, что можно с уверенностью сказать — агентура противника действовала на самых верхних этажах власти.
Предатель, бывший сотрудник ПГУ КГБ СССР, боясь разоблачения и ответственности за шпионаж против СССР, и сбежавший в Великобританию полковник Олег Гордиевский, подготовивший вместе с англичанином Кристофером Эндрю книгу «Разведывательные операции от Ленина до Горбачева» писал:
«Он (Андропов — авт.) заявил, что новая американская администрация активно готовится к ядерной войне и что существует возможность нанесения Соединенными Штатами первого ядерного удара. В соответствии с этим Политбюро решило, что теперь основной задачей операций советской внешней разведки должен стать сбор военно-стратегической информации о ядерной угрозе США и НАТО».
К удивлению большей части аудитории, Андропов сообщил, что КГБ и ГРУ впервые будут сотрудничать в разведывательной операции мирового масштаба под кодовым названием «РЯН».
8 марта 1983 года Рональд Рейган выступил с резкой антисоветской речью, назвав СССР «империей зла» и призвал мировое сообщество на борьбу с этой страной. А ровно через пятнадцать дней огласил свою программу — стратегическую оборонную инициативу (СОИ), которая по заключению многих специалистов была ничем иным, как операцией по заблуждению нашего руководства. Но партийное чиновничество к заключениям военных профессионалов и ученых-физиков не прислушались и включили рубильник гонки вооружений. И страна не выдержала такого внезапного экономического напряжения. Резко подскочили затраты — страну гробили кремлевские «перестраховщики». Андропов стоял рядом с ними.
Конечно, легко сегодня говорить, глядя на бои того времени со стороны. Но были люди трезвомыслящие, однако их не слышали, или не хотели слушать. Большие деньги маячили и манили в программах противодействия СОИ. В большом куске незаметно и легко можно было «отпилить» кусочек, как сейчас говорят, и положить себе в карман. Эти мысли не покидают автора до сих пор. Вспоминается его беседа на эту тему с уже упоминаемым доктором технических наук, профессионалом в космической технике и физике генерал-лейтенантом В.С. Диденко Он говорил, что «…только идиот может поверить в развязывании полномасштабной ядерной войны сегодня. Американцы ведь прекрасно знали, чем и как может ответить Советский Союз».
И вот, уже в прессе США появляется несколько статей известного американского астрофизика Карла Сагана из Корнельского университета. В своих материалах он рисует картину планетарного апокалипсиса. В результате «ядерных пожаров» произойдет, как он утверждал, такой выброс в атмосферу «пепла и пыли, что на время они закроют солнечные лучи» и на земле установится «ядерная ночь с резким понижением температуры». На эту тему появилось даже несколько голливудских фильмов.
Ознакомительная версия.
