Так, Даниэль Тодес, описывая работу И. Павлова уже в Институте экспериментальной медицины (с 1891 года), уподобляет ее «фабричному производству», предвосхищающему утопии технологического «чудотворения» (Todes D. P. Pavlov’s Physiology Factory // Isis. 1997. Vol. 88. № 2. P. 205–246). Слава Герович пишет о предопределенной теми же представлениями о физиологическом экспериментировании «машинной» терминологии советской физиологии: Gerovilch S. Love-Hate for Man-Machine Metaphors in Soviet Physiology: From Pavlov to ‘Physiological Cybernetics // Science in Context. 2002. Vol. 15. № 2. P. 339–374.
См. построенную на этой аналогии работу: Rüting Т. Pavlov und der Neue Mensch. Diskurse über Disziplinierung in Sowjetrussland. München (Ordnungssysteme. Studien zur Ideengeschichte der Neuzeit. Bd. 12): Oldenburg Verlag, 2002. О предыстории и контексте идеологических дискуссий о «новом человеке»: Bauer R. A. The New Man in Soviet Psychology. Cambridge: Harvard UP, 1959; Müller D. Der Topos des Neuen Menschen in der russischen und sowjetrussischen Geistgeschichte. Bern (Geist und Werk der Zeiten. Bd. 90), 1998; Schattenberg S. Stalins Ingenieure. Lebenswelten zwischen Technik und Terror in den 1930er Jahre. München (Ordnungssysteme. Studien zur Ideengeschichte der Neuzeit. Bd. 11): Oldenburg Verlag, 2002.
Коштоянц X. C. И. П. Павлов как естествоиспытатель // Вестник Академии наук. 1936. № 3. С. 56. Заметим, что Коштоянц сочувственно упоминает об американских генетиках — критиках Павлова. В 1936 году такое упоминание было еще вполне возможным; в 1940-е годы такая критика уже воспринималась как дополнительное свидетельство правоты Павлова, а не Моргана.
Есаков В. Д., Левина Е. С. Сталинские «суды чести». М., 2005. С. 386.
См., напр.: Гальперин С. Творческий Дарвинизм и учение И. П. Павлова // Звезда. 1949. № 9. С. 143–144. Гальперин цитирует: История ВКП(б). Краткий курс. М., 1938. С. 116. История полемики: Бляхер Л. Я. Проблема наследования приобретенных признаков. М., 1971.
Бирюков Д. И. О единстве учения И. П. Павлова и И. В. Мичурина // Физиологический журнал СССР. 1955. С. 721–728. См. также: Александров В. Я. Трудные годы советской биологии: Записки современника. СПб., 1993.
Дэвид Жоравский, настаивавший в свое время на абсурдности «советского обожествления» павловского учения как содержательно несогласующегося с марксизмом (Joravsky D. The Mechanical Spirit: The Stalinist Marriage of Pavlov to Marx // Theory and Society. 1977. Vol. 2. № 4. P. 472), не учитывает в данном случае, что «советское обожествление» самого марксизма имеет весьма косвенное отношение к особенностям марксистской эпистемологии. Учение Павлова согласуется с марксизмом в том отношении, в каком оно позволяет воспроизводить марксистские метафоры социальной детерминации и идеологического «научения» в терминах физиологии. О взаимоотношениях самого Павлова с большевиками см.: lodes D P. Pavlov and the Bolsheviks // History and Philosophy of the Life Sciences. 1995. Vol. 17. P. 379–418; Есаков В. Д. Новые документы о взаимоотношениях ученого и власти (к 150-летию со дня рождения И. П. Павлова) // Российский физиологический журнал им. И. М. Сеченова. 1999. Т. 85. № 9/10. С. 1314–1325.
Васильев С. Кремль ночью // Литературная газета. 1947. 9 мая. См. также: Стихи о Москве. М., 1947. С. 51–52, а также поэтические сборники С. Васильева: Москва советская. М., 1947; Избранные стихи. М., 1948; У нас в России. Челябинск, 1948; Избранные стихи. М., 1949; Избранное. М., 1950; Стихи и песни. М., 1953.
На фоне таких мотивов не удивительно, что стихотворение Васильева может прочитываться как контакт Сталина и Смерти (Смирнов И. Соцреализм: антропологическое измерение // Соцреалистический канон / Под ред. X. Гюнтера и Е. Добренко. СПб., 2000. С. 19).
Сегельман М. Аннотация концерта (Москва, Концертный зал имени П. И. Чайковского, 8 июня 2004 г.) // http://www.myaskovsky.ru/?id=40. Наиболее значимыми примерами такой тематики Сегельман называет симфоническую поэму «Молчание», романс «Сонет Микеланджело» на стихи Ф. Тютчева, Пятую, Шестую и Двадцать шестую симфонии (написанную уже после кантаты). К этому перечню я добавил бы также «Колыбельную» Мясковского («Песня испанской матери, уходящей на фронт», 1936), включенную в сборник романсов и песен на слова разных авторов (Опус № 87, 1950 год). Ср. впечатление современного музыкального критика об исполнении кантаты Мясковского: «Кантата Мясковского „Кремль ночью“, исполнению которой необходимы напряжение и тревожный настрой, прозвучала достаточно уныло. Подумалось даже, что мрачноватый медитативный „Кремль ночью“ не мог не получить резкого неодобрения „сверху“ во время борьбы с формализмом» (Овчинников И. По наследию мрачных времен // Газета. 2004. 9 июня — http://www.gzt.ru/print.php?p=culture/2004/06/09/072918.html).
О социальных и идеологических импликациях регуляции сна и бессонницы в историко-философской ретроспективе см.: Пензин А. А. Образы сна в культуре. Анализ современных философско-антропологических концепций. Автореферат на соискание учен, степени кандидата философ, наук. М., 2006.
Алигер М. Новые стихи // Знамя. 1946. № 8/9. С. 83–87.
Трегуб С., Симонов К. Открытые письма // Новый мир. 1947. № 1. С. 164–170; № 6. С. 252–260.
Дружные ребята. 1951. № 6. С. 5; № 11. С. 5. Вошли в сб.: Евтушенко Е. Разведчики грядущего. М., 1952.
«В день торжества, и даже в час печали, / Мы приходили именно сюда / И затаив дыханье замечали: / В знакомых окнах / Свет горел всегда <…> И если наступает тьма ночная, / В заветных окнах виден тот же свет. / По-сталински, усталости не зная, / Работает центральный Комитет» (Смирнов С. Заветный свет // Октябрь. 1953. Кн. 4. С. 10). «И станут родителей / Спрашивать дети: / „Горит ли свет / В его кабинете?“ / Да, свет тот горит. / Не погаснет свет, / Зажженный им / На тысячи лет» (Асеев Н. Свет тот горит // Новый мир. 1953. № 4. С. 11).
Долматовский Е. В Колонном зале//Огонек. 1953. № 11. 15 марта. С. 12. Впоследствии не печаталось. В разделе библиографического указателя «Русские советские писатели и поэты», посвященном Долматовскому (Т. 7. М., 1984), об этом стихотворении (как и о других просталинских стихотворениях поэта) также не упоминается. Из предисловия к самому тому можно узнать, что Долматовский оказал «ценную помощь» при его подготовке к печати.
Герта Гарафутдинова указала мне, что инициация авторского «я» смертью Ленина и инициация девочки смертью Сталина подчеркивается еще и тем метрическим обстоятельством, что девочке и Сталину соответствует пятистопный ямб, а рассказчику и Ленину шестистопный, при этом мотив сна, объединяющий сакральные имена, метрически усилен реализацией всех схемных ударений — полноударностью в 9-м стихе, вводящем информацию о сне-смерти («Среди цветов товарищ Сталин спит»), и сверхсистемным ударением на слове «сон» — спондеем в 10-м стихе («Сон нашего отца величествен, спокоен»).
Первым в ряду таких изображений стал фоторепортаж газеты «Правда» 1 июля 1935 года о пионерке Нине Здроговой, подарившей Сталину букет цветов и удостоившейся дружеского поцелуя. 3 августа того же года в «Правде» была опубликована фотография Сталина с дочерью Светланой на руках. Серию «Сталин и дети» продолжила фотография Сталина с девочкой-буряткой Гелей Маркизовой (Правда. 1936. 29 июня) и таджичкой Мамлакат Нахаговой, награжденной орденом Ленина за стахановский почин в собирании хлопка. В поэтическом изображении таджикского поэта Вапи встреча Мамлакат (Мемлекет) и Сталина рисуется таким образом: «Радость Сталина миру ясна, / Мемлекет весела и юна, / Мемлекет — героизма полна, / Мемлекет — это значит страна» (Вожатый. 1936. № 1. С. 2). Советский кинозритель мог вспомнить также заключительный эпизод из фильма «Ленин в 1918 году» со Сталиным (Михаилом Геловани), державшим на руках маленькую Наташу («Вот, Владимир Ильич, ради кого мы должны быть беспощадными к врагам!»). Те же образы, напомним, избыточно использованы в «Колыбельной» Дзиги Вертова. Фотографии вождя с детьми собраны в: Дети о Сталине. М., 1939. Живописным примером изображения Сталина с девочкой на руках стала картина Ф. П. Решетникова «Первого мая», выставленная на Всесоюзной художественной выставке 1952 года (см. ее репродукцию в: Огонек. 1953. № 18, в том же номере — фотографии детей на плечах у взрослых во время первомайского парада 1952 года). См. также: Kelly С. Riding the magic Carpet: Children and Leader Cult in the Stalin Era // Slavic and East European Journal. 2005. Vol. 49. № 2. P. 199–224. По рассуждению И. П. Смирнову, «Сталин, стоящий с девочкой Мамлакат на трибу не мавзолея, символизировал собой всеобщее сиротство», а сама связь диктора и маленькой девочки прочитывается как проявление тоталитарною мазохизма, уравнивающего сталинскую иконографию и педофилический сюжет «Лолиты» В. Набокова (Смирнов И. П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994. С. 263).
