Такое призводство покрывало только шестую часть потребностей страны в металле. Но для промышленности получился весьма и весьма амбициозный план. Кроме того, Наркомат финансов требовал сократить финансирование промышленности, чтобы не вызвать инфляцию только-только стабилизированного рубля. Складывалось положение, когда средств для такого производства могло и не хватить. Это обстоятельство и побудило Дзержинского обратиться в Совет Труда и Обороны с просьбой еще немного увеличить программу строительства паровозов и добавить финансирования.
Дзержинский полагал, увеличив заказ НКПС, таким путем перебросить хотя бы еще немного средств в металлургию и поднять еще хотя бы ненамного выплавку металла.
Но только обращениями Дзержинский не ограничился. Обладая прямой властью над государственной промышленностью, он сам делает шаги для ускоренного подъема советской металлопромышленности. Южные металлургические заводы, которые до войны производили львиную долю русского чугуна и стали, теперь стояли или работали с минимальной загрузкой. Стояли потушенными самые крупные домны. На Петровском заводе крупная домна вырабатывала доменный газ и лишь в качестве побочного продукта получала чугун. Дзержинский решил такое положение переломить.
30 мая 1924 года Президиум ВСНХ принимает решение задуть домны на крупнейших металлургических заводах Юга: Юзовском, Екатеринославском и Краматорском заводах, которые стояли с 1918 года. К пуску были намечены: домна № 1 на Юзовском заводе производительностью 288 тонн в сутки; домна № 1 на Екатеринославском заводе производительностью 192 тонны в сутки и домна № 3 Краматорского завода производительностью 192 тонны в сутки. В десятых числах июня они были задуты. Только эти три домны могли выплавить более 20 тысяч тонн чугуна в месяц, или 245 тысяч тонн в год. Производство чугуна в СССР с 15 июня 1924 года возросло на 40 %[52].
За какие-то считаные дни в своем промышленном производстве СССР сделал большой рывок. Но даже этого рывка оказалось недостаточно. Имеющееся работающее производство могло обеспечить потребности в металле только на 10 %. Если же будет выполнено задание, поставленное Дзержинским и ВПК, и производство металла увеличится еще в полтора раза, то все равно, как ни крути, наличный запас будет составлять только 15 % заявленной потребности. Нужно было срочно что-то делать для увеличения производства металла. Так что идея индустриализации совсем не была какой-то отвлеченной идеей, как утверждают многие историки. Это была совсем не мысль, вдруг отчего-то ударившая в голову руководству партии. Это был на деле ответ на новый кризис, гораздо более масштабный и глубокий, чем те, которые уже сотрясали советское хозяйство.
Острый дефицит металла оказался опасней, чем голод и нехватка угля. Металл был нужен везде, от самого крупного завода, до самого захудалого крестьянского хозяйства. Разный металл, конечно. Путиловскому заводу подавай сляб и литейный чугун, высококачественную сталь. Мелкому заводу и мастерской нужен листовой металл, проволока и мелкий сортовой прокат. Зажиточный крестьянин-единоличник купит кровельное железо и сельхозинвентарь. А бедному крестьянину, каким бы нищим он ни был, все равно нужна металлическая посуда и пригоршня гвоздей. Сельхозинвентарь требовался создаваемым колхозам и совхозам.
Государственной промышленности металл был нужен, как воздух, для обновления оборудования и основных фондов. Транспорту – для строительства вагонов, паровозов, судов, прокладки железнодорожных путей. Рынок требовал металлических изделий. Все эти требования так или иначе упирались в ворота металлургических заводов, которые принадлежали государству.
Дефицит металла приобретал политический смысл. Это был главный товар, который в середине 1920-х годов государственная промышленность могла предложить на внутреннем рынке. Тогда еще не были массово организованы колхозы и совхозы, и Великий перелом еще не наступил. С крестьянином приходилось торговать, обменивая продукцию промышленности на хлеб. Лояльность рабочих держалась на снабжении и в конечном счете на поступлении хлеба от крестьянского хозяйства, на торговле с ним. И крестьянская лояльность держалась только на торговле. Пока государственная промышленность предлагает ему сравнительно дешевые промышленные товары, крестьянин доволен. А как только их поступление прекратится, то крестьянин задержит поставку хлеба, и никакими реквизициями его не выбьешь. В случае попытки взять хлеб силой крестьянин начнет войну.
Дефицит металла вполне мог привести к тому, что мог обрушиться внутренний рынок, и страна могла вернуться к положению 1920–1921 годов. Кризис навалился в полной мере на хозяйство СССР летом, накануне хлебозаготовительной кампании, и мог принести свои плоды уже осенью 1924 года.
Любой признак нестабильности в СССР в 1924 году вполне мог привести к попытке свергнуть Советскую власть вторжением извне. На Балканах находилась расквартированная в нескольких странах Русская армия. Чины этой армии создали Русский Общевойсковой Союз – РОВС, полуполитическую, полувоенную организацию для борьбы с Советской властью. Командование армии, несмотря на огромные трудности содержания армии в середине 1920-х годов, еще не оставляло надежду возобновить войну и не отказывалось от самой мысли борьбы с Советами. Вторжение в 1924 году Русской армии несомненно привело бы к катастрофическим последствиям, поскольку Красная Армия была фактически распущена.
Так что нужно было как можно быстрее развить производство металла, чтобы удовлетворить потребности внутреннего рынка и промышленности. Это была первая и главная задача индустриализации СССР.
Крестьянин в 1920-х годах держал Советскую власть за горло. Его экономическая власть была огромной. Тогда это был подлинный класс-гегемон. Конечно, каждый отдельный крестьянин ничего не мог сделать против могущественного аппарата ОГПУ. Но масса крестьян превращалась в колоссальную силу. В СССР 100 млн. крестьян. Всех их не перестреляешь и в лагерь не посадишь. В Гражданскую войну крестьяне накопили запасы оружия и боеприпасов, приобрели опыт боев и партизанских операций и были готовы дать достойный отпор коммунистам.
Но если взять, хотя бы даже чисто теоретическим образом, и всех крестьян посадить в лагеря, то кто же тогда будет хлеб сеять? Кто будет скот выращивать? Кто будет возделывать технические культуры? Кто будет заготавливать дрова и деловой лес? Кто будет в армии служить?
Кратко говоря, большевики властвовали над страной, обладая мощным аппаратом ОГПУ. Недовольные подвергались репрессиям. Большевики обладали мощным промышленным комплексом и большой экономической властью. В их руках была монополия внешней торговли и банков. Советское государственное хозяйство было трестировано и синдицировано, отличалось от крестьянского хозяйства несопоставимо высоким уровнем концентрации капитала и средств производства. Самый маленький государственный завод был раз в пятьдесят мощнее крестьянской ремесленной мастерской.
Но только вся эта мощь имела одну ахиллесову пяту – зависимость от поставок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Большевики могли воевать против крестьянина «карающим мечом революции» – ОГПУ. А крестьянин мог воевать против большевиков «костлявой рукой голода». И было еще неизвестно, чье оружие эффективнее.
Эта зависимость тревожила Ленина еще в Гражданскую войну. Он уже в 1918 году стал искать способы и методы освобождения от крестьянской власти над страной. Все эти дореволюционные споры о крестьянском вопросе, все прения о том, как бы дать крестьянину клочок земли, обласкать и пригреть, кончились тем, что крестьяне в 1917 году разграбили помещичьи хозяйства, разделили землю и почти полностью уничтожили товарное хозяйство на селе. До войны большая часть товарного хлеба производилась именно в крупных хозяйствах. Теперь, когда их не стало, вся остальная страна стала зависеть от крестьянского излишка, который крестьянин может дать, а может и не дать.
Какие бы уступки крестьянину ни были сделаны, все равно хлеба недостаточно. Излишек слишком мал и составляет сотню или полсотни пудов на хозяйство и то в урожайный год. А в неурожай деревня сама голодает.
Выход из этого был только один – организация товарных хозяйств. 11 июня 1918 года был выпущен декрет о создании в деревнях комитетов бедноты, руками которых предполагалось создать эти коллективные хозяйства. Дров при этом наломали порядочно. Беднота, получив в руки власть, бросилась грабить более зажиточных крестьян. Из всей этой затеи вышел полный конфуз, и 23 ноября 1918 года Ленин был вынужден комбеды упразднить.
Там же, где все-таки появились первые коллективные хозяйства, дела шли из рук вон плохо. Опыта ведения большого коллективного хозяйства у организаторов первых колхозов, совхозов и коммун не было. Всему пришлось учиться на ходу. Кроме того, накладывались огромные трудности, созданные войной. Было мало сельхозинвентаря, скота и лошадей. Из-за многочисленных мобилизаций лошадей в армию большинство хозяйств осталось без тяглового скота, и вдобавок на хозяйство возлагалось содержание огромного количества едоков в коммунах. В общем, первые совхозы и коммуны разорились.
