наши дни.
Возникают интересные исторические параллели, в немалой степени связанные со стремлением могущественных держав воспроизвести римский опыт – особенно период, пришедшийся на I век до н. э. и I век н. э., когда жили величайшие поэты и авторы Рима, и поэтому наиболее ярко сохранившийся в нашем представлении. Вся последующая западная история была одержима этим временем, когда римская цивилизация совершила канонический переход от республики к империи.
В соответствии с древней идей, за империю приходится платить немалую цену, причем не только завоеванным народам, но и метрополии в ущерб ее этике. Римляне взяли себе в образец афинян, а самый пышный их триумф – Акрополь и его шедевры – был отстроен отнюдь не на основе плодов демократии: Перикл трансформировал Делосский союз в Афинскую империю весьма безжалостным способом. Ассоциация демократических городов-государств превратилась в нечто другое – в Афинскую империю, которая стяжала большие богатства и славу, но утратила кое-что неоценимое.
(Вспомните «Звездные войны», и вы убедитесь в распространенности этого мотива. Как-то я смотрел со своими детьми «Месть ситхов» и рывком очнулся из полукоматозного состояния, услышав заявление, что «Республика» распускается и в целях безопасности создается «Империя» с единоличным правителем. Некая Падме Амидала изрекла: «Вот так умирает свобода – под гром аплодисментов».)
Именно римляне дали подобным событиям их каноническую форму. Сложная конституция, предполагающая разделение на три ветви власти с выборным элементом, была, по существу, отброшена, во главе государства встал император Август. Демократия, или, по крайней мере, более демократическая система, уступила место диктатуре. Французы последовали по сходному пути. Liberté, égalité и fraternité породили все то же братоубийственное насилие, и на смену опять-таки пришла диктатура Наполеона. Как мы видели, он использовал язык и иконографию, явно отсылающие к римской революции.
А что же Америка? Никто не утверждает, что американская конституция ниспровергнута и президент близок к установлению диктатуры. Но уже некоторое время идет характерный римский переход. «Отцов-основателей» США вдохновляла трехчастная конституция Римской республики. Сенат, палата представителей и исполнительная власть вторят римской системе, где был аристократический элемент (сенат), народный (собрания плебса) и монархический (консулы). Повторяющимся мотивом американского политического анализа стало утверждение об угрозе, нависшей над идеалами «отцов-основателей».
Резонеры болезненно вещают, что «республика стала империей», и этот лозунг проник в подзаголовки дюжин современных высокопарных трактатов. Разумеется, у американцев нет явных имперских намерений, как у римлян. В американской политической мысли сильна традиция изоляционизма.
И Америка не занимает такого господствующего положения, как Рим. На протяжении веков Римская империя производила подавляющую часть мирового ВВП. Америка производит около 25 процентов, причем эта доля постоянно уменьшается. Америка – единственный мировой полицейский и отягощена соответствующими заботами и издержками. Жаль, что величайшая держава мира безнадежно завязла в Ираке. Интересно, видит ли кто-нибудь еще прискорбный намек в том, что две тысячи лет назад первоначальная мировая гипердержава потерпела одно из своих величайших и обескураживающих поражений именно в Месопотамии?
Американскому орлу грозит унижение в тех самых песках, где в 53 году до н. э. Красс потерял 20 тысяч убитыми, а 10 тысяч были захвачены в плен – вместе с орлами семи легионов.
Римской империи предстояло осознать ошибки, восстановиться и продолжаться еще несколько веков. Удастся ли это Америке?
Никто не вглядывался в дальнее зеркало Рима с бо́льшим энтузиазмом, чем британцы. Британские империалисты с одержимостью искали в римской истории обоснование своего поведения и схожесть опыта.
Британцам не нравились орлы (слишком по-французски), они предпочли имперских львов, ведь большая кошка также присутствовала в мыслях римских империалистов. Закончив свое величественное и тошнотворное уподобление пасынков Августа птицам Юпитера, Гораций обращается к новому сравнению и предъявляет льва, собирающегося съесть дрожащую козу.
Львы не ассоциируются с Юпитером, тем не менее представляют собой довольно полезный символ превосходства. Львы пожирали варваров в амфитеатрах Древнего Рима, и современных британских львов можно увидеть не только на Трафальгарской площади, но и у ног Британии, а этот образ был также заимствован у Рима.
Сначала Британия была символом не британского могущества, а британского унижения. Она предстает на рельефе из города Афродисий, ныне Турция, относящемся приблизительно к 60 году н. э. На Британии шлем, ее груди обнажены, и ей совсем не весело. Рельеф был изготовлен для прославления завоевания Британии Клавдием в 43 году, его смысл в том, что Клавдий крепко наподдал Британии под зад.
Она кричит в агонии и вырывается по направлению к нам, а римский захватчик держит ее за волосы. В следующий раз она появляется на монете, отчеканенной Адрианом. На сей раз Британия сидит, в ее руке копье, но она по-прежнему хандрит.
Она начинает выглядеть более веселой на монетах Антонина Пия (годы правления 138–161), что неудивительно, ведь к тому времени провинция стала стабильной. После этого символическая фигура Британии исчезла на тысячелетие. Она возродилась при Карле II, появившись на монете в полпенни 1665 года. А в 1667 году ей послужила моделью Фрэнсис Стюарт, герцогиня Ричмонд и любовница короля.
В середине XVIII века люди стали петь «Правь, Британия, морями», и к XIX веку произошел полный переворот. Символ порабощения стал символом мирового господства. Британия правила морями, и британцы с удовольствием разграбляли римскую хронику в поисках ключей своей судьбы.
В 1847 году португальский еврей по имени Дон Давид Пасифико, делец с умеренно сомнительной репутацией, уже жил в Греции несколько лет, когда его дом был разгромлен и разграблен. Он потребовал компенсации у греческого правительства, но оно не пошло ему навстречу. Тогда Дон Пасифико обратился за поддержкой к британскому правительству на том основании, что родился в Гибралтаре и потому был британским гражданином.
Британским министром иностранных дел в то время был лорд Пальмерстон, который сильно обеспокоился делом Дона Пасифико. Он послал к берегам Греции Королевский флот, угрожая греческому судоходству и блокируя порты на протяжении двух лет, пока Дон Пасифико не получил компенсацию. Все это вызвало восторг в Британии и прямо оправдывалось римской доктриной гражданства.
Римское гражданство значило крайне много. Оно давало вам права. Вас не могли просто так подвергнуть телесным наказаниям. Когда апостола Павла собирались бичевать в Иерусалиме [19], он обратился к центуриону и использовал козырь, который невозможно побить. «Я – римский гражданин», – говорит Павел. И центурион идет к своему начальнику и докладывает, что тот человек – римский гражданин. Начальник спрашивает у Павла, так ли это. Павел отвечает: «Да». И этого достаточно, порка отменяется.
Такой страх наводило имя Рима. Павел был евреем из Тарса, но у него имелось римское гражданство, а целью Пальмерстона было показать, что Британия – новый Рим, и сколь неочевидным ни было подданство живущего в Греции португальского еврея Дона Пасифико, ему как британскому гражданину полагалась полная защита канонерок.
Всюду, куда бы
