Генрих II взялся завершить дело своего отца — восстановить монархию; в возрасте неполных четырнадцати лет, подверженный приступам эпилепсии, из-за которых его и низложил его брат Амори (1306–1310 гг.), король сумел подготовить свое восшествие на Иерусалимский престол с тем же желанием избежать гражданской войны и с той же ловкостью, присущей его отцу. Кипрский посланник прибыл на переговоры с Великим Магистром тамплиеров, при посредничестве магистра госпитальеров, и подписанное соглашение положило конец недоразумениям, которые с 1273 по 1284 гг. приводили к конфликтам между королем Гуго и орденом. Теперь Гуго мог войти в Акру: 24 июня 1286 г. на борту величественного флота король Кипра и его рыцари вплыли в гавань огромного города под крики народа, приветствовавшего своего юного государя. Процессия горожан встретила короля у трапа, который вместе с ними проследовал в кафедральный собор. Анжуйский бальи укрылся в замке и созвал туда неаполитанские и французские войска (напомним, что они находились под началом сенешаля; но Эд был одновременно и бальи, и сенешалем), которые ему повиновались, правда, не все. Осада королевской цитадели длилась недолго: великие магистры орденов выступили посредниками: Генрих II согласился остановиться в резиденции сеньора Тирского и удовольствовался тем, что организовал блокаду Эда. В то же время он приказал объявить, что не рассматривает французских солдат, хотя и служивших королю Сицилии, как врагов и обязуется представить свои права на королевство на третейский суд короля Франции{665}. Анжуйский бальи сдал крепость королю, дождавшись момента, когда он мог это сделать без ущерба для собственной чести, то есть тогда, когда у гарнизона закончились продукты (29 июня).
Коронация юного Генриха II в кафедральном соборе Тира (15 августа 1285 г.) ознаменовала собой, спустя почти полвека отсутствия королевской власти, конец анархии, в которой погрязло королевство. Уния между Кипром и Иерусалимом, к которой некогда стремился Амори II (помолвив своего старшего сына с принцессой Марией Иерусалимской-Монферратской), была реализована, и притом не на время. «Сеньором королевства» отныне стал король, и иерусалимская аристократия, равно как и военные ордена, почувствовали необходимость в сильной власти, когда «королевству» грозила опасность, а само оно представляло собой лишь несколько городов, затерянных посреди враждебной страны. Возможная война между итальянцами в 1287 г. была предотвращена всеобщими усилиями. Но имелись ли теперь силы у Латинского королевства, чтобы выстоять в схватке с мамлюкской империей, готовившейся к решающему рывку? Пятнадцать праздничных дней, которые последовали за последней королевской коронацией были последними радостными днями: в 1288 г. падение Триполи, последовавшее за взятием мусульманами Латтакия (1287 г.), ознаменовало собой начало окончательного крушения франкской Сирии.
В Западной Европе уже давно знали об отчаянном положении своих колоний на Святой Земле: в 1274 г. участники Лионского собора призвали принять меры, необходимые для того, чтобы предотвратить неминуемую катастрофу. Но в реальности ничего не делалось. Папы неоднократно начинали проповедь крестового похода, а светские государи принимали крест с твердым намерением отправиться на Восток; но, к несчастью, редко когда Запад был столь неспокоен, как теперь, в конце XIII в. Короли Сицилии, Арагона, Франции сошлись в безжалостной войне, приобретшей даже облик крестового похода, ставкой в которой была власть над островом Сицилия — из-за этой проблемы со времен смерти Фридриха II мир в Европе постоянно нарушался. Тогда как Карл Анжуйский, Педро II Арагонский, Филипп Смелый, а затем и Филипп Красивый были вынуждены отложить подготовку к крестовому походу, что повлекло за собой такую же бездеятельность остальных государей, например, короля Кастилии, начавшего в 1280 г. собирать свой флот{666}, настоящий вождь будущего крестового похода, Эдуард I Английский боролся с великим уэльсским мятежом во главе с Алевелином ап Гриффитом, и эта война поглощала все его силы. Письма, которые этот государь посылал папе, полные благих намерений в отношении Святой Земли, все же весьма показательны: Эдуард I приветствовал проповедование крестового похода и обещал принять в нем участие, но каждый раз испрашивал новой отсрочки, так как, несмотря на все его желание, неотложные дела удерживали его в королевстве{667}. И когда монгольский епископ в 1287–1288 гг. прибудет от лица персидского хана, чтобы побудить христианских правителей к активным действиям, то встретит повсюду понимание и согласие, но не сможет добиться для своего государя никаких позитивных результатов.
Однако союз с монголами, с такой настойчивостью предлагаемый христианским государям, постепенно становился все более и более реальным. Аргун назначил христианским войскам встречу на 20 февраля 1291 г. под стенами Дамаска, пообещав королю Франции лошадей для его рыцарей, если у них возникнут проблемы с перевозкой верховых животных, и весь необходимый провиант. Но французская и английская армия не сдвинулись с места{668}. Правда, папа Николай IV не бездействовал, но одних его усилий было недостаточно, и папство не могло спасти Святую Землю.
А Святая Земля была не в состоянии бороться с мамлюками. В 1288 г., воспользовавшись мятежом в Триполи против наследника графства, они захватили эту область. Несмотря на предупреждения Гильома де Боже, город не был подготовлен к осаде, а между тем в 1285 г. мамлюки овладели линией обороны на северном побережье (падение Маргата и Мараклеи), и в 1287 г. захватили последний город Антиохийского княжества, Лаодикею. Кипрский король тотчас же прислал своего брата в Триполи, туда же прибыли маршалы тамплиеров и госпитальеров, и Жан де Гральи, снова возглавивший французский гарнизон Акры; но отстоять город они не смогли (26 апреля 1289 г.). Сам Генрих II приплыл в Акру 24 апреля, чтобы защитить свое королевство, если сарацины решат на него напасть.
Как в Акре, так и на Кипре отчетливо понимали, что конец близок: города старого Иерусалимского королевства были единственными, которые уцелели. С 1268 г. их не только отрезали от Армении и монголов, но они даже не могли наладить между собой постоянные пути сообщения. Политика мамлюкских султанов — как видно из договоров 1283 г. с сеньорией Акры, Сидоном и Шатель-Пелереном (владениями тамплиеров и Акры, признававшими власть бальи Эда де Пуалешьена) и 1285 г. с Тиром (где «госпожа Тирская (dame de Tyr)», вдова Онфруа де Монфора, признала королем Гуго III), а также и с Бейрутом — была направлена на то, чтобы свести владения франков лишь к «морской дороге» и к поместьям на равнине. За исключением Кармиля, все горы принадлежали мусульманам, которые не упускали случая перехватить путешествовавших по прибрежному маршруту: отрезок пути у Нахр Дамура, между Сидоном и Бейрутом был смертельно опасен (Гуго III испытал это в 1283 г.). Район Сканделиона, расположенный между Тиром и Казаль-Юмбером, был поделен сарацинами и франками: за краткий промежуток времени там погибло тридцать христиан (1280 г.){669}. Война едва не вспыхнула в 1289 г.: султан, взбешенный помощью, которую тамплиеры, госпитальеры и король Кипра оказали защитникам Триполи, упрекнул их в нарушении перемирия; тем не менее его удалось убедить, что условия мира скрупулезно соблюдались в самом королевстве, и Генрих II даже добился продления перемирия на десять лет и десять месяцев{670}.
Франкам Сирии было необходимо получить отсрочку, как можно более длительную, чтобы дождаться начала крестового похода. 26 сентября 1289 г., перед своим отъездом из Акры, Генрих II, исполнив свой долг по защите Святой Земли и назначив бальи королевства своего брата Амори, принца Тирского и коннетабля Иерусалимского королевства (коннетабль Балдуин д'Ибелен только что умер), послал к папе сенешаля Жана де Гральи. Сильно взволнованный, папа Николай IV написал христианским государям о смертельной опасности, угрожавшей Святой Земле, и тотчас же начал отправлять помощь: он даровал новому патриарху Николаю заем в 4000 турских ливров, из которых тот должен был оплатить издержки на постройку укреплений в Акре, сооружение военных орудий и выкуп пленных. 13 сентября 1289 г. Жану де Гральи и епископу Триполи было поручено привести в Святую Землю двадцать галер, которым надлежало оставаться там в течение года{671}.
Папа искал способ оказать дополнительную помощь Святой Земле: он повелел проповедовать крестовый поход и назначил выступление крестоносцев на 24 июня 1293 г., дату, предложенную Эдуардом I, который принял крест. Он вел переговоры с Генуей, Венецией, другими прибрежными городами, чтобы послать корабли на Восток; отряды итальянских крестоносцев уже отплыли в Сирию под командованием французского капитана, состоявшего на службе у неаполитанского короля — Гуго Рыжего де Сюлли. Но пробыв за морем год, они вернулись домой в 1290 г. под предлогом, что за это время Акру никто не атаковал… То же самое произошло и с сицилийскими галерами, которые по просьбе Жана де Гральи прислал король Хайме I Сицилийский. Чтобы обеспечить успех крестового похода, папа пошел даже на примирение с Хайме I: по договору от июля 1290 г. король Сицилии обещал прислать 20 галер, 1000 вооруженных людей и 1000 арбалетчиков в сентябре 1291 г., и эти же галеры, чье число надлежало удвоить, должны были привезти в 1292 г. 400 рыцарей, тысячу других бойцов («almugavares») и тысячу арбалетчиков. Свой отряд во главе с Отто де Грансоном около 1289 г. прислал и король Англии. Папа переправлял в Сирию новые суммы денег, согласился платить сицилийцам и даровал Иерусалимскому патриарху полномочия назначать командиров крестоносных флота и армии{672}. Одновременно велись все более активные переговоры с татарами, тщательно изучали план будущей кампании: госпитальеры подготовили детальный план нападения на Египет, «Карту дорог Вавилонии», и свет увидела самая разнообразная литература — советы и мемуары о грядущей кампании{673}.
