26 июля к операции подключилась 4-я танковая армия — «Полтысячи новых могучих машин, только что сошедших с конвейера. Казалось, двинь эту махину — и она все сметет на своем пути». Если быть точным, «могучих машин» имелось 735 единиц. Первоначально армии Баданова ставилась задача войти в прорыв в полосе 11-й гвардейской армии и развить удар в юго-западном направлении в тыл орловской группировке противника. К исходу первого дня она должна была продвинуться на 60 километров. Однако, вместо ввода в прорыв с выходом на оперативный простор, ей пришлось без подготовки и увязки взаимодействия, действуя почти параллельно линии фронта, прогрызать укрепленные рубежи на подступах к Волхову: «Противник превратил город, пригороды и окружающие его населенные пункты в мощный оборонительный район. Река Нугрь, прикрывавшая Волхов с востока и юга, являлась серьезным препятствием для наступающих. С высот, расположенных в районе Волхова, противник мог наблюдать и простреливать все подступы к городу. Овраги с крутыми берегами, а также созданные немцами прочные оборонительные сооружения и сплошные полосы инженерных заграждений еще более усиливали немецкую оборону и затрудняли действия наших войск». И хотя ключ ко всей диспозиции хранился в Карачеве, генерал Соколовский решил сначала освободить Волхов.
Дискуссию по этому поводу описывает И.Х. Баграмян: «Не лучше ли ввести армию на хотынецком направлении: там и условия для действий танков лучше, да и само это направление становится решающим. Но генерал В.Д. Соколовский стоял на своем: танки пойдут на Волхов. Тогда я попросил дать мне несколько дней, чтобы подготовить ввод танковой армии в полосе действий 8-го гвардейского корпуса. В.М. Баданов стал горячо доказывать, что танковая армия и сама сумеет прорвать оборону и разгромить противника. Поскольку его мнение соответствовало замыслу командующего фронтом, было решено вводить танковую армию на болховском направлении с ходу».
В полдень, обгоняя гвардейскую пехоту генерала П.Ф. Малышева, в атаку устремились бригады 11-го танкового и 6-го гвардейского механизированного корпусов. Первый из них нанес удар на Красниково, Знаменское, второй — на Боровое, Сурьянино. Оба корпуса «натолкнулись на мощную противотанковую оборону и несли серьезные потери в боевых машинах, главным образом, от огня закопанных и замаскированных вражеских танков и самоходок. В тот день, несмотря на всю энергию генерала В.М. Баданова, танкисты продвинулись незначительно». Точнее, километра на три. 27 июля Баданов ввел в бой 30-й Уральский добровольческий танковый корпус генерала Г.С. Родина и прорвал первую из четырех позиций глубоко эшелонированной обороны. В силу специфического использования танков в качестве подвижной артиллерии и «бронежилетов» для пехоты, и в дальнейшем, несмотря на всю энергию, среднесуточный темп наступления 4-й танковой армии не превышал 3,5 километра, а потери составляли 55 машин в день (за десять дней армия потеряет 558 танков, из них безвозвратно 250). Снова Баграмян: «Когда я прилетел в Минино, Георгий Константинович сразу начал расспрашивать меня о причинах не совсем удачных действий танковой армии генерала В.М. Баданова. Я коротко рассказал, как танки вводились в бой. Маршал недовольно поморщился:
— Да, решение могло бы быть получше».
С севера и востока болховские укрепления шестые сутки штурмовали дивизии Белова.
Одновременно и с большим запозданием была усилена советская ударная группировка на карачевском направлении. По решению командующего Западным фронтом здесь была сформирована оперативная группа под командованием генерала Крюкова, объединившая войска 2-го гвардейского кавкорпуса, 16-го гвардейского стрелкового и 1-го танкового корпусов. Группа должна была прорвать оборону противника на участке Палькевичи — Обельна, захватить Карачев, перерезать коммуникации орловской группировки и в дальнейшем, стремительно наступая на запад, овладеть брянским железнодорожным узлом. Пока собирались и готовились, немцы 25 июля нанесли контрудар в районе Алехино — облюбованного Крюковым рубежа для атаки. Снова лютовала вражеская авиация. Советская пехота и танки были скованы боями и местами оттеснены назад. Несмотря на это, генерал Крюков решил прорываться самостоятельно. Кавалеристы бросились в наступление 27 июля, не дожидаясь подхода танковых полков и артиллерии, продвинулись на 15 километров, но до Карачева не доскакали:
«Назначение командующим столь крупной и разнородной группировкой войск командира кавалерийского корпуса оказалось, к сожалению, неудачным. Лихой кавалерист, генерал Крюков был слишком привержен своему роду войск. Он по-прежнему действовал как командир кавкорпуса, рассчитывая преимущественно на своих конников, хотя в современной войне одной кавалерией успеха не добиться. Единого войскового организма не получилось: стрелковые, танковые и кавалерийские части фактически действовали сами по себе».
Орел и Волхов вполне могли стать для Красной Армии еще одним Ржевом и Вязьмой. Но только не после Курской дуги, на которой Вермахт израсходовал самые боеспособные и наиболее моторизованные войска.
«Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя, — печалится Гудериан. — Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику». В орловскую мясорубку Сталин бросил почти 4500 танков, имел такую возможность.
Красная Армия располагала мощными оперативными резервами и имела возможность почти без пауз наносить новые и новые удары на всем протяжении советско-германского фронта.
Вечером 25 июля Гитлер получил свежие новости из Рима: в результате переворота был свергнут фашистский режим, армия и карабинеры заняли все ключевые пункты в столице. Муссолини арестовали прямо на ступеньках королевского дворца и вывезли в неизвестном направлении. Новое правительство маршала Бадольо формально заверило Германию в своей готовности продолжать совместную борьбу, но фюрер не поверил ни на грош и был совершенно прав. Итальянские эмиссары вели тайные переговоры с противником о заключении мира, военные стягивали дивизии к столице для защиты от немцев. Для удержания Балкан, островов Эгейского моря, Южной Франции, наконец, оккупации самой Италии требовались надежные немецкие дивизии. Взять их Гитлер, израсходовавший все резервы в «могучем ударе», мог только на Восточном фронте.
На совещании, состоявшемся 26 июля, он объявил фельдмаршалу фон Клюге о своем решении как можно быстрее очистить Орловский выступ с целью сокращения линии фронта. Отвод было приказано осуществить на рубеж, пролегавший восточнее Брянска, так называемую «линию Хагена». На проведение операции Клюге запросил три-четыре недели: требовалось вывезти тыловые учреждения, склады, госпитали, массу техники, угнать скот, выгрести или уничтожить урожай, разрушить коммуникации и оставить после себя «выжженную землю». На первом этапе предполагалось немедленно эвакуировать Волхов, а на правом фланге в шестидневный срок отвести войска 9-й армии за Оку. Первоочередной задачей 4-й танковой армии оставалось удержание в своих руках железной дороги Орел — Брянск.
Вечером того же дня немецкие войска начали отход из Волхова. Город был освобожден частями Красной Армии 29 июля.
С 30 июля правофланговые части Западного фронта — 11-я общевойсковая, 11-я гвардейская, 4-я танковая армии, 2-й гвардейский кавалерийский корпус — были переданы в состав Брянского фронта.
Использование переданной Брянскому фронту 3-й гвардейской танковой армии тоже изобиловало не самыми лучшими решениями. Заново сформированная армия имела в своем составе около 37 тысяч человек, 699 танков (в том числе 475 «тридцатьчетверок»), 32 самоходные установки, более 700 орудий и минометов. Первоначально генералу Рыбалко была поставлена задача после прорыва 3-й и 63-й армиями обороны противника по западному берегу реки Олешня решительно развивать наступление в обход Орла с севера и запада и перерезать железную дорогу и шоссе Орел — Мценск. Удар следовало нанести с рубежа Арсеньево — Александровка. Для обеспечения ввода армии в прорыв решено было привлечь 15-ю и 20-ю артиллерийские дивизии. За сутки до назначенного срока распоряжением командующего фронтом задача была изменена. Теперь танковая армия должна была наступать на Становой Колодезь, имея ближайшей задачей перехватить железную дорогу Орел — Курск, и далее на Кромы, в тыл немецким войскам, сдерживающим Рокоссовского. То есть Орел предстояло обойти с юга. За первый день операции планировалось пройти до 50 километров. В полосе предстоящего наступления добротно окопались, прикрывшись минными полями, немецкие 36-я моторизованная, 8-я танковая и 262-я пехотная дивизии.
