После ухода Писистрата сыновья продолжат его курс. «Будучи тиранами, сыновья Писистрата отличались в высшей степени достохвальным поведением и трезвой политикой; они украшали город, успешно воевали и исполняли религиозные обряды», – писал Фукидид. Они следовали курсу отца, курсу по поддержке, как мы бы сказали, собственного производителя и торговца, снижая прямые налоги. Имея солидные финансовые резервы, они стали взимать лишь двадцатую часть всей натуральной продукции Аттики. Поддержку получили искусство и культура, а также усилия по деторождению.
Гиппарх сам сочинял стихотворения и куплеты, что вырезались на могильных камнях (гермах). Он организовал доставку гомеровских поэм с оккупированного персами Хиоса в Афины (те давно были записаны Гомеридами и там хранились). Чтение поэм Гомера становится важной частью праздника Панафиней. Добавлю, что при них из изгнания возвратились некоторые представители ведущих родов. Хотя тираны и не конфисковали имущества своих противников из знатных родов (подвергшиеся остракизму политики не лишались греками собственности и их поместий, что, на наш взгляд, было роковой ошибкой), но они в дальнейшем не смогли найти общий язык со знатными политическими группами Алкмеонидов и проч.
Классическая герма. V в. до н.э.
Обосновавшись в Дельфах, как иные наши беглецы в Англии, США, Израиле, Европе, те не утихомирились, стремясь всячески вредить Афинам. Результаты такой политики быстро сказались. Вскоре вызрел заговор. На Панафинейском празднике Гармодий и Аристогитион убили Гиппарха, руководствуясь личными мотивами, а вовсе не политическими интересами или желанием принести свободу (в 514 г.). Гиппарх был убит, а Гиппий, правивший еще четыре года, вынужден был в итоге бежать (510 г. до н.э.). Греки воздвигли «тираноубийцам» на рыночной площади Афин памятник. Их «подвиг» ежегодно отмечался официальной церемонией: все хором пели песню во время званых обедов с хвалебными словами в адрес убийц:
Под листьями мирта мечи понесем,
Подобно Гармодию с Аристогитоном,
Когда поразили тирана мечом
И сделали равными всех пред законом.
И хотя греки воспевали тираноубийц, прославляя их за то, что, убив «тирана», якобы вернули на афинскую землю равноправие, на деле те приблизили наступление смуты в Греции. К тому же в подоплеке сей истории лежала вовсе не любовь к родине, а обычная ревность гомосексуалистов… Гиппарх, брат афинского тирана Гиппия, захотел соблазнить Гармодия, но был им отвергнут. Тогда он оскорбил сестру Гармодия и надругался над ней. Любовники Аристогитон и Гармодий его убили на виду у всех и были убиты сами. Как видим, эта история не имеет ничего общего с политикой и борьбой за свободу (если не иметь в виду свободу половых отношений между схожими полами). Акт гомосексуалистов приблизил войну с могучей Персией, став косвенным предлогом для вмешательства в дела Греции.
Критий и Несиот. Гармодий и Аристогитон
Персия оказывала покровительство тиранам Самоса и Афин. Вдобавок ко всему Спарта напала в 524 году до н.э. на персидского ставленника, самосского тирана Поликрата. Тот имел крупнейший флот в восточной части Эгейского моря. Будучи настроен проперсидски, он представлял некую угрозу для Греции. Таким образом, к 510 году до н.э., когда все острова вдоль побережья Малой Азии оказались в руках персов, а Дарий двинулся в Европу, перед греками замаячила перспектива столкновения с персидской державой. Все последующие события, среди которых были битвы меж полисами, создание союзов Спарты и Афин, схватки с персами на суше и море, неизбежно придется рассматривать под углом зрения их противоборства. Однако мы чуть забежали вперед и должны вновь вернуться к рассмотрению вопроса о политическом строе.
Известно, что Греция была расположена к республиканскому правлению, а не к тирании. Та выполняла (что бы ранее не говорилось) у них функцию скорее временного учреждения. Поэтому даже сильные тираны в Греции долго не удерживались. Но и демократия не представляла собой постоянное учреждение. Она многолика, как и понятие «охлос». В одном случае это «толпящийся народ», в другом – общее собрание, которое собирают для решения важных государственных вопросов, в-третьем, как видим у Аристофана, – сборище плутов или актеров, которыми манипулирует бог богатства Плутос… У Аристофана и Еврипида охлос представляет собой скорее граждан, чем просто толпу людей. Геродот употреблял слово охлос для дефиниции больших масс людей и крайне редко. В устах глашатаев аристократического правления охлос имеет явно негативный облик. Фукидид увидел в афинянах или сицилийцах лишь неразумную «перемешанную толпу». Охлос – это худшая часть демоса. Примерно в том же духе высказывался Ксенофонт, но еще определеннее. Пренебрежительно-презрительное отношение к толпе сближает Ксенофонта с другим учеником Сократа, Платоном. Для Ксенофонта неприемлемо то, что охлос требует равенства, а не вознаграждения по его трудам и заслугам. Феогнид в отношении плебса высказывался еще жестче:
Крепко пятою топчи простодушный
народ, беспощадно
Острою пикой коли, тяжким ярмом
придави!
Исократ же, в отличие от многих, всегда отделял охлос от народа… Так, в речи «К Никоклу» он пишет: «…Одни почитают тех, кто способен произносить речи перед толпою, другие же – людей, умеющих управляться с делами». В другом месте он же говорит: «Знай, что из всех форм правления – и олигархических, и всяких иных, – те дольше других сохраняются, которые лучше всего заботятся о народе. Ты сможешь отлично управлять народом, если не будешь позволять бесчинствовать толпе и не станешь спускать бесчинства над нею другим». Есть над чем подумать.
Одиссей, слушающий пение сирен. По Генелли
Мы, являясь, как и автор «Всеобщей истории» Полибий, сторонниками умеренной классической демократии, не поклоняемся слепо ни одному виду власти. Власть в чем-то подобна бесчувственному божку. Однако все равно приходится выбирать из разных ее видов и типов. Полибий выделял два типа власти. Один (положительный) включал в себя следующие виды: царство (единовластие), аристократию (власть избранных) и демократию (народовластие). Другой (отрицательный) состоял из: монархии – власти, осуществляемой одним, хотя и не достойнейшим, действующим по доверенности в угоду алчности и гордыни; олигархии – власти немногих, но также не лучших (не тех, кто избран народом за их ум, достоинство, благородство), а кучки захватчиков, заполучивших богатство и власть случайно и использующих их в личных целях; наконец, охлократии – власти народа, но не как организованного, разумного, просвещенного целого, а как стихийно действующей толпы, увлекаемой дикими инстинктами. Полибий считал, что один вид власти временами, по законам природы, перерастает в другой: «Когда царское управление переходит в соответствующую ему по природе извращенную форму, в тиранию, тогда, в свою очередь, на развалинах этой последней вырастает аристократия». Когда аристократия выродится по законам природы в олигархию и разгневанный народ выместит обиды правителей (а точнее, обиды, нанесенные ему правителями), тогда и нарождается демократия. «Необузданность народной массы и пренебрежение к законам порождает с течением времени охлократию». Но и демократия, в свою очередь разрушаясь, переходит в беззаконие и господство силы. Привыкшая кормиться чужими состояниями и богатствами толпа выберет в вожди отважного честолюбца, а сама вследствие бедности и невозможности заниматься политикой устранится от должностей. И тогда вновь наступает господство силы.
Кратер из Дипилона
Собравшаяся вокруг вождя-узурпатора толпа, завороженно слушающая его (как Одиссей – пение сирен), совершает убийства, изгнания, переделы земли, пока не одичает окончательно. Тогда она вновь считает для себя необходимым избрать очередного самодержца. «Таков, – считает Полибий, – круговорот государственного общежития, таков порядок природы, согласно которому формы правления меняются, переходят друг в друга и снова возвращаются». Забегая вперед, скажем: сила Рима заключалась в том, что тот избрал не какой-то один вид власти, а умно и тонко соединил в государстве все три положительных вида власти. Иначе говоря, он, как известно, прогнал царей, однако не давал особой воли ни олигархам, ни охлократии. По мысли Полибия, консульская власть в Риме воплощала принцип царства (жесткая и сильная, отвечающая за свои поступки), сенат воплощал в себе принципы аристократизма (мудрость и талант), в комициях осуществлялся принцип демократии (тут царствовал народ и он же контролировал решения и действия консулов, принципов, императора, аристократии). Полибий ратует за вид некой синтетической власти. Понятно, что такая власть не могла выступать против частной собственности, если та не приняла форму олигархии. Платон, породивший некоторые «социалистические тенденции», выступавший в «Республике» за общность имуществ, в «Законах», сочинении, где сказано об устройстве реального, а не идеального государства, является также сторонником частной собственности.
