Третий этап оборонительной операции фронта начался в ночь на 17 июля, когда командование группы армий «Юг», убедившись в окончательном крахе операции «Цитадель», начало отвод своих главных сил на исходный рубеж. Наши войска перешли к решению другой оперативной задачи – восстановлению утраченного положения с целью создания условий для перехода в контрнаступление. Неудача фронтового контрудара 12 июля и тяжелые потери 5-й гв. танковой армии серьезно осложнили действия фронта в этот период. Пришлось вводить в сражение войска Степного фронта (53-ю армию). Вместо преследования отходящего противника дело свелось к его вытеснению. По официальным взглядам, оборонительная операция завершилась 23 июля с выходом наших войск в основном на рубеж, занимаемый ими до ее начала. На самом деле бои по восстановлению обороны продолжались более двух недель, то есть больше, чем затратили гитлеровцы на выход к Прохоровке. При этом войска обоих фронтов понесли большие потери в живой силе и технике.
Интересно проследить эволюцию официальных взглядов на результаты танкового сражения под Прохоровкой 12 июля. Российские историки отказались от категорического вывода советской военной энциклопедии издания 1978 года – «сражение выиграли советские войска». Еще бы! Впервые за шесть десятилетий авторы статьи в новой военной энциклопедии привели конкретные данные о потерях 5-й гв. ТА: «К исходу дня встречное сражение под Щрохоровкой] завершилось на всем фронте. <…> 5 гв. ТА, понеся большие потери (ок. 3 тыс. чел. убитыми и ранеными, танков и САУ безвозвратно – 350, повреждено – 420) и использовав свой 2-й эшелон и резерв для борьбы на флангах, не смогла развивать успех на гл. направлении и вынуждена была закрепиться на достигнутом рубеже». Но далее они повторяют выводы 30-летней давности (только другими словами): «Успешное нанесение контрудара сов. войсками и срыв наступления нем. танк, группировок под Прохоровкой были обусловлены правильным выбором времени его нанесения, скрытым выдвижением крупной сов. танк, группировки к рубежу ввода в сражение, умелым маневром силами и средствами на поле боя»11 (выделено мною. – Л.Л.).
Просим извинения за пространную цитату, но дальнейшие рассуждения будут иметь самое непосредственное отношение к сказанному. Прежде всего, какой смысл вкладывают авторы статьи в слова «успешное нанесение контрудара»? И о каком успехе на главном направлении идет речь? Разве были выполнены поставленные боевые задачи? Если согласиться с утверждением, что сражение завершилось к исходу 12 июля и что армия не выполнила поставленную задачу и при этом за один день потеряла более половины своих танков, то итог ее действий можно было бы определить одним словом – неудача. Ротмистров выбрал другое слово – «побоище», вложив в него совершенно другой смысл. К 13.00 13 июля в строю армии оставалось около 400 танков и САУ, и сражение в районе Прохоровки, в том числе и на флангах 5-й гв. танковой армии, продолжалось и после этой даты. И ограничивать рамки Прохоровского сражения одним днем 12 июля и «танковым полем» было бы неправомерно.
Сомнения в правдивости описания встречного танкового сражения и его результатах высказывались и ранее. Во времена хрущевской «оттепели» в связи с 20-летием Курской битвы редакция «Военно-исторического журнала» обратилась к бывшему командующему 5-й гв. ТА по поводу существующего мнения, что в районе Прохоровки не было встречного танкового сражения, а был незавершенный контрудар. П.А. Ротмистров ответил: «С подобным утверждением нельзя согласиться, тем более что в нем конечные результаты сражения неправомерно противопоставляются способу его ведения. Одновременно с наступлением 5-й гв. ТА возобновила наступление и немецкая танковая группировка. Две мощные лавины танков устремились навстречу друг другу. В течение дня обе стороны понесли серьезные потери – примерно по 300 танков»12.
Командарм ушел от ответа на прямой вопрос. На наш взгляд, подмена понятия «контрудар» на «встречное танковое сражение под Прохоровкой» не случайна. Это позволяло уйти от рассмотрения задачи, поставленной армии на контрудар, от выяснения причин ее невыполнения и понесенных огромных потерь. Ну, случилась, мол, такая беда – столкнулись «лоб в лоб» две танковые лавины, но мы выстояли и заставили врага перейти к обороне! Действительно, противник пытался наступать, но где? На флангах танковой армии, стремясь выйти ей в тыл. Еще ранее командарм отмечал, что «для обеих сторон оно было встречным танковым сражением, то есть неожиданным». Интересная трактовка термина: когда не ведется разведка, любые действия противника окажутся неожиданными.
Относительно мифа о скрытном выдвижении танковой армии и якобы достигнутой внезапности контрудара выше было сказано много. Немцы не могли воспрепятствовать подходу крупных советских резервов, но они непрерывно следили за ними и подготовились к отражению удара. Как мы убедились, не было ни двух мощных лавин, устремившихся навстречу друг другу, ни сквозной атаки, в которой якобы участвовало 1500 танков. А была лобовая атака на противника, временно перешедшего к обороне на направлении главного удара танковой армии.
Здесь нельзя не обратиться вновь к письму Ротмистрова Жукову от 20 августа 1943 г.: «Проведенные мною бои летом 1943 года убеждают меня в том, что и теперь мы самостоятельно маневренный танковый бой можем вести успешно, пользуясь отличными маневренными свойствами нашего танка Т-34.
Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня… (выделено мною. – Л.Л.). Таким образом, при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем»13.
Представляет интерес поручение, которое дал представитель Ставки маршал Г.К. Жуков начальнику ГАБТУ по поводу измышлений Ротмистрова:
«Тов. Федоренко. Прошу разобраться в причинах потерь 5 гв. ТА в ходе боев под Прохоровкой 12–13 июля с.г. Сведения о большом количестве немецких тяжелых танков, противостоявших 5 гв. ТА, показаниями пленных и работой трофейных команд не подтверждаются. Результаты доложить. Срок – 10 дней»14.
Противник не дал навязать себе ближний бой. Немцы максимально использовали свое преимущество в танковом вооружении, расстреливая наши наступающие танки огнем с места, с заблаговременно занятых позиций. Только во второй половине дня, когда возникла реальная угроза прорыва наших войск к переправам через Псёл и отсечения главных сил тд «МГ» на плацдарме, П. Хауссер перехватил инициативу, чтобы использовать результаты удачного для них отражения атак танковых корпусов. Начались контратаки, в ходе которых возникали встречные бои танковых подразделений и частей.
Теперь о выборе времени для нанесения фронтового контрудара. Есть все основания утверждать, что контрудар был осуществлен преждевременно. Расчет строился на том, что противник, наступающий в течение семи дней, измотан, понес большие потери и не имеет достаточных сил для продолжения наступления. Недостаток достоверной информации о противнике, его группировке, боеспособности и решительных намерениях привел к ошибочным выводам. Сказалась наша вечная болезнь недооценки сил и боевых возможностей противника (достаточно вспомнить наступательные операции 1942 года) и стремление выдавать желаемое за действительное.
Противник в ходе наступления понес большие потери, прежде всего в танках. Но цифры его потерь, приведенные в донесениях и разведсводках, были чересчур завышенными. Уже к исходу первого дня операции фронт доложил, что «за 5 июля уничтожено 505 танков, в том числе около 20 «тигров», свыше 10 тыс. солдат и офицеров противника. Только в полосе 6-й гв. армии уничтожено 469 танков. Наши потери – 60 танков»15. Согласно сводке разведотдела фронта, за шесть дней, с 4 по 9 июля, было выведено из строя 2460 танков и штурмовых орудий противника!16 Выходит, что наши войска к 12 июля вывели из строя в полтора раза больше танков противника, чем у него было к началу операции! Разведчики не учли большие возможности противника по восстановлению поврежденной бронетехники и восполнению потерь. В целом, несмотря на потери, ударная группировка противника к 12 июля представляла собой серьезную силу, сохранив свои наступательные возможности.
С другой стороны, советское командование переоценило возможности своих войск. Ставка передала в распоряжение Ватутина две полностью укомплектованные армии, в том числе одну танковую, в составе которой было более 700 танков и самоходных орудий. С вводом их в сражение количественное превосходство фронта в силах над противником еще больше увеличилось. Пожалуй, впервые за годы войны фронт в ходе оборонительной операции получил такое мощное объединение, обладающее столь большой огневой и ударной силой и высокой маневренностью, как 5-я гв. ТА. В составе контрударной группировки (с учетом 2-го гв. и 2-го танковых корпусов и 5-й гв. армии) насчитывалось не менее 120 тыс. солдат и офицеров, более 900 боеготовых танков и САУ. Уместно предположить, что командование фронта и Ставка ВГК были как бы загипнотизированы столь большими цифрами. Иначе чем объяснить столь решительную цель фронтового контрудара и большую глубину боевой задачи танковой армии? Но при этом не учли возможности противника по созданию в короткие сроки сильной противотанковой обороны и качественное превосходство его в танковом вооружении.
