54
[54] Имеется в виду сражение при имении Валлес Муйжа в Курляндии (ныне Латвийская ССР) 17 января 1626 г. — Прим. ред.
[55] Швеции досталась не вся Лифляндия, а лишь большая часть ее (до реки Западной Двины): другая часть осталась за Польшей (поэтому она называлась Польской Лифляндией, теперь Латгалия). — Прим. ред
[56] Интересно отметить, что в 20-х годах XVII в. намечалось еще создание шестой коллегии, в сферу действия которой должны были входить просвещение и социальные вопросы (школы, госпитали, исправительные дома, детские приюты). В 1637 г. была создана горная коллегия, имевшая большое значение.
[57] И. Андерссон такими мягкими выражениями пытается прикрыть факты насилий и мародерства шведских войск, которые были часты как при Густаве Адольфе, так и после него, — Прим. ред.
[58] Имеется в виду секуляризация церковных земель во время реформации, когда большинство церковных земель перешло в распоряжение короля и, как правило, было роздано представителям дворянства. Таким образом, перед нами тот же процесс ограбления и разорения крестьянства, отмеченный К. Марксом в истории английской реформации: «Насильственная экспроприация народных масс получила новый ужасный толчок в XVI столетии благодаря реформации и сопровождавшему ее колоссальному расхищению церковных имений» (К. Маркс, Капитал, т. 1, 1949, стр. 725). — Прим. ред.
[59] Сравнительно небольшая часть крестьян, то есть собственники дворов, платившие государству налоги, имела право посылать представителей в риксдаг. В истории Швеции, как и везде, феодализм характеризуется личной зависимостью непосредственных производителей (крестьян), которая при отсутствии крепостного права могла выражаться, как указывает В. И. Ленин, в сословном неравноправии крестьянства. Крестьянское сословие в шведском риксдаге никогда не пользовалось такими правами, какими обладали сословия дворян, духовенства и горожан. — Прим. ред.
[60] Вопреки мнению автора, Кристина никогда не считала своей задачей «сохранение свободы крестьянства», но думала лишь о подавлении крестьянских восстаний. Потерпев неудачу в борьбе с крестьянством и не имея возможности дольше сопротивляться требованиям редукции бывших государственных имений, захваченных дворянством, — а на редукции настаивали в риксдаге сословия крестьян, горожан и даже духовенства, — Кристина была вынуждена отказаться от трона. — Прим. ред.
[61] Автор идеализирует личность Кристины, которую либерально-буржуазная историография всегда старалась представить высокоодаренной и хотя несколько эксцентричной и загадочной, но всегда благожелательно относившейся к народу. Однако это — неприкрытое извращение фактов. Правление Кристины было жестоким, антинародным, направленным исключительно на защиту интересов аристократии. Именно при ней обремененное долгами крестьянство, торговая буржуазия и даже мелкое дворянство выражали особенно сильное недовольство, требуя редукции награбленных крупной аристократией земель. Легенда об отречении Кристины от престола будто бы по «психологическим» и религиозным мотивам, которую поддерживает автор, несостоятельна. — Прим. перев.
[62] Аллодиальные дарения — земля, которая обычно жаловалось наследственно, как обычная земля, без всяких оговорок.
[63] Автор не касается русско-шведских отношений в 50-х годах XVII в. и лишь мимоходом упоминает русско-шведскую войну, начавшуюся в 1656 г. Напомним основные факты: с 1654 г. возобновилась вооруженная борьба между Москвой и Польшей из-за Украины. После взятия Смоленска и ряда других городов русская армия в 1655 г. достигла границ Польши, военные силы которой были разгромлены. Этим воспользовалась Швеция, которая объявила войну Польше с целью новых территориальных захватов — во-первых, для усиления своего господствующего положения на Балтийском море и, во-вторых, для того, чтобы преградить русским доступ к Балтийскому морю через Литву и Восточную Пруссию. В войне с Польшей шведский король Карл X (1654–1660) три раза (1655, 1656 и 1657) занимал Варшаву и добился даже того, что литовские сословия приняли постановление о присоединении Литвы к Швеции. Выполнению этого решения помешала Москва. Окончательное уничтожение Польши и чрезмерное усиление Швеции не соответствовали политическим расчетам московского правительства. В 1656 г. стотысячная русская армия под личным руководством царя Алексея Михайловича вступила в пределы Лифляндии и Эстляндии, которые снова стали ареной опустошительных военных действий. Русские войска заняли целый ряд городов (Двинск, Кокнесе, Дерпт), но осада Риги оказалась неудачной. Вместе с этим потерпели крушение грандиозные завоевательные планы Алексея Михайловича, рассчитанные на покорение Прибалтики и на превращение Курляндии и Пруссии в вассальные государства, зависимые от Москвы. По мирному договору в Оливе (1660) с Польшей и в Кардисе (1661) с Москвой за Швецией были признаны все ее прежние владения в Ливонии, включая остров Эзель (Сарема). — Прим. ред.
[64] Деятельность шведских генерал-губернаторов, возглавлявших шведскую администрацию в Лифляндии, оставила глубокие следы в истории латышского и эстонского народов. Безжалостно собирая налоги, шведские генерал-губернаторы содействовали усилению власти помещиков над крепостными. В 50-х годах XVII в. крепостные латышские и эстонские крестьяне воспользовались русско-шведской войной для избавления от ига немецких баронов и шведских феодалов. Крестьяне в Латгалии и Лифляндии приветствовали русские войска как своих избавителей. После заключения перемирия в 1658 г. шведская администрация и местные помещики приступили к расправе с «провинившимися» во время войны крепостными, которые на усилившиеся репрессии отвечали массовыми побегами в Россию. По требованию помещиков шведская администрация начала борьбу против побегов крепостных. По этой части прославился упоминаемый автором К. Тотт, бывший лифляндским генерал-губернатором с 1666 по 1671 г. В 1667 г. он организовал отряды всадников для поимки беглых крепостных, но особую известность он приобрел «Лифляндским полицейским уставом 1668 г.», в котором, впервые в истории Лифляндии, дается юридическое оформление крепостного права, существовавшего до этого в виде обычного нрава. — Прим. ред.
[65] От редукции больше всего пострадали шведская аристократия и немецкие бароны в Лифляндии, где около 5/6 имений отошло к государству. Однако повинности крестьян (барщина и оброк) не были уменьшены. — Прим. ред.
[66] Абсолютная монархия является лишь особой формой дворянского государства. Свою прежнюю политическую роль потеряла только шведская феодальная аристократия. — Прим. ред.
[67] Сказанное относится также к заморским колониям Швеции. Положение безземельных крестьян, среди которых большую часть составляли батраки, не улучшилось ни в Лифляндии, ни в Эстляндии. Батраки, отбывавшие барщину за своих дворохозяев, по указанию арендатора казенного имения или им назначенного старосты подвергались жестоким телесным наказаниям. Аграрная реформа Карла XI в Лифляндии сохранила крепостное право, но обеспечила крестьянам-дворохозяевам право наследования земельных наделов при условии своевременной уплаты налогов и выполнения повинностей в пользу арендатора государственного имения. В выигрыше оказалась кулацкая часть деревни. — Прим. ред
[68] До редукции шведские государственные доходы из одной только Лифляндии составляли сумму, равную 1/3 всех государственных доходов в самой Швеции. После редукции (конец XVII в.) в самой Швеции государственные доходы оценивались в 3,5 млн. далеров, а в Прибалтийских странах, подвластных Швеции, — в 2,97 млн. далеров. Среди шведских заморских владений Лифляндия по-прежнему занимала первое место. Особенно большую ценность для Швеции представляли поставки хлеба из Лифляндии. В порядке военного налога Швеция выкачивала из Лифляндии ежегодно до 10 тыс. шведских бочек ржи, столько же ячменя и до 6000 шведских бочек овса, не считая поставки льна, пеньки, сена и др. платежей. Недаром Лифляндия считалась житницей Швеции. Кроме поземельного налога, уплачивавшегося лифляндскими крепостными крестьянами, важнейшую статью государственных доходов в Лифляндии составлял лицензионный сбор в размере 2–5 % со стоимости всех ввозимых и вывозимых товаров. В одной только Риге лицензионный сбор приносил Швеции ежегодно от 50 до 150 тыс. далеров дохода. — Прим. ред.
