Он понимал, что действительно заслуги у него были не в пример тем желторотым неудачникам — капитанам и майорам, которые перебежали на Запад практически с пустыми карманами по воле обстоятельств с мнимо-показушной ненавистью к советскому строю.
Проблема заключалась с вывозом сыновей — согласятся ли они сами приехать? Как вызвать двоих сразу за границу, минуя непременно подозрение органов госбезопасности? И, наконец, самое главное — состоится ли последняя командировка за рубеж и в какую страну?
На этот самый последний вопрос неожиданно и скоро был найден ответ…
В материалах дела оперативной проверки на «Дипломата» появились первые серьезные материалы о подозрительных признаках в его поведении. Они свидетельствовали: Поляков предпринимал меры по выявлению за собой «хвоста». Он стал активно перепроверяться, что не осталось не замеченным сотрудниками наружного наблюдения.
Кроме всего прочего, имеющегося в досье на Полякова и косвенно уличавшего его в предательстве, у чекистов вскоре появился перевод анонимной заметки, опубликованной в американском журнале «Нью-йоркер» в номере от 24 апреля 1978 года. Со временем автор был установлен. Им оказался некий Эпштейн, которого связывала дружба с известным читателю Энглтоном.
Упоминаемая кличка агента американских спецслужб «Топ-Хэта» из числа советских граждан, работавших когда-то в русской миссии при ООН, практически прямиком направила ход расследования в сторону Полякова.
Глава 13
Вторая командировка в Дели
В начале 1979 года Поляков от друзей узнал, что его кандидатура в числе других офицеров рассматривается в качестве военного атташе в Индию. Надо прямо сказать, в его назначение вмешалась и судьба. Ожидался визит Л.И. Брежнева в Индию, поэтому назначать военным атташе в эту большую страну полковника руководство ГРУ не решалось — канитель с присвоением генеральского звания длительная, можно и не успеть к приезду генсека.
Кадровики ГРУ остановились на готовой кандидатуре — генерал-майоре Полякове.
Вскоре действительно начальник управления кадров вызвал его в кабинет и, улыбаясь, поведал о приятной новости, о которой уже многие коллеги знали:
— Дмитрий Федорович, я предложил начальнику ГРУ Ивашутину Петру Ивановичу вашу кандидатуру на должность военного атташе в Дели. Он согласился с моим мнением. Скоро пойдете на комиссию, но это формальность. Вы заслужили эту должность своим долгим и качественным трудом.
«Ишь, как заливает, как поет! Болеет, оказывается, за меня. А почему? Сколько подарков ты получил! Ни один отпуск, ни одна командировка не проходила, чтобы я не занес тебе „сувенирчик“ ценою в пару долларов. Ты отнекивался, но брал, брал, брал… Не ты, а я тебя купил, а посему и заказываю музыку, — мысленно бросал Поляков реплики начальнику управления кадров. — А брал потому, что такая практика в нашем ведомстве процветает. И такие, как ты, бывшие работники ЦК повинны в насаждении подобных порочных традиций по всей стране. Вот уж истинно: избегайте льстецов — это переодетые мздоимцы. Им нужны только подношения».
— Коллектив в военном аппарате, скажу прямо и откровенно, плохой. Нетребовательность бывшего руководителя очевидна. Вам придется немало потрудиться, чтобы сколотить дружный, работоспособный коллектив, с помощью которого и должны будете решать многочисленные задачи в Индии. Справитесь? — И, словно уловив на лице Полякова ухмылку, добавил несколько заискивающим тоном: — Вы к моим словам, сударь, отнеситесь серьезно. Только добра вам желаю.
«Твое добро ясно как день божий, — зачищаешь контакты, чтобы снова порадовал сувенирчиком. Не дождешься. У меня другие планы, — опять мысленно съязвил Поляков. — Остаток лет проведу в Америке. Я заслужил такой финал».
Не догадывался, какой финал ему уготовила Мойра — богиня судьбы, но должен был знать, — ее трудно обмануть.
Бесконечность и вечность человек обретает на своем месте и в свой час как результат старения или хвори. Но есть и другой путь попасть в воды Леты — погибнуть героем в бою или пасть от предательской пули в затылок от бандита или по приговору суда.
Он об этом не думал, как не рассчитывают и не прогнозируют приход смерти миллионы людей.
Выездной комиссии при начальнике ГРУ он дал принципиальное согласие поработать «на благо великой Родины» в Индии, неприлично польстив при этом руководителям ГРУ за оказанное ему высокое доверие представлять великую державу — СССР дважды в такой большой стране, как Индия.
То же самое он сказал и членам комиссии в Инстанции — административном отделе ЦК КПСС. В таких ситуациях он был непревзойденным златоустом, настоящим ритором, а потому промахов и оплошностей никогда не допускал.
Как поется в песне: «были сборы недолги…»
О задуманном побеге на Запад он не рассказывал пока ни жене, ни детям, понимая: чем сложнее и грандиознее план, тем больше шансов, что он провалится. Реализацию этого действа он намечал на третий, последний год службы за границей. Именно тогда Полякову хотелось снять заволоку с души и раскрыть планы благоверной супруге.
«Надо пожить три года за счет „родного государства“, „подоить“ его хорошенько, кое-что получить от янки, а там уже переходить на соцобеспечение американских друзей», — так рассуждал «Бурбон», принимая решение о дальнейшем устройстве жизни.
В Индии, не в пример первой командировке в эту страну, американцы его уже ждали с нетерпением, как говорится, с распростертыми объятиями. Еще бы, такую «священную корову» не подоить…
Связь с прибывшим агентом «Бурбоном» быстро установил и постоянно поддерживал кадровый разведчик ЦРУ Вольдемар Скатцко, работавший под дипломатической «крышей».
Конспиративные встречи предатель прикрывал, как и в прежние годы, протокольными посиделками и необходимостью официально поддерживать контакты с представителями других стран, в том числе и США.
В этот период у военных контрразведчиков уже были интересные наработки на Полякова. С целью проведения оперативно-технических мероприятий в Дели руководством КГБ была отправлена оперативная группа. Результат ее работы оказался довольно-таки солидным — чекисты обнаружили неизвестные таблетки в квартире военного атташе генерал-майора Полякова.
Сделали предположение, что они, возможно, применяемы для написания тайнописных текстов. Их срочно доставили в Советский Союз. Научно-техническая экспертиза ОТУ КГБ СССР подтвердила эту догадку. В авторитетном заключении специалистов говорилось:
«…таблетки зарубежного производства предназначены исключительно для нанесения тайнописных текстов…»
Именно в это время на стол начальнику ГГУ генералу П.И. Ивашутину с санкции председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова легла краткая обобщенная справка на Д.Ф. Полякова, подозреваемого в причастности к агентуре ЦРУ.
Ивашутин мужественно выслушал начальника военной контрразведки генерал-лейтенанта H.A. Душина и пообещал никаких кадровых перемещений, связанных с Поляковым, не производить без согласия чекистов.
В ходе беседы два руководителя пришли к выводу, что вероятного шпиона следует под благовидным предлогом срочно отозвать в Москву.
— Николай Алексеевич, я думаю, есть вариант — пригласить его в столицу на совещание. Никаких подозрений ни в аппарате, ни у него самого это не вызовет. Такие мероприятия мы часто практикуем.
— Я согласен, Петр Иванович, с вашим предложением — оно внятно по реализации, — заметил генерал Душин. — Единственная просьба — этот разговор между нами. Никто не должен знать о наших планах. Прибудет — будем дожимать его здесь в Москве.
— Кстати, как мне докладывали, сыновья собираются к нему вылететь, — настороженно поведал начальник ГРУ.
— Об этом я вам хотел рассказать, но вы опередили меня. Я дал команду руководителю 1-го отдела нашего Главка через МВД притормозить процесс оформления… Приезд отца в Москву заставит ретивых чад домогаться получить разрешение на выезд.
— А они знают, для чего их вызывает отец? — спросил Ивашутин.
— Естественно, нет. Он им внушил мысль, что это его последняя заграничная командировка и он хочет показать им красивую страну. Я думаю, он тоже еще колеблется, оставаться на Западе или нет — идет нелегкая борьба мотивов…
Но вернемся в Дели.
Американский разведчик провел десять личных встреч со своим агентом. Одиннадцатая не состоялась, так как спустя несколько месяцев после прибытия в Индию — в июне 1980 года Поляков был срочно вызван в Москву под предлогом участия в важном совещании…
После получения шифровки об отзыве его в столицу по делам службы «Бурбон» срочно встретился с Вольдемаром и сообщил ему об этом факте. Американец словно почувствовал, что тут что-то неладное, сразу же предложил Полякову ближайшим самолетным рейсом вылететь в США. Для этого он, мол, сделает все от него зависящее.
