96
Полная стоимость корабля определялась в 10 000 рублей, и каждый двор средним числом должен был внести в кумпанство 1 рубль или 1 р. 20 к. – сумма по тому времени очень большая. А всего на новый флот (до 50 кораблей) требовалось полмиллиона рублей: как это много, можно видеть из того, что весь ежегодный доход государства тогда равнялся лишь 2 миллионам рублей.
В своем стремлении овладеть берегами Балтийского моря Петр явился продолжателем политики всех предшествовавших ему московских царей. Страшную борьбу за Балтийское побережье выдержал Иван Грозный (§ 62). То, что было потеряно при Грозном из Русских земель на морском берегу, возвратил Москве царь Федор Иванович (§ 6З) и снова потерял Василий Шуйский (§ 70). Государи XVII века не забывали этой утраты, утвержденной Столбовским договором 1617 года (§ 77). При царе Алексее Михайловиче А. Л. Ордин-Нащокин особенно настаивал на мысли о необходимости пробиться к Балтийскому морю, именно к Рижскому заливу, для непосредственных морских сношений со среднею Европою. Но в ту пору осуществление этой вековой мечты московских патриотов было еще невозможно: царь Алексей всего более был связан малороссийскими делами и борьбою с Речью Посполитою и Турцией. При Петре отношения на юге установились, и он естественно обратил свой порыв к Балтийским берегам, повинуясь стихийному стремлению Москвы на Запад.
В 1701 и следующих годах русская конница под начальством «фельдмаршала» Бориса Петровича Шереметева «погостила» в этих областях: Шереметев разорил страну, разбил два раза шведский корпус генерала Шлиппенбаха (при Эрестфере и Гуммельсгофе) и взял старые русские города Ям и Копорье. В 1704 году были взяты сильные шведские крепости Дерпт (Юрьев) и Нарва.
В 1707 году впервые получил Петр донос на гетмана Мазепу в том, что он сносится с польским королем Станиславом и желает изменить Москве. Петр до тех пор был очень доволен гетманом и потому не поверил доносу. Но донос повторился и в следующем 1708 году; на этот раз на Мазепу доносили важные лица: генеральный (главный) судья малороссийский Кочубей и один из малороссийских полковников – Искра. Было произведено следствие; донос не был доказан и доносчики были выданы Мазепе и казнены им.
Петр искал себе нового союзника во французском короле Людовике XV и в 1717 году посетил Париж. Там Петр был любезно принят и поразил французов своими познаниями, умом и оригинальностью. Но цель его не была достигнута, и Франция осталась в стороне от балтийских дел.
Русское название западноевропейского серебряного талера. – Ред.
Во многих городах России до сих пор сохранились эти слободы: «стрелецкие», «пушкарские», «казачьи» и пр.
Все города были разделены по числу жителей на классы. Жители городов делились на «регулярных граждан и «нерегулярных» («подлых») людей. Регулярные граждане составляли две «гильдии»: в первую входили представители капитала и интеллигенции, во вторую – мелкие торговцы и ремесленники. Ремесленники делились на «цехи» по ремеслам. Нерегулярными людьми, или «подлыми» (то есть низшими), назывались чернорабочие. Город управлялся «магистратом» из бургомистров, избираемых всеми регулярными гражданами. Кроме того, городские дела обсуждались на посадских сходах, или советах, из тех же регулярных граждан. Каждый город был подчинен главному магистрату, минуя всякое другое местное начальство.
Кроме общего контроля и направления администрации, Петр передал сенату те дела старых московских приказов, которые не разместились по вновь учрежденным коллегиям. Поэтому сенат, например, ведал много дел о дворянстве, именно дела Разряда и Поместного приказа (генеалогические и земельные) и т. п.
Состав императорской семьи виден из следующей родословной таблицы:
Тайно от всех других сановников, под руководством князя Д. Голицына, верховники составили ограничительную грамоту в такой форме, будто бы сама Анна, по своему собственному почину, обещает, принимая русский престол: 1) замуж не выходить и наследника себе не назначать, 2) править страною во всем с согласия верховного тайного совета, который сам будет избирать своих членов и назначать чиновников на все важнейшие должности, и 3) предоставить власть над войсками и гвардией верховному тайному совету.
Для Франции была бы важна в ту минуту перемена немецкого правительства в России на другое, менее враждебное видам Франции. Шетарди через доктора Елизаветы, Лестока (француза), действовал на настроение Елизаветы.
Во время воцарения Елизаветы Россия находилась в войне со Швецией (1741). Швеция начала воевать из‑за ничтожных поводов и не имела успеха. В 1743 году она согласилась на мир, уступив России Финляндские области к востоку от р. Кюмени.
За это он был сменен и отдан под суд. Елизавета подозревала, что Апраксин не желал воевать, ожидая скорой ее кончины и имея в виду нерасположение к Прусской войне наследника русского престола великого князя Петра Федоровича и его супруги Екатерины Алексеевны. В соучастии с Апраксиным был заподозрен и обвинен сам канцлер Бестужев. Он тоже был сменен и выслан в его деревни. На его место был назначен М. И. Воронцов.
В бездействии заточения Петр, вместе со стерегшими его офицерами, развлекался, по своему обычаю, вином и лишился жизни от удара, полученного в хмельной ссоре. Екатерина была очень расстроена происшедшим, понимая, что молва может без вины приписать ей скоропостижную смерть ее мужа. Народу было объявлено, что Петр скончался от «гемороидической колики», и прах его был погребен в Александро-Невской лавре в Петербурге.
Как еще мало некоторые верили тогда в прочность правления Екатерины, показывает дело Мировича (1764). Этот незначительный офицер, знавший, что император Иоанн Антонович содержится в Шлиссельбургской крепости, задумал освободить его, привезти в Петербург и посадить снова на трон, свергнув Екатерину. Мирович полагал, что это можно сделать с помощью одного крепостного караула, и внезапно увлек за собою солдат к каземату, где жил Иоанн. Но, когда он ворвался в каземат, оказалось, что Иоанн уже мертв: согласно приказанию, данному еще при Елизавете, стража умертвила бывшего императора, как только увидала намерение его освободить. Мирович был арестован и казнен; но его легкомысленная попытка очень напугала Екатерину.
Вопрос о новых законах был тогда, можно сказать, больным местом. Начиная с Петра Великого, все государи указывали на необходимость, взамен устарелого Уложения 1649 года, составить «новое уложение» и принимали к тому меры. При Петре Великом учреждались не раз особые комиссии для сочинения нового свода путем собрания московских законов, изданных в Уложении и после Уложения, или же путем заимствования иноземных законодательных норм (шведских). Дело было не легкое, и при Петре закончить его не успели. Оно продолжалось во все последующие царствования, причем в законодательный комиссии призывались выборные представители от дворянства и купечества. К концу царствования Елизаветы комиссия подготовила, наконец, проект Уложения. Екатерина, вступив на престол, застала еще работы этой комиссии и, хотя не прекратила их, но, по‑видимому, была ими недовольна.
Составляя Наказ, Екатерина пользовалась чаще всего известным сочинением Монтескье «L’еsрrit dеs lоis». Кроме этого сочинения Екатерина руководилась некоторыми иными политическими трактатами, модными для ее эпохи (например, Бильфельда «Institutiоns роlitiquеs» и т. п.). Взгляды свои на природу преступлений и на цель наказания Екатерина основала на сочинении итальянца Беккариа «О преступлении и наказании», тогда только что напечатанном. Таким образом, в своем Наказе императрица повторяла те новые идеи в области политики и права, которые начинали входить в оборот передовой Европы.
В начале XVIII века крестьянин Посошков, современник Петра Великого, составивший несколько замечательных экономических и публицистических сочинений, говорил, что «крестьянам помещики не вековые владельцы», что «прямый их владелец – Всероссийский самодержец, а они владеют временно». Этими словами Посошков указывал на давнюю связь между помещичьею службою государству и крестьянскою зависимостью от помещиков.
Архиепископ Амвросий заметил, что народ собирается толпами в Китай-городе, у Варварских ворот, к бывшей там иконе Богоматери, в уверенности, что именно эта икона уврачует от мора. Понимая, что от скучения народа только растет зараза, Амвросий предписал снять икону с городских ворот.
