Теоретически в составе армии имелись танковая дивизия «Клаузевиц» и танко-гренадерская дивизия «Шлагетер», но на практике они ввязались в бой с частями 9-й американской армии западнее Эльбы и не имели никакой связи с Венком. Поэтому фельдмаршал своей властью подчинил командованию 12-й армии 41-й танковый корпус генерала Рудольфа Хольсте, державший оборону на Эльбском рубеже. Теперь корпус должен был, оставив минимальное охранение, главными силами развернуться на линии Потсдам, Бранденбург, нанести удар севернее Берлина, отбросить противника за реку Хафель и установить связь с армейской группой Штайнера: «В случае успеха нам бы удалось закрыть образовавшуюся брешь и удерживать позиции даже сравнительно небольшими силами, имея в качестве фланкирующего прикрытия танконедоступные болотистые луга долины Хафеля». Остальные дивизии армии Венка — 20-й армейский корпус под командованием генерала Келлера — получили задачу ударами в восточном направлении восстановить пути сообщения и линии связи с Берлином и соединиться в районе Ютерборга с прорывающейся на запад 9-й армией. Затем все они должны были повернуть на север, «непременно уничтожить соединения противника в южной части Берлина и соединиться на большом участке с войсками в Берлине».
Помимо вышеперечисленного, в состав 12-й армии вошла 243-я бригада штурмовых орудий и все ее 10 «штуггов».
Операция была задумана с размахом, положение Берлина не считалось безнадежным. Вот только на дворе был апрель 1945-го, «кишка» у Вермахта была «тонка» для подобных экзерциций, учитывая состав и качество войск. Похоже, и «верный» Кейтель, и «верный Йодль» тоже находили прибежище в самообмане.
Утром 23 апреля армейская группа Штайнера предприняла попытку осуществить «глубокое фланговое наступление против рвущихся на запад вражеских войск», однако была остановлена и отброшена польскими дивизиями и 7-м гвардейским кавалерийским корпусом. Генерал С. Г. Поплавский вспоминал об этом эпизоде: «К полудню 23 апреля наши соединения, тесно взаимодействуя с советскими кавалеристами, форсировали канал в районе Ораниенбурга и разбили 3-ю морскую дивизию противника, спешно переброшенную с другого участка фронта».
Генерал Венк осуществлял перегруппировку сил, что являлось непростым делом, поскольку его армии, в соответствии с личными указаниями Гитлера, предстояло наступать одновременно на двух направлениях, а на исходные рубежи дивизии следовали пешим маршем, преодолевая пробки на дорогах, создаваемые бесконечными колоннами беженцев с востока. Переходы облегчались лишь тем, что оружие имели лишь 60 % бойцов.
Дивизия «Теодор Кернер» уже вступила в бой частями 5-го гвардейского механизированного корпуса в районе Трёйенбритцена. В этот же день под удар 6-го гвардейского механизированного корпуса попала не закончившая формирование дивизия «Фридрих Людвиг Ян». Дивизия, в которой насчитывалось более 10 тысяч солдат и офицеров, но не имелось ни одной гаубицк, ни одного противотанкового орудия и была одна винтовка на троих, была разгромлена и отброшена в Потсдам. Там она присоединилась к дивизии «Потсдам» под командованием генерала Рейнмана. Командарм Лелюшенко вспоминал:
«К нам привели пленного полковника, он показал, что дивизия сформирована в первых числах апреля из юношей 15–16 лет. Я не выдержал и сказал ему: «Зачем же вы накануне неизбежной катастрофы гоните на убой ни в чем не повинных мальчиков-подростков?» Но что он мог ответить на это? У него лишь судорожно шевелились губы, конвульсивно подергивалось веко правого глаза и дрожали ноги. Вид у этого гитлеровского вояки был жалкий и омерзительный».
Армия Лелюшенко подтягивала тылы и готовилась к форсированию Тельтов-канала. На участке предстоящего прорыва протяженностью 4,5 километра было сосредоточено около 3000 орудий, минометов и самоходных установок. Шестьсот пятьдесят стволов на километр фронта!
24 апреля войска 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий 1-го Белорусского фронта соединились с 3-й гвардейской танковой и 28-й армиями 1-го Украинского фронта юго-восточнее Берлина. В результате главные силы 9-й армии и часть сил 4-й танковой армии противника — 11-й танковый корпус СС, 5-й горнострелковый корпус СС, 5-й армейский корпус — были отсечены от города и окружены. На следующий день западнее Берлина, в районе Кетцина, произошла встреча 4-й гвардейской танковой армии с войсками 2-й гвардейской танковой и 47-й армий.
Утром 25 апреля в районе Германсдорфа снова перешла в наступление армейская группа Штайнера и снова была остановлена активными действиями польских частей.
В этот день состоялась встреча советских и американских войск в районе Торгау. Генерал Жадов вспоминает:
«25 апреля в 13 часов 30 минут в районе Стрела, северо-западнее Ризы, воины 7-й роты 173-го гвардейского стрелкового полка 58-й гвардейской дивизии во главе с командиром роты гвардии старшим лейтенантом Григорием Степановичем Голобородько, в прошлом полтавским слесарем, заметили группу военных, двигавшуюся с запада. Наши по привычке насторожились, но солдатское чутье подсказало им, что там, впереди, не те, с кем они дрались на протяжении всей войны. Все же, приняв боевой порядок, подразделение Голобородько двинулось навстречу неизвестным. Как вскоре оказалось, это была разведгруппа 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Разведгруппой командовал первый лейтенант Л. Коцебу, бывший студент из Техаса, с ним были сержанты и солдаты Д. Полонский, М. Шульман, Г. Ситник (награжденный впоследствии нашим орденом Красной Звезды), Форестер и другие.
Примерно на час позже в районе Торгау воины 2-го батальона 173-го гвардейского стрелкового полка той же 58-й гвардейской дивизии заметили, что с колокольни городской церкви подает сигналы какой-то человек в военной форме. Гвардии лейтенант А. C. Сельвашко попытался объясниться с ним по-немецки, но из этого ничего не вышло. Наши солдаты сделали несколько выстрелов в воздух и вдруг услышали знакомые слова: «Москва — Америка!» Нашим красноармейцам стало ясно, что на церковной колокольне американец. Это был солдат той же 69-й пехотной дивизии. Затем подошел офицер, который заявил, что они являются разведчиками 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии, и попросил нашего офицера съездить с ним в штаб батальона, находившийся километрах в пятнадцати от места встречи.
Как потом выяснилось, это была группа младшего лейтенанта Уильяма Д. Робертсона».
Лейтенант Робертсон тоже на всю жизнь запомнил этот день: «Мы понимали, что советские войска были близко, что война близится к концу, были возбуждены этим и, наверное, увлеклись и нарушили приказ начальства не удаляться дальше чем на 10 километров от основных сил дивизии и… вкатились в город Торгау. И тут попали под обстрел засевших в домах немецких снайперов… Уходя из-под огня, наш джип на бешеной скорости колесил по пустынным улицам города. Неожиданно влетели на территорию лагеря военнопленных, И вдруг стрельба прекратилась, недалеко разорвался снаряд. «Русские! Советские! Красная Армия!» — кричали военнопленные, показывая руками на Эльбу. Из-за реки била советская артиллерия. Мы вывесили свой «флаг» на башню городского замка. Стрельба из-за реки прекратилась… Оттуда взвилась красная ракета.
Я едва не заплакал от досады. По уговору между союзниками я должен был ответить зеленой ракетой, но у меня ее не было. Ведь, отправляясь в разведку, не думали мы, что встретим передовые советские части. По нашим расчетам, они еще не должны были выйти к Эльбе. Начали кричать: «Америка! Россия! Товарищ!» Помог русский военнопленный. На том берегу ему поверили. Из-за леса появились советские солдаты. Они бежали к мосту, накануне взорванному немцами. Не помня себя от радости, я тоже побежал к мосту…»
Германия оказалась разрубленной на две части. В связи с этим войска получили инструкцию Москвы на тему, «что там можно, что нельзя». Директива предписывала: в первую очередь устанавливать с американскими и английскими частями разграничительную линию; к союзникам относиться приветливо, но «никаких сведений о наших планах и боевых задачах наших войск никому не сообщать»; в гости самим не напрашиваться и инициативы по организации дружеских встреч на себя не брать; буде пригласят — не отказываться, высылать представителей и звать «в ответки»; во всех случаях являть собой образец дисциплинированности и порядка.
Существенно изменилась обстановка на дрезденском направлении. Контрудар гёрлицкой группировки 26–27 апреля был окончательно сорван активной обороной 2-й армии Войска Польского, 5-й гвардейской, 52-й армий и развернувшейся слева от них 31-й армии генерала П. Г. Шафранова. Несмотря на тактические успехи, помешать прорыву главных сил 1-го Украинского фронта немцы не смогли. А в правый фланг Шёрнеру стучались войска 4-го Украинского фронта, овладевшие городом Опава и завязавшие бои на ближних подступах к Моравско-Остраве.
