Доблестные действия наших авангардов задержали французов по крайней мере на 10 часов, а распорядительность частных начальников сохранила для нас Пултускскую переправу.
В ночь на 13 декабря получено было известие о приближении французов к Пултуску — это был корпус Ланна. Приказания Каменского о стягивании всех войск к Пултуску указывали на то, что фельдмаршал решился принять бой у последнего пункта. Но непосильная, без нужды лихорадочная деятельность последних дней окончательно надломила силы престарелого предводителя русской армии. Сложив в эту ночь звание главнокомандующего и выехав из армии, он доносил императору Александру: «…Нашел себя не схожим на себя: нет той резолюции, нет того терпения к трудам и времени, а более всего нет прежних глаз…» Граф Каменский передал командование армией старшему после себя, граф Буксгевдену, причем последнее приказание им отданное, — отступать к нашим границам, — отменяло ранее намеченный им план о встрече Наполеона у Пултуска. С отъездом фельдмаршала управление армией только номинально перешло к Буксгевдену, по существу же в армии наступило двоевластие, так как Бенигсен, во-первых, стремился, с риском для себя, освободиться от подчинения Буксгевдену и, во-вторых, не исполнил последнего приказания Каменского, а принял смелое решение вступить с Наполеоном в сражение у Пултуска.
Непролазная грязь, замедлявшая в высшей степени всякие передвижения и доставку сведений; трудность разведок на закрытой и пересеченной местности; блуждание русских колонн вследствие перекрещивающихся приказаний Каменского — таковы неблагоприятные обстоятельства, послужившие причинами редко встречавшегося в боевой практике Наполеона случая, что он не мог разобраться в обстановке; простояв 13 декабря в Насельске, он все-таки сделал ошибку, предположив, что наши главные силы сосредоточены у Голымина, а не у Пултуска. Соответственно этому, направив Ланна для захвата Пултусской переправы, Наполеон двинул главные свои силы на север и несколько западнее линии р. Нарев.
Пултусское сражение 14 декабря 1806 г.
Позиция, избранная Бенигсеном на 14 декабря, была расположена к юго-западу от Пултуска, на высоте, отлого спускающейся в том же направлении к стороне противника и ограниченной на востоке р. Наревом и крутыми обрывами его правого берега. Подступы к позиции скрывались лесом, подходящим версты на полторы к ее фронту. Топкая почва сильно затрудняла передвижение войск, особенно артиллерии. Корпус Бенигсена, численностью до 45 тысяч, расположился для обороны в следующем порядке: пехота построилась между Мошинским лесом и Пултуском в две линии, имея в первой семь полков, во второй — шесть и слабый резерв в один полк и два батальона; правой половиной расположения командовал Сакен, левой — Остерман; Мошинский лес был занят особым отрядом Барклая-де-Толли, силой в пять пехотных полков с несколькими эскадронами, а впереди Пултуска стоял отдельный отряд Багговута, состоящий из 10 батальонов с несколькими эскадронами; на одной высоте с этими отрядами развернулась кавалерия, впереди которой были рассыпаны казаки.
Утром 14 декабря к нашей позиции подошел корпус Ланна, силой до 20 тысяч; около 11 часов французы повели одновременную атаку на обе наши передовые позиции на флангах. Багговут встретил атаку дивизии Сюше контратакой; при поддержке, направленной сюда с главной позиции, Багговут успешно отбил атаку неприятеля, сильно при этом пострадавшего от огня нашей артиллерии. С неменьшим успехом была отражена Барклаем-де-Толли атака на Мошинский лес. Тогда Ланн приостановил наступление, ожидая прибытия дивизии, направленной сюда Наполеоном, и ограничился лишь канонадой.
Около 8 часов вечера подошедшая дивизия Дольтонна ворвалась в селение Мошин. Воспользовавшись этим, Ланн снова повел атаку против Сакена, приказав Сюше возобновить удар против Остермана. Бенигсен, узнав о подходе к французам подкрепления, лично приказал Барклаю и Сакену переменить фронт правым флангом назад и усилил их артиллерией. Оценив значение промежутка между дивизией Дольтонна и остальными войсками Ланна, ослабляющего боевую линию неприятеля, он приказал перейти в общее наступление. С резервом и 20 эскадронами Бенигсен двинулся в указанный промежуток, и кавалерия произвела ряд блестящих атак во фланг французам; в то же время Барклай и Остерман остановили напор неприятеля. Считая атаку Ланна бесповоротно отбитой, Бенигсен, однако, из-за ночной темноты и вьюги не преследовал французов; мало того, он вынужден был тотчас же отступить на север, чтобы не быть обойденным главными силами Наполеона, бывшими в этот день у Голымина. Приписав себе вполне справедливо победу над Ланном, Бенигсен был не прав, утверждая в реляции, что он отбил атаки самого Наполеона.
В тот же день главные силы французской армии атаковали у Голымина сравнительно небольшой, в 10–12 тысяч, сборный отряд князя Голицына, образовавшийся случайно из полков разных дивизий, частью блуждавших со времени отступления от р. Вкры вследствие противоречивости приказаний графа Каменского, частью отрезанных от своих дивизий при наступлении французов в северном направлении; во время боя подошли еще отряды подобного же происхождения. Желая сделать остановку для войск, донельзя утомленных, князь Голицын вынужденно должен был занять впереди Голымина позицию, прикрытую излучиной болотистой речки; лес на левом фланге был занят Костромским пехотным полком под командованием князя Щербатова.
Борьба небольшого нашего отряда с превосходящими силами противника могла окончиться для князя Голицына сравнительно благополучно лишь потому, что невылазная грязь, замедлявшая движение французов, принудила Наполеона вводить свои войска в бой по частям, по мере их подхода, причем большая часть французской артиллерии, завязшая в грязи, осталась назади.
Между тем, в 15 верстах от Голымина и Пултуска, в Макове, стоял неподвижно и безучастно граф Буксгевден с дивизией Тучкова. Нельзя отрицать, что происшедший в этот день переход власти над армией, осложненный самовольством Бенигсена, затруднял ориентирование Буксгевдена; но нельзя не признать и того, что бездействие в Макове еще лишний раз свидетельствовало об узости военного кругозора Буксгевдена. «Стоять без дела, — говорит Леер[61], — когда нет специально данного поручения, слышать выстрелы в 15 верстах и не идти на выручку, это дело преступное на войне.»
Задуманное Наполеоном окружение русской армии не удалось. Весь результат осеннего похода свелся для него лишь к тому, что, оттеснив русских на север, он мог с большей безопасностью расположить свою армию на квартирах. Французская армия заняла обширный, около 200 верст по фронту, квартирный район Варшава — Пултуск — Голымин— Млава — Остероде. Она сильно нуждалась в отдыхе, ибо была до чрезвычайности истощена последними движениями; в оттепель при глинистом грунте грязь была так велика, что однажды на прохождение 11 верст потребовалось 13 часов. Кроме дурной погоды, было и другое зло, способствовавшее появлению в доселе безупречных войсках Наполеона признаков деморализации. Реквизиции ничего не давали, а подвоз жизненных припасов из магазинов был почти невозможен. Наследный принц Баденский, предпринявший с Наполеоном поход в 1806 г., говорит в своем дневнике, что голод был неизменным спутником великой армии и что здесь последняя стала впервые выражать недовольствие. Храбрые воины привыкли к усталости и опасностям, но не к продолжительным лишениям. Упадок дисциплины был несомненный. Фукар рассказывает, как 14 декабря на биваке 10-го полка солдаты кричали проезжавшему Наполеону по-польски «chleba», на что находчивый император на том же языке отвечал им «niema».
В равной мере страдали и русские войска от ненастья, и от дурных дорог, и от недостатка продовольствия. Несмотря на одно из драгоценнейших качеств русского солдата — сына суровой природы и жизни — безропотность, в армии все-таки появились бродяжничество, случаи грабежа; особенно наблюдались непорядки в корпусе Бенигсена, который был слабым строевым начальником и не отличался достаточной заботливостью о нуждах солдата. При таких обстоятельствах отход армии 28 декабря к Тыкочину, где можно было воспользоваться запасами имеющихся там магазинов, оказался более чем уместным.
Между тем создавшееся в верху армии разноначалие, или, точнее, безначалие, могло грозить большими бедами в будущем. Бенигсен вел непозволительную игру, в которой становиться на его сторону ни в коем случае не приходится, но все-таки надо сказать, что разрешение командного кризиса в армии предпочтением Буксгевдену несравненно более способного Бенигсена было весьма удачным; последний, щедро награжденный за победу под Пултуском, и был назначен главнокомандующим; Буксгевден был отозван. Указ об этом получен был 31 декабря 1806 г., на марше армии в Восточную Пруссию, куда, согласно постановлению военного совета от 20 декабря, переносились наши операции.
