Ознакомительная версия.
Объявляется перерыв на обед. Мы уезжаем на свою территорию. Брежнев болен и не появляется. Чувствуется, что он не столько болен, сколько растерян и подавлен. Ведь уже становится ясным, что встреча и переговоры в Чиерне-над-Тисой ничего хорошего не дадут — они на грани провала. А как же быть дальше? Вот вопрос из вопросов.
Пообедали, поговорили, разговор не клеится, снова поездом поехали на чехословацкую территорию.
Брежнев не поехал к чехословакам, он «болеет» — остался в вагоне на нашей территории.
После перерыва первым выступает А. Шелепин. Выступление было принципиальным, в рамках наших общих тезисов. Он говорил об острой классовой борьбе в мире, о политической бдительности, о единстве действий профсоюзных органов. В общем выступление было неплохое, но в классически выдержанных формах начетничества. Хотя некоторые вопросы взаимоотношений профсоюзов были обострены.
Выступление Пилера — члена Президиума КПЧ, секретаря Среднечешского обкома партии. Он сказал: «Антисоветские выступления у нас не находят массовой поддержки. В целом люди Чехословакии ценят дружбу с Советским Союзом и его народом». Он останавливается на состоянии партии и правительства до января 1968 года, как они плохо работали, в особенности правительство. Продолжая свою речь, Пилер говорит: «Какая ошибка, которая произошла после января месяца? Я убежден, главная ошибка заключается в том, что кое-кто хочет свалить всю вину на прежнюю деятельность ЦК КПЧ, и в первую очередь на одного А. Новотного. Если он и виноват, то не он один. Для объективности дела надо было дать оценку деятельности каждому члену Президиума ЦК КПЧ. Тогда мы могли бы с чистой совестью и объективно смотреть на происходящие события и смелее держать в своих руках положение дел в партии и стране. А поскольку мы не смогли овладеть положением дел, за нас овладели им другие. В нашем руководстве возник какой-то вакуум. Враждебные силы воспользовались этим и постепенно захватывали посты, овладевали положением дел. У нас же пошла борьба личностей. Даже трудно определить, кто и за что борется. Громадная ошибка была и та, что некоторые начали чрезвычайно заботиться о своей личной популярности. (Здесь Пилер явно сделал намек на Дубчека и Смрковского.) Мы сами в течение трех месяцев, а может быть и больше, просто захвалили некоторых чересчур ретивых работников информации. Мы утеряли чутье, что каждый коммунист должен отвечать за свои действия, вплоть до строгой ответственности, даже исключения из партии. А некоторым людям вообще не стоило и даже опасно предоставлять трибуну массовой пропаганды. Многие перепутали демократию с анархией. Мы даже не смогли предпринять необходимых мер к организации массовой информации и пропаганды, чтобы прийти подготовленными на это ответственное совещание».
Далее Пилер сказал, что Среднечешская партийная организация стоит на правильных позициях. «Здесь говорили, что для нормализации положения мешают советские войска, оставшиеся после маневров. Это не соответствует действительности. У нас советские войска были встречены аплодисментами. Наш народ в своей основе хорошо относится к советскому народу». Далее Пилер говорит: «Если нас считают защитниками дружбы с Советским Союзом, то мы должны с большой гордостью ходить даже в «консерваторах», как кое-кто нас считает. Мы должны предъявить более решительные требования к нашим кадрам, не должны оставлять без должной реакции вопросы разглашения партийной тайны, когда вопросы решаются на Президиуме ЦК КПЧ и это сразу же становится достоянием западных корреспондентов. В подготовке к XIV съезду КПЧ при обсуждении нашего устава должен быть в центре вопрос о демократическом централизме в нашей партии. Мы до сих пор не решили кадровых вопросов, связанных с предстоящим съездом и новым составом ЦК, и, по существу, не владеем этим вопросом. И вообще, можно было бы избежать многих ошибок, недоработок в борьбе с правыми элементами, если бы мы были более решительными в наших действиях».
Выступление Барбирека, кандидата от Словакии в члены Президиума ЦК КПЧ. Барбирек сказал:
«Тов. Дубчек и Черник охарактеризовали положение в КПЧ. Надо серьезно задуматься над всем высказанным и над тем, что будет еще сказано, над всеми критическими замечаниями. А главное, принять решительные меры, чтобы не на словах, а на деле доказать наше стремление к наведению порядка в КПЧ, стране, в партийном и государственном аппарате. Мы не оцениваем так, что у нас разгул контрреволюции. Но у нас имеются крупные недостатки и ошибки. Дубчек неоднократно говорил о «правой опасности», а дело именно и состоит в том, что имеется большая угроза нашей партии именно «справа». Наше влияние на многие дела в стране слабое, решения майского пленума не выполняются. Средства массовой пропаганды не в наших руках, и в этом наш большой недостаток. Большая наша слабость в организационно-политическом руководстве и влиянии КПЧ на дела в стране.
Но мы просим советских товарищей понять наши специфические условия. Односторонний подход был бы нереален в решении наших сложных задач. Я не вижу ничего принципиального, чтобы в Чехословакии не устраивало Советский Союз. Нам, обеим сторонам, надо обдумать наши действия, направленные на оздоровление дел в КПЧ и стране. Естественно, что это можно сделать только при руководящей роли КПЧ. Мы не можем допустить разрыва с Советским Союзом. Это просто невозможно».
Выступление Риго (Словакия), кандидата в члены Президиума ЦК КПЧ.
«Хочу откровенно сказать вам, советские товарищи, что дело Чехословакии — это не только наше дело. Это уже сейчас международное дело. Варшавская встреча по нашему вопросу, но без нашего участия, не могла не вызвать бурной волны, в том числе и возмущений. Вы пытаетесь нагнать на нас страх внешним давлением, но и при этом мы все равно не можем во многом с вами согласиться. В том числе и по дискриминации нашей самостоятельности.
Наше руководство еще не разработало мероприятий, направленных на стабилизацию положения, но это не означает, что кто-либо имеет право лишать нас самостоятельности и решать наши вопросы за нас. Опубликование «2000 слов» не имеет каких-либо последствий, да у нас с вами и различные взгляды на эти вопросы. О работе нашего руководства можно сказать, что у нас нет должного единства. Но мы едины в понимании руководящей роли КПЧ, в кадровой политике. По новому уставу КПЧ, его сути и содержанию у нас нет единого мнения и разное понимание роли демократического централизма. Мы чересчур подогреваем политические формы борьбы и совершенно игнорируем другие формы борьбы за упрочение своего влияния. Нет ясности, кто будет в ЦК КПЧ, в президиуме, секретарями ЦК после съезда. Все это не может не ослаблять нас и не усиливать наших противников».
Выступление Й. Шпачека, члена Президиума КПЧ. Он сказал:
«Я согласен с оценкой, данной нашими товарищами, положению дел в нашей партии. Вместе с тем разделяю ваши опасения за положение в КПЧ. Но Варшавская встреча и письмо пяти партий, принятое на этой встрече, еще больше затрудняют и усугубляют наше положение. В Чехословакии существует много проблем, и мы ими не владеем, и, очевидно, нам не так легко будет овладеть ими. Мы многое упустили в подготовке партийного актива к овладению положением дел. Президиум часто заседает, но почему-то не в полном составе: на него многих членов президиума не приглашают. Таким образом, многие из нас не знают истинного положения дел. Мы не разделяем мнения, что за двадцать лет существования Чехословацкой республики ничего не сделано. Мы против такой оценки, хотя мы действительно могли бы сделать больше и лучше. Нам наши проблемы надо рассматривать самим и самим их решать. В президиуме происходят дискуссии, и думаю, что в процессе этих дискуссий мы будем приходить к единому мнению.
Существует опасность справа, но ее не следует переоценивать. Надо только правильно определиться, чтобы устранить сами корни опасности. Одновременно хочу сказать, что ликвидировать проблемы в нашей политике не так легко, ибо они имеют свои корни еще до января 1968 года. А сейчас наступила большая депрессия среди партийного актива. В настоящее время изменилась тактика правых сил, и мы должны с этим считаться, но после майского Пленума ЦК КПЧ правые силы начали несколько сбавлять, уступать в своей силе. Я не идеализирую обстановку в КПЧ, но мы можем прямо сказать, что правые силы отступают. Можно и так сказать, что, очевидно, мы проявили поспешность в принятии нашего решения и письма ЦК КПЧ по варшавскому письму. Нам надо разработать много мероприятий по решению наших собственных проблем, а решить их можем только мы сами. За нас никто решение принимать не будет, да и не должен это делать».
Это уже второй день нашего заседания. Я получил записку следующего содержания: «Дорогой тов. Шелест! Только сейчас я Вас узнал. Искренне целую Вас! Л. Свобода». Я лично с Людвигом Свободой встречался несколько раз в Киеве, под Харьковом, в Соколове. Он мне много рассказывал, как он в войну 1914 года попал к нам в плен и жил на улице Керосинной в Киеве. В один из его приездов я по его просьбе ездил с ним на Керосинную улицу, где он предавался давним воспоминаниям. Очевидно, Свобода все это вспомнил и написал мне записку. Во время перерыва между совещаниями мы встретились, вспоминали наши встречи и имели с ним доверительную беседу. Л. Свобода был очень озабочен всем происходящим в стране и КПЧ.
Ознакомительная версия.
