155
Захаров. Генеральный штаб, 213–214. План исходил из того, что из этого общего числа Германия и ее союзники смогут задействовать против Советского Союза 233 дивизии, 10 550 танков, 18 000 орудий и 13 900 самолетов. Общая же численность всех вооруженных сил Германии в военное время расценивалась в 8 миллионов человек, 240–243 дивизии, 9-10 тысяч танков, 20 000 орудий и 13 900 самолетов.
Там же, 215.
Так у автора — без упоминания Юго-Западного фронта. (Прим. перев.).
Начальный период, 30.
Захаров. Генеральный штаб, 218. Новая общая оценка угрозы была увеличена до 280–290 дивизий, 11 750 танков, 30 000 орудий и 18 000 самолетов.
Там же.
Начальный период, 31.
Ср. эту цитату с документами, приведенными в главе 9. (Прим. ред.).
Д. Волкогонов. Триумф и трагедия: И. В. Сталин, политический портрет. Книга 2. Москва: Новости, 1989,136–137.
Начальный период, 31.
Захаров. Генеральный штаб, 219.
Волкогонов. Триумф и трагедия, 138–139.
Ныне доступны полные протоколы совещания, а также сценарии военно-стратегических игр. Подробности см. в Glantz, Military Strategy, 81–86.
Начальный период, 32.
Подробнее о предложении Жукова будет рассказано в главе 8. (Прим. авт.).
Относительно содержания предложения Жукова и анализа его содержания см. Glantz, Military Strategy, 87–90.
Ibid., 32–33. См. также: А.Г. Хорьков. Боевая и мобилизационная готовность приграничных военных округов накануне Великой Отечественной войны. Москва: Академия Генерального штаба им. Ворошилова, 1985, 17. Здесь утверждается, что директивы были отправлены в Ленинградский, Западный особый и Киевский особый военные округа 5 мая, в Одесский военный округ — 6 мая и в Прибалтийский особый военный округ — 14 мая.
В качестве примера плановых руководств и завершенных планов см. Приложение Б. (Прим. авт.).
Подробности о требуемом и действительном содержании тех оборонительных планов см.: «Начальный период», 33–37 и Хорьков. «Боевая и мобилизационная готовность», 17–26. Относительно того, как эти директивы и приказы переводились в действия на уровне армии, см. книгу А. В. Владимирского «На киевском направлении» (Москва: «Воениздат», 1989), в которой описывается оперативное планирование 5-й армии Киевского особого военного округа.
До 1941 года мировая военная история не знала случаев нападения до завершения мобилизации и в отсутствие явного межгосударственного конфликта, без предварительного предъявления претензий по дипломатическим каналам. Тем не менее советские военные теоретики рассматривали и такой вариант развития событий; возможность его учитывалась и в Генеральном штабе — примером чему является упомянутая выше записка Жукова от 15 мая. (Прим. ред.).
К сожалению, здесь автор излагает расхожий миф, созданный советской исторической наукой в 1960-х годах. Документы, введенные ныне в научный оборот, опровергают как существование неких «точных сведений разведки» о готовящемся немцами нападении, так и легенду о бездействии советского военного руководства. Распоряжение о преобразовании западных приграничных округов во фронты было отдано уже 17–18 июля 1941 года, одновременно предписывалось перевести штабы округов из республиканских столиц на заранее оборудованные командные пункты ближе к границе. В то же время Гитлер принял окончательное решение о приведении в действие плана «Барбаросса» лишь в июне — до этого момента советская разведка физически не могла бы получить достоверных сведений о дате нападения и поэтому засыпала руководство СССР крайне противоречивой информацией. К лету 1941 года времени советская экономика и без того была предельно милитаризована (что ныне дает «антисталинистам» дополнительный повод обвинять режим в ущемлении прав граждан), окончательный перевод ее на военные рельсы — в условиях мирного времени и на неопределенный срок — мог вызвать взрыв социального недовольства. Не имея данных о степени мобилизованности германской экономики и твердой уверенности, что Германия начнет войну в июне или вообще летом 1941 года, Сталин не решился пойти на столь крайние меры. (Прим. ред.).
Начальный период, 32.
Расположение укрепленных районов непосредственно у границы объяснялось тем, что граница эта на большей своей части была проведена по «линии четырех рек» — Неман, Буг, Сан и Прут. Эта особенность отчасти компенсировала отсутствие предполья — во всяком случае, вопрос о критичности его отсутствия является весьма дискуссионным. Размещение значительной части сил, в том числе механизированных, в Львовском и Белостокском выступах позволяло нависать над флангами предполагаемых ударных группировок противника, поэтому также не может быть признано однозначно неверным. В целом дислокация советских войск была куда более осмысленной, чем это принято считать. (Прим. ред.).
Здесь автор исходит из предположения, что все планы противника, места сосредоточения его войск и направления главных ударов можно предвидеть заранее. Но этого, как правило, не удается добиться даже во время войны — а до начала боевых действий возможности разведки (в первую очередь воздушной) у сторон крайне ограничены. (Прим. ред.).
Начальный период, 38.
И. Б. Павловский. Сухопутные войска СССР. Москва: Воениздат, 1985), 65–68.
Например, 82-я стрелковая дивизия, которая воевала в июле и августе 1939 года на Халхин-Голе, все еще была, по существу, территориальной дивизией, и ее резервисты сперва проявили себя неважно. См.: Г. К. Жуков «Воспоминания и размышления», том 1. Москва: Прогресс, 1985, 204.
Более полно темпы и масштабы этого процесса показаны в таблице 4.1 в конце этой главы. (Прим. авт.).
Павловский. Сухопутные войска, 66.
Советские вооруженные силы. Под ред. С. А. Тюшкевича. Москва: Воениздат, 1978, 236.
Эти цифры не совсем верны. В Прибалтийском особом военном округе средняя численность стрелковой дивизии накануне войны составляла 8712 человек. В Киевском округе ни одна дивизия не достигала и 11 тысяч — из 17 дивизий четырех приграничных армий в самой большой имелось 10 279 человек, в самой маленькой — 7177 человек. (Прим. ред.).
Наставление по мобилизационной работе войсковых частей, управлений и учреждений Красной Армии. Москва: Воениздат, 1940, 5. Была засекречена, но ныне гриф секретности снят.
Начальный период, 38.
Хорьков. Боевая и мобилизационная готовность, 34.
Там же, со ссылкой на архивы ЦАМО, ф. 138, оп. 2181, д. 30, л. 373.
Начальный период, 38.
Хорьков. Боевая и мобилизационная готовность, 36.
Там же. Кроме того, здесь же даны подробности процесса мобилизации и превосходный анализ того, как этот процесс работал в западных военных округах в июне 1941 года. Хорьков также дает полный обзор материальных запасов и распределения их по данному региону.
Начальный период, 39.
Там же, 97.
Эти цифры не вполне соответствуют действительности. Так, согласно докладу нанальника ГАБТУ Н. Я. Федоренко, на 1 июня 1941 года текущий некомплект автотранспорта составлял 64 %, с учетом предполагаемой мобилизации из гражданского сектора — 32,3 %. Некомплект по тракторам (с учетом намеченных к изъятию устаревших и неисправных машин гражданских марок) составлял 70,4 %, а с учетом мобилизации — 27 %. Но при этом некомплект тракторов С-2, «Ворошиловец» и «Коминтерн», пригодных для транспортировки дивизионной и корпусной артиллерии, но отсутствующих в гражданском хозяйстве, составлял 90,7 %! См.: Главное автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах. М.: ГАБТУ МО РФ, 2005. С. 51–52. (Прим. ред.).
