Месопотамии.
Перспективы развития Афганистана выглядели необычайно радужными. Многие репатрианты имели достаточно денег, талантов и связей – они учреждали различные фирмы, банки и телеканалы. Страна представляла собой tabula rasa – на обманчиво чистой доске можно было писать новую историю, и казалось, что Афганистан, который еще не перешел в индустриальную эпоху, вот-вот шагнет сразу в постиндустриальную. Согласно обещаниям правительства, в районах, где никогда не было железных дорог, будет налажено авиасообщение с крупными городами; области, где отсутствовали телефонные линии, перейдут в эру мобильной связи; регионы, не знавшие почтовой службы, получат интернет и электронную почту. Деятельность транснациональных корпораций в какой-то мере размывала государственные границы, и Афганистан – страна, так и не ставшая государством, – олицетворял хрустальную мечту глобалистов, идеалистов и экспериментаторов. Он был воистину мультикультурным постнациональным образованием, предвестником нового тысячелетия.
Но…
Глава 25
Восстановить несуществовавшее
Политик – тот, кто обещает построить мост там, где нет никакой реки.
Грегори Дэвид Робертс. Шантарам
Но афганцы не захотели и не смогли восстановить свою страну.
Проблема, как водится, носила комплексный характер. В 2002 г. Афганистан лидировал по количеству беженцев – не интеллектуалов, осевших на Западе, но крестьян и пастухов, прозябавших в лагерях Ирана и Пакистана. Многие из этих шести миллионов бедолаг хотели бы вернуться домой. Но зачем?
Афганские земли оскудели, сады были заброшены, стада разбрелись либо пали. Фрукты и орехи исторически являлись главной статьей экспорта, афганский изюм составлял 10 % всего изюма в мире; его добавляли в американские сухие завтраки. Страна также продавала инжир, гранаты, груши, дыни, фисташки и миндаль. Однако Пакистан производил те же самые товары, и во время войны пакистанцы платили наличными за плодоносные афганские деревья. Крестьяне выкапывали их и продавали. На восстановление садов требовались годы. Для выращивания пшеницы и хлопка не хватало семян, почва высохла, кяризы были разрушены или преобразованы в партизанские укрытия. Кроме того, надлежало расчистить поля от мин – но афганцы не имели необходимого оборудования.
Поэтому многие беженцы не вернулись в свои дома – они уехали в города, где не было работы. Вдовы бродили по улицам в грязных чадори, выпрашивая милостыню и нападая на любого, кто доставал из кармана деньги. Дети рылись в грудах мусора, собирая объедки. Семьи, оставшись без крова, селились на руинах. На перекрестках толпились нищие и беспризорные сироты. Репатриантов презрительно называли «мойщиками собак». Собака в исламе – нечистое животное, и, по мнению бедняков, их соотечественники на Западе разбогатели, купая собак «неверных». Столь странное умозаключение означало следующее: «Мы лучше тебя, потому что ты уехал и пресмыкался перед кафирами, а мы остались и страдали».
Теоретически страну могла спасти система микрокредитов, при которой зарубежные спонсоры выдавали бы ссуды и гранты на небольшие проекты, предложенные предприимчивыми афганцами, – артезианские колодцы, мастерские по изготовлению губной помады и т. д. Например, группа кабульцев придумала ручной пресс, который сжимал сельскохозяйственные отходы в топливные брикеты. Конечно, немалые суммы, предназначенные для подобных инициатив, были бы потрачены впустую – однако какие-то средства просочились бы в экономику. Часть проектов непременно стала бы успешной, поскольку идеи афганцев проистекали из реальной жизни и основывались на известных им технологиях.
Впрочем, микрокредитование в Афганистане было утопией. Во-первых, не существовало достаточного количества банков и работников, проводящих финансовые операции. Во-вторых, данный подход подразумевал, что спонсоры перечислят деньги, не контролируя, как они будут потрачены, и без прямой выгоды для себя – в надежде, что инвестиции когда-нибудь окупятся; естественно, никто не собирался этого делать. В-третьих, потенциальные донаторы не желали восстановления Афганистана; они хотели его трансформации.
В итоге в Кабул потекли колоссальные суммы со всей планеты; они выделялись на грандиозные проекты, призванные изменить Афганистан. США подключились позже всех – ибо, будучи кандидатом в президенты, Джордж Буш-младший поклялся не заниматься «национальным строительством» в странах третьего мира. Его администрация воспринимала афганскую кампанию как сугубо военную. Вашингтон намеревался свергнуть «Талибан»* и убить Усаму бен Ладена, но не «чинить» Афганистан. Установление порядка в стране считалось заботой самих афганцев. Возле границы с Пакистаном дислоцировались 5200 военнослужащих – для ликвидации остатков талибов. Обеспечение безопасности на остальной афганской территории было делегировано Международным силам содействия безопасности под руководством НАТО.
Между тем в Афганистане кровавые инциденты случались ежедневно. Так, в феврале 2002 г. тысячи паломников, собравшихся в хадж, провели двое суток в кабульском аэропорту, ожидая рейс в Саудовскую Аравию. Наконец какой-то самолет запустил двигатели, и паломники ринулись к нему – но стюарды преградили дорогу: на борту находился министр туризма и гражданской авиации Абд ар-Рахман, направлявшийся в Дели. Разъяренная толпа избила стюардов, смела охрану и растерзала министра. «Мы лучше умрем, чем вернемся к нашим семьям с позором, рассказав, что нам не удалось добраться до Мекки», – объяснил корреспонденту «Reuters» один из афганцев.
К концу 2003 г. Белому дому стало ясно, что без «национального строительства» не обойтись. Ситуацию усугублял иракский кризис: Саддам Хусейн был повержен, но в Месопотамии, вопреки ожиданиям, не воцарились мир и покой. На фоне Ирака афганский проект следовало реализовать максимально успешно – и США начали инвестировать в него деньги. В 2002–2003 гг. Вашингтон потратил на Афганистан $35 млрд, включая гуманитарную помощь; причем $64 млн были направлены на модернизационные проекты. С 2004 г. их финансирование увеличилось – как со стороны США, так и со стороны других государств.
Афганистан, подобно черной дыре, снова поглощал миллиарды долларов. Деньги проходили через частные фирмы, нанятые зарубежными властями, либо через неправительственные организации (НПО). Среди НПО были частные благотворительные организации (например «Roots of Peace» [204]) и квазигосударственные «мастодонты» вроде «Asia Foundation», которая лоббировала американские интересы в Азии с первых дней «холодной войны». Многие НПО, несмотря на большие трудности, проделали жизненно важную работу; однако 77 % средств, выделенных на реконструкцию страны, миновали официальный Кабул и никоим образом не укрепили афганское правительство.
Некоторые проекты, разработанные на другом конце света, были хороши на бумаге, но на практике выглядели странно; к тому же они реализовывались поспешно, дабы обеспечить переизбрание Буша и Карзая в 2004 г. Яркий пример – трасса между северными городами Сари-Пуль и Шибарган. Теоретически она сокращала время пути и стимулировала торговлю; однако жители окрестных деревень не имели автомобилей и нечасто выбирались куда-то. Когда они все же отправлялись в город, то шли рядом с ослами, гружеными товарами, и не чувствовали преимуществ новой дороги. Конечно, она была лучше старой грунтовой, но инженеры торопились и
