Военное искусство здесь не исключение, и развиваться оно может только наряду с другими искусствами и науками. То есть для него справедливо все то, что написано чуть выше. Никак оно не может появиться раньше. Любые науки, в том числе и военные, развиваются людьми, у которых актуализирована потребность в самореализации. Согласно иерархии потребностей это ее самая последняя, высшая ступень. Это означает, что общество, в котором распространены мотивы самореализации и самоактуализации, уже достаточно развито. В Европе того времени такие общества были, а вот в глуши Забайкалья нет. Вот почему все военные достижения набежавших в Европу диких орд являются исторической выдумкой.
Когда сталкиваются интересы народов, стоящих на разных ступенях культурного развития, побеждать будет всегда более развитый. Не только потому, что он имеет во всем превосходство. А еще и потому, что менее развитый не является источником конфликта, он его не предвидит, а потому и не готов к нему. Он не видит тех реальных или потенциальных богатств, являющихся ценностью для его более цивилизованного соседа, живя в более скромном по своим притязаниям мире. А потому не он придет, а к нему придут.
Картинка из школьного учебника, на которой монгольский воин лихо карабкается по штурмовой лестнице на крепостную стену русского города, может годиться лишь для художественной литературы. В реальности же кочевник, добравшийся до города, испытывал бы благоговение, стоя перед крепостными башнями — чудом и могуществом чужого народа. И ни по каким лестницам и стенам он не лазал бы. Это здесь только ему показали бы, что это такое, и как этим и много чем остальным можно пользоваться. Понял бы он не все, запомнил бы еще меньше — ведь в его жизни это вряд ли пригодится. Он поменяет принесенные с собой шкуры на уздечку для своего коня и уйдет обратно, унося с собой не желание вернуться и пограбить, а чувство уважения и страха. Это — психология.
Средневековые разрушительные нашествия азиатских орд — это прямое продолжение античных нашествий варваров. У тех картина та же — не имеющие государственности, малокультурные народы и племена без конца прорываются через границы империй, громят железные легионы, жгут, разоряют, уничтожают. Все та же немотивированная агрессия, и опять неандертальцы побеждают кроманьонцев.
Настоящее варварство в смысле уничтожения материально–культурных ценностей появилось относительно недавно. Оно возникло тогда, когда враждующие стороны осознали, что успех приносят победы не только на военном фронте, но и на идеологическом. А чтобы победила новая идеология, нужно уничтожить старую. И вот стали взрываться архитектурно–исторические памятники, религиозно–культовые сооружения, сжигаться книги и т. д. Варварство — это продукт цивилизации. И у варвара всегда есть мотив.
В отличие от цивилизованных, у настоящих, исторических варваров таких мотивов не было. Как не было и никаких других, определявших подобное поведение. Говорить о наличии какой–либо идеологии у народов, находящихся на малокультурном уровне развития, невозможно. Им нечего противопоставить цивилизации, а потому и нечего разрушать. Можно представить папуасов, закинутых по воле судьбы в какой–нибудь мегаполис, но невозможно представить, что бы они начали там крушить стеклянные витрины магазинов и ресторанов. Скорее бы это сделали культурные антиглобалисты.
В сознании историка античный варвар — это такой неандерталец с дубиной. Попав в Рим, он крушит ненавистные ему статуи и поджигает библиотеки, выражая свой протест против цивилизации. У психолога подобная картина может вызвать усмешку. Здесь виден перенос подростковой, бунтарской агрессии, ее мотивов самоутверждения на мотивацию целого народа. Но это неправильно. Во–первых, индивидуальное развитие человека и общественное развитие — это не одно и то же. Нет никакой связи между особенностями или этапами становления личности и явлениями, возникающими в обществе в процессе его окультуривания. А во–вторых, подросток, бьющий в электричке стекла и режущий в ней сиденья, прекрасно знает, с чем имеет дело, это часть его собственной культуры. Подведите к электричке неандертальца, и он упадет в обморок.
Цивилизованные варвары, уничтожающие элементы чужой культуры в идеологических целях, никогда не сжигают научные книги и не разрушают то, что имеет для них научную ценность. Знание — сила, поэтому научные достижения противника могут принести неоценимую пользу. Исторические же варвары сжигали и разрушали все без разбора. Мало того, что их агрессия была немотивированной, они еще и проявляли глупость, не имеющую аналогов в истории. Зачем сжигать мельницу, если она принесет пользу? Зачем сжигать библиотеку, где хранятся книги, описывающие, как эту мельницу можно построить? Фактически же все античное знание согласно официальной исторической версии было уничтожено варварами.
Варварские народы развивались по тем же законам, что и другие. Они также стремились к лучшей жизни, развивали хозяйство и усовершенствовали орудия труда, чтобы облегчить свою работу и быт. У них были потребности в новых средствах производства и знаниях, однако когда эти потребности можно было с лихвой удовлетворить, они от этого отказались.
Нечто похожее совершили и сами завоеванные народы. Ни о каком геноциде римлян со стороны варваров, ни тотальном, ни частичном, история не сообщает. А значит, с падением империи носители высокого античного знания и искусства продолжали жить и творить. Точно так же спокойно вели свое хозяйство и последние жители Древней Греции. Отчего же оба государства, хоть и в разное время, но встали на путь деградации?
В исторической литературе ясного ответа на закономерно возникающий вопрос нет. Вместо него распространено туманное рассуждение о некоем кризисе культуры и государственности. Изжившая себя система, заплывшая жиром империя — это скорее ближе к поэзии, но никак не к науке. Несколько конкретнее шаманов–поэтов выразились классики марксистской политэкономии, разглядевшие в тех далеких временах кризис производственных отношений. Согласно их теории рабский труд в античной Греции перестал быть эффективным, и экономика вследствие этого стала ухудшаться, что и привело в конечном счете к краху государства и вымиранию его жителей. Тоже логика та еще. Судя по всему, свободные и гордые граждане отказались работать, предпочтя постыдному занятию голодную смерть.
Что можно сказать о мотивации людей того времени? С точки зрения психологии речь идет о существах, не имеющих ни к нам, ни к нашему животному миру никакого отношения. Это инопланетяне с совершенно чуждыми нашему миру инстинктами и поведенческими законами, со своей логикой жизни, понять которую мы бессильны. В результате шаманских камланий появилась новая раса людей, заполнившая почти все историческое пространство. Но куда же эти народы делись, и от кого тогда произошли мы сами? Ну а если все–таки речь идет о людях нашего мира, наших предках, то такая история никак не может считаться достоверной и целиком является плодом человеческой фантазии.
С давних пор и до сегодняшнего дня некоторые одиозные исследователи будоражат наши умы рассказами о населявших нашу Землю в далеком прошлом различных сверхлюдей, титанов, атлантов и прочих немыслимых существ. Человек любит сказки, и современные атлантоведы заполняют книжные прилавки необходимой литературой. В ней авторы с удовольствием и на полном серьезе поведают нам, какие расы жили здесь сотни тысяч лет назад. Однако нет никакой нужды искать другие человеческие виды в таком далеком прошлом. Они прекрасно живут на страницах привычных для нас учебников по истории.
Помимо мотивационно–потребностной составляющей психики человека важную роль в его развитии играет интеллект. Мотивы и потребности очерчивают перед человеком круг целей и выстраивают их по порядку приоритетности. Само же их достижение осуществляется при помощи интеллектуальной деятельности. При помощи интеллекта человек постоянно развивает, улучшает то, что уже было сделано, а творческая сила интеллекта позволяет взглянуть на мир по–другому, открыть что–то новое и создать то, чего еще не было. Благодаря интеллекту, человек придумал и создал бумагу, книгопечатный станок, ноутбук и даже науку историю — все то, что дало возможность написать эти строки.
Несмотря на то что с определением того, что такое интеллект, затрудняются даже профессиональные психологи, интеллект — это то, что у человека было всегда. При этом, по большому счету, интеллект был одним и тем же. И тогда, когда человек представлял Землю, лежащую на трех китах, и тогда, когда он отправился в космос. Связывать последнее с развитием интеллектуальных способностей было бы неправильно. Интеллект не менялся. Интеллект — естественный инструмент, такой же, как человеческая рука, которая, оставаясь неизменной, сотворила все, от кирпича до микропроцессора. Мы же не считаем, что у нас появился сотовый телефон, потому что человек со времени изобретения обычного телефона поумнел. Научно–техническое развитие происходит просто благодаря лишь самому факту наличия у человека интеллекта. И это развитие, следовательно, было всегда, когда существовал человек.
