Среди этих неизвестных находятся три типа Archeocetes, или примитивных китообразных (или, возможно, два типа Archeocetes и один сиреневых), которые, занимая определенные области обитания, разделили между собой пространство океана по горизонтали (по широте). Супервыдра живет в Северном Ледовитом океане, многогорбый ― в умеренных широтах Северной Атлантики, и многоплавниковый ― в тропиках и субтропиках по всей Земле. С другой стороны, два представителя ластоногих, в разной степени адаптации к водной стихии, и множество видов угреобразных рыб ― все они космополиты и, обитая на различных глубинах, делят океаны по вертикали. Змей с длинной шеей живет на небольших глубинах; морской конь ― на средних, и угреобразные рыбы обитают на больших глубинах. Наконец, большой крокодилообразный морской ящер кажется, облюбовал для себя пояс теплых вод с еще не определенной глубиной. Во всяком случае, родственные типы занимают всегда экологические ниши хорошо разделяющиеся и не могут соперничать, разве только на границах своих зон, что прекрасно согласуется с законами природы.
К этим выводам, явившимся результатом напряженных семилетних исследований, я хотел бы добавить только один комментарий ― его мог бы сделать, очевидно, мой высокочтимый учитель Шерлок Холмс: «It was a piece of very simple reasoning, Watson». («Это же элементарно, Ватсон».)
В действительности можно не принимать во внимание воздушное пространство, обитателей которого всегда можно увидеть, находясь на земле. Вместе с тем они связаны с поверхностью земли, поскольку должны туда возвращаться для отдыха, воздух для них лишь переходная стихия. Практически плотность живой оболочки земли ― биосферы ― в каждой точке земной поверхности ограничена, с одной стороны, глубиной, на которую проникают в землю роющие животные, а с другой стороны, высотой самых больших деревьев. Следовательно, и над, и под поверхностью земли она ограничена лишь несколькими дополнительными десятками метров, где плотность ее значительно уменьшается.
Разумеется, все относительно. Айвен Т. Сандерсон, тщательно изучавший историю нашего знакомства с китообразными, не колеблясь написал в своей книге «Follow the Whale» (1956): «Гоняясь за китом в течение более чем двух тысяч лет, мы по-прежнему не знаем о нем ничего существенного».
В действительности трудно установить длину столь растяжимых червей. Экземпляр длиной семь метров может в течение нескольких секунд вытянуться до тридцати метров!
Эти «киты» в действительности являются дельфинами, тогда как название «киты» должно быть сохранено только за усатыми китами.
Этот рисунок содержится в сочинении «A New Discours on a Stale Subject, Called the Metamorphosis of Ajax» (1556), принадлежащем перу изобретателя этого приспособления, сэра Джона Харрингтона, крестника королевы Елизаветы Английской.
В «Приложении к книге о чудовищах» Амбруаза Паре содержатся самые полные сведения о вышеупомянутом животном: «В Тирренском море, вблизи города Кастра, было поймано чудовище, которое доставили тогда в Парсель епископу, наследовавшему папский престол после смерти папы Павла III. Оный лев имел голос, похожий на голос человека. Он был привезен в город, где вызвал всеобщее восхищение, и вскоре после этого умер из-за невозможности жить вне естественной для него среды; так сообщает нам Филипп Форестус в третьей книге своих хроник».
По мнению самого известного комментатора Гомера, Виктора Берара, две скалы, о которых идет речь, находятся в Тирренском море, к северу от Сицилии, а именно, между островами Липари и Вулькано. Действительно, в «Навигационных инструкциях», действующих сегодня; можно найти указания, поразительно напоминающие советы Цирцеи. Две дороги предлагаются каботажному судну, которое, выйдя из Монте-Чирчео, на берегу Латиума, хочет попасть в какой―либо южный порт,― с одной и с другой стороны огибающие Сицилию. Восточная дорога проходит через Мессинский пролив, где нет никаких опасных рифов, но есть маленький водоворот, Гарофало. На западном маршруте, который огибает Трапани, путеводитель указывает две замечательные скалы. «Севернее расположена скала Пьетра-Лунга, высотой 47 м, вулканического происхождения, внизу ее имеется отверстие, через которое могут пройти насквозь лодки и небольшие суда; другая скала, Пьетра-Менальта, значительно ниже и обычно покрыта чайками». Переместите водоворот Гарофало, передвиньте его к подножию Пьетра-Менальти, и вы получите картину, в мельчайших деталях повторяющую описание Цирцеи. Гомер не придавал большого значения географической точности: он доказывает это, помещая на пути, «которым не следует плыть», блуждающие рифы, описание которых он позаимствовал из более ранней эпопеи об аргонавтах и которые больше похожи на рифы в Босфоре. На самом деле, по-видимому, поэт хотел подчеркнуть только разные виды опасностей, которые угрожали путешественнику в сицилийских водах.
Любопытно отметить, что многие переводчики «Одиссеи» просто выбросили стихи с 86―го по 88―й из двенадцатой песни под предлогом, что такое чудовище, как Сцилла, не может иметь щенячьего голоса. Другие же «поправили» Гомера, заменив щенка на львенка.
Возможно, само имя Сцилла может служить слабым указанием на ее сущность. По мнению некоторых филологов, оно происходит от санскритского глагола «skad» (рвать) и должно означать «трепальщик» или «дробильщик». Можно задаться вопросом, не того же ли самого происхождения слово «squid», которым англосаксы называют кальмаров, и сделать из этого соответствующие выводы.
В Средние века ― описания зверей с их аллегорическим истолкованием.
Поскольку Аристотель пользовался, без сомнения, афинским локтем, который равнялся 47,5 сантиметра, первая цифра ближе к истине. Именно ею пользовался Поль Жерве в своих исследованиях, посвященных большому средиземноморскому кальмару (1863). Размер 3,1 метра, указанный его коллегой Мокен-Тандоном (1865) и повторенный его многочисленными компиляторами, никак не может быть правильным.
Картейя ― город в Бетике (Андалусия), римской провинции на юге Испании. Сегодня он называется Рокадильо.
В «Илиаде» (XX, 147) Гомер так говорит о стене божественного Геракла: «Афина и троянцы воздвигли эту стену, чтобы защитить его от ketos, когда это чудовище преследовало его от берега в поле». Если вслед за Леконтом де Лилем простодушно перевести ketos как «кит», получается в высшей степени комический эффект, совершенно неуместный в этой трагической эпопее.
Между прочим, в русском переводе Н. И. Гнедича также фигурирует кит.
Эта старая аллегория, которая кочевала из одного «Бестиария» в другой и включалась во все проповеди отцов церкви, дает ключ к истории Моби Дика, сочиненной Германом Мелвиллом. Литературные критики путаются в туманных рассуждениях, когда пытаются объяснить то, чего сами не понимают. Они усматривают самые разные вещи в белом кашалоте, которого капитан Ахав преследует с убийственной яростью. Надо полагать, что те, кто справедливо видят в нем сатану, воплощенное зло, грех, случайно пришли к правильному решению. Конечно, сочинение Мелвилла часто кажется неясным из-за обилия содержащейся в нем символики, но оно никогда не покажется темным тому, кто знает немного христианскую мифологию. Китобой, который пренебрегает своим ремеслом и ведет своих людей к катастрофе, пытаясь убить неуязвимое чудовище, является, без сомнения, примером грандиозной глупости религиозных фанатиков: они забывают жить, поглощенные истреблением в мире зла, которое внутренне ему присуще. Но, несомненно, для Мелвилла было лучше, что публика не поняла его страстной критики тысяч пуритан, среди которых он вырос
Плиний, по-видимому, считал, что киты покрыты шерстью, что недалеко от истины, поскольку зародыш кита имеет немного волос вокруг рта. Понадобилось, однако, дождаться более тщательных исследований Пьера Белона (1551 и 1553), чтобы узнать истину, а именно, что тело этого животного «не имеет ни шерсти, ни чешуи, но покрыто однородной черной кожей, грубой и необычной, под которой находится слой жира толщиной целый фут».
Это приключение приписывалось многим высоконабожным персонажам, в том числе, конечно, и самому Брандану. В своей книге «Зачарованный мир» Фердинан Дени связывает его с Эриком Фалкендорфом, епископом из Трондхема, жившим в начале XVI века.
