Я специально подробно расписываю, казалось бы, очевидные истины, но делаю это только потому, что историки просто отказывают в существовании интеллектуальных способностей у человека в прошлом. У них получается, что люди обладали какими–то начальными умственными задатками, позволяющими вести образ жизни на уровне добывания еды, чтобы не умереть с голода, и созданием простейших вещей. Это было бы нормальным, если бы дело касалось начального периода цивилизации, но такая картина растянулась на тысячелетия. Такое впечатление, что человек что–то делал только из желания доказать себе, что он отличается от животных и, создав первичную культуру, успокоился и впал в интеллектуальную спячку.
Даже если не привлекать к рассмотрению древние цивилизации, последней из которых был Древний Рим, и которые вместе со своими достижениями куда–то провалились, а ограничиться периодом европейской истории, начавшейся в раннем Средневековье, то мы увидим, как жизнь буквально остановилась. Тысячу лет до самого Возрождения культура оставалась неизменной, причем она была не на нулевом уровне, а уже относительно развитой, но по каким–то причинам это развитие остановилось. Древняя история, которую мы все знаем, это в основном история войн, поэтому отсутствие прогресса очень хорошо заметно на примере употреблявшегося оружия.
Меч, лук со стрелами и копье — вот главное оружие, которым пользовались люди от первых веков христианской эры до наступления Нового времени. Рыцари времен короля Артура имели то же военное снаряжение и выглядели так же, как и при императоре Карле V, хотя одни жили в середине первого тысячелетия, а другие — в середине второго. Тысяча лет интеллектуального паралича — в это невозможно поверить, и этого просто не может быть! Да за это время луки можно было бы снабдить лазерными прицелами, а воинов одеть в кефларовые бронежилеты, пересадив их с коней на самоходную технику тридцать третьего поколения. И это я еще, пожалуй, поскромничал. Если по научно–техническому развитию эпоха императора Карла примерно соответствовала временам короля Артура, то реальную картину того, что такое тысяча лет, можно получить, если прибавить этот срок к веку Карла. Получится середина третьего тысячелетия, и вряд ли даже самые дерзкие фантасты смогут представить то, до каких высот дойдет человечество к этому времени.
С ручным огнестрельным оружием ситуация не намного лучше. Появившись якобы на полях сражений в XV веке, оно и через двести лет не смогло вытеснить традиционные латы и меч всадника, оставаясь примитивным и неэффективным. И даже еще через двести лет тяжеловооруженная конница оставалась грозной силой. В Бородинском сражении Наполеон, взбешенный тем, что его солдаты не могут взять важнейшую Курганную высоту или, иначе, редут Раевского, бросает в бой своих gens de fer — железных людей, как он называл кирасир — одетых в броню всадников. Стальная лавина, пущенная в карьер, буквально смела последних героев этого бастиона, что и решило, по словам Наполеона, исход всего сражения.
Эпоха меча и лука не просто чрезмерно растянута, она и в таком виде всячески мистифицируется. Видя, что картина получается странная, «шаманы» всячески пытаются отодвинуть верхнюю границу этого периода от нас подальше в прошлое, представляя все так, будто уже в XVI—XVII веках никаких рыцарей не было. Это не так, и в качестве примера того, как деформирована история вооружения средних веков, посмотрим, как обстояло дело на Руси.
Я останавливаюсь на истории русского оружия, поскольку она опять же показывает, что никакого развития в военном деле на протяжении многих веков не существует. Странные интеллектуальные способности и, следовательно, странная невозможная психология.
Любой желающий может пойти в Оружейную палату и посмотреть там на кольчугу воеводы Шуйского. Прославленный своими подвигами П. И. Шуйский водил в ней полки Ивана Грозного против врагов Московского царства. Это — XVI век. После гибели Шуйского эта кольчуга была подарена Иваном Грозным легендарному Ермаку за успешную войну с ханом Кучумом, в которой атаман отправился на дальнейшее покорение Сибири. Рядом с кольчугой Шуйского находятся и другие экспонаты, дающие представление о том, как выглядели наши воины в ту эпоху: шлемы, латы, холодное оружие. Здесь, кстати, можно увидеть искусно сделанный щит князя Федора Мстиславского, после смерти которого в 1622 году он поступил в царскую казну. В ее описи того времени он отмечен как самый древний.
Образ тяжеловооруженного русского дружинника относится именно к этому историческому времени, а не к мифическим X—XIII векам. Русские витязи и богатыри, ставшие впоследствии героями былин и сказаний, — современники Ивана Грозного, а то и более позднего времени. И само устное народное творчество появилось лишь в XVI—XVII веках, а потому и его произведения записаны ранее этого времени быть не могли. Культурных памятников русского фольклора эпохи до Смутного времени практически не существует, это говорят сами искусствоведы и историки. То есть его тогда просто еще не существовало. А подлинность тех единичных произведений, вроде «Слова о полку Игореве», подвергнута сомнению многими учеными.
Возникнув в XVII веке, фольклор естественным образом отразил события современности и совсем недавнего прошлого. Видеть в его персонажах героев той Древней Руси, которую так живописно рисуют нам историки, — полный абсурд. Да и не нужно их там искать, они живут и участвуют в событиях, отнесенных историками к тому же XVII веку. Не было никакого богатыря Ильи Муромца или его прообраза из русской древности, ставшего героем наших былин. Зато был, например, Илейка Муромец, приведший свой отряд на помощь Ивану Болотникову, попавшему при осаде Москвы в трудное положение, и тем спасший его тогда от разгрома.
Исходя из психологии человека и образуемых им сообществ, нет никаких оснований утверждать, что изобразительное художественное творчество появилось намного раньше литературного. Если потребность в последнем возникла в России в XVII веке, то и потребность зарисовать происходящие события появилась тогда же. Ну не было таковой даже в XIII—XIV веках, и некому было изобразить, как бьются русские воины на Чудском озере или Куликовом поле! Все эти картинки — рисунки художников более поздних времен, которые «вооружали» своих героев современным оружием. Так и получилось распространенное и закрепленное в учебниках по истории мнение, что одетые в железо русские воины — это дружинники князя Игоря или Дмитрия Донского. А оказывается, что это воины, состоящие на службе у Ивана Грозного или Михаила Романова.
В области военного дела в эпоху Грозного вырисовывается, казалось бы, странная картина. С одной стороны, ратники, в кольчугах и с мечами, с другой — стрельцы, в кафтанах и с ружьями. Это, казалось бы, воины разных эпох и в одно время они существовать не могут. Доходит до того, что русские воины времени Ивана Грозного чаще представляются стрельцами, такими же, как были при Петре I, а в последующее время Смуты — классическими древними дружинниками с мечами и щитами. Конечно же, так быть не могло, и так как Смута ближе к нам по времени, чем царствование Ивана, то и наши знания о том времени, соответственно, более достоверны. Поэтому следует признать, что стрельцы в своих кафтанах появились не до, а после Смутного времени.
Наряду с ними существовали и воины старого образца. Стереотип, выросший на почве не естественной, а искусственно созданной истории, утверждает, что с появлением огнестрельного оружия индивидуальная железная броня исчезает из вооружения, так как не защищает от пули, становится обузой и теряет свой смысл. Это неправильно. Вот какую картину можно было наблюдать на улицах Москвы в 1606 году. «Впереди шествовала пехота с ружьями. За ней ехали всадники, с ног до головы закованные в железные панцири, с копьями и мечами» (Скрынников Р. Г. Василий Шуйский. М.. 2002. С. 145). Здесь описано вступление поляков, сопровождавших Марину Мнишек, в Москву. Как видим, классические рыцари спокойно и без лишнего шума въехали в XVII век. Все правильно, XVI и XVII века — это и есть их время.
Во–первых, ручное огнестрельное оружие того времени было еще достаточно примитивным, а потому не являлось главным средством ведения боя. Отряд стрельцов носил лишь вспомогательную функцию, а главной ударной силой, решающей исход сражения, по–прежнему оставались вооруженные железом воины. Да и пробивная сила этих самопалов была не ахти какая, и железный доспех мог вполне защитить если не от ранения, то хотя бы от смерти.
Во–вторых, в кафтаны одевали стрельцов вовсе не от ненадобности в железном доспехе, а из–за того, что последний был в дефиците, и в первую очередь в него одевали тех, кто столкнется с противником «лоб в лоб», а не тех, кто будет стоять поодаль, стреляя из ружья или из лука. В результате же из–за разницы в вооружении создалось впечатление, что воины меча и воины ружья должны воевать в разные эпохи, и «шаманы» отправили первых на несколько веков назад, убедив себя и всех остальных, что такая картина логична.
