Ознакомительная версия.
В первом же документе, определявшем позицию большевистской партии и международной революционной социал-демократии по отношению к мировой войне, В. И. Ленин гневно писал: «Поведение вождей немецкой с, д. партии, самой сильной и влиятельной партии II Интернационала (1889-1914), голосовавшей за военный бюджет и повторяющей буржуазно-шовинистические фразы прусских юнкеров и буржуазии, есть прямая измена социализму». См.: В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 26, стр. 1-2.
[61] Основной причиной войны были англо-германские империалистические противоречия. — Прим. ред.
[62] Это была пропагандистская кампания, имевшая в виду, помимо всего прочего, отвлечь внимание от разнузданной расправы с русскими, находившимися в те дни в Германии. В момент объявления войны только в Берлине скопилось до 50 тысяч русских путешественников, торопившихся вернуться на родину. Все они подверглись диким издевательствам со стороны немецких властей. Пытавшихся протестовать против избиений и насилий расстреливали на месте. Такая же участь постигла некоторых сезонных рабочих, которые отказывались идти на военные работы и требовали отправки в Россию.
Очевидцы с возмущением рассказывали, что солдаты вели себя нагло и беззастенчиво, особенно «усердствуя» при обыске. «Обыскивали только женщин и притом наиболее молодых, — вспоминал один из тех, кто был согнан в казармы драгунского полка вблизи Берлина. — Один из лейтенантов так увлекся обыском молодой барышни, что ее отец не вытерпел, подбежал к офицеру и дал ему пощечину. Несчастного отца командир полка приказал схватить, и тут жена глазах русских пассажиров его расстреляли».
Мужчин призывного возраста в Германии задерживали, разлучив с семьями, и объявляли военнопленными. — Прим. ред.
[63] Речь идет о поиске, организованном генерал-лейтенантом В. И. Гурко. Высланный им в целях разведки 14 августа отряд в тот же день вернулся на русскую территорию. — Прим. ред.
[64] В 1-й и 2-й русских армиях было 68 самолетов, в 8-й немецкой — 58. — Прим. ред.
[65] Это неверно, см. расчет сил во время Восточно-Прусской операции, данный во вступительной статье. — Прим. ред.
[66] Как рождались эти слухи о «победах» германского оружия, иллюстрирует следующий обмен телеграммами. 19 августа из Петербурга запросили штаб 1-й армии: «Агентство Вольфа телеграфирует в Копенгаген 5 (18) августа, что командир 1-го германского корпуса доносит об одержанной корпусом 4 августа победе у Сталюпенена, причем захвачено будто бы свыше 3000 пленных, прошу телеграфировать для доклада военному министру, имеет ли это сообщение хоть какое-нибудь основание». 20 августа штаб 1-й армии ответил: «4 (17) августа на фронте Будвейген, Иогельн армия имела короткий частичный неуспех вследствие внезапного флангового огня, открытого противником из пулеметов на бронированных автомобилях по частям 27-й дивизии. Дивизия отошла на фронт Ромейки, Капсозде и при отходе потеряла значительное число раненых, которые, по-видимому, были взяты в плен. Полагаю, что этот случай послужил командиру 1-го германского корпуса основанием считать себя победителем в бою под Сталюпененом, из которого он отступил в ночь, оставив там раненых своих и наших, а также большие интендантские запасы. 25-я дивизия, сражавшаяся правей 27-й, в этом же бою не только не отошла, но взяла с боем 7 полевых орудий, 2 пулемета и 12 зарядных ящиков». «Восточно-Прусская операция». Сборник документов, стр. 184.
[67] «При более решительных действиях III и IV русских корпусов I германский корпус мог быть раздавлен и уничтожен». И. Вацетис, Боевые действия в Восточной Пруссии в июле, августе и начале сентября 1914 г., стр. 32.
[68] Описание этого боя дается по книге Н. Н. Головина (стр. 134-135), где цитируется «Краткий стратегический очерк войны 1914-1918 годов», вып. 1, стр. 71-72, М., 1919. Сравним рассмотрение этого же боя профессором А. Коленковским, сделанное на основе того же источника: «I германский корпус попытался развить свой успех в направлении на Катенау, но был решительно остановлен частями, хотя и потрясенной, русской 28-й дивизии, особенно благодаря блестящим действиям русской артиллерии. Об этом ярком боевом эпизоде пишет участник боя так: «...Утром на 28-ю дивизию обрушился удар германского корпуса, подкрепленного частями кенигсбергского гарнизона. Долго и упорно держалась наша пехота. Отдельных выстрелов слышно не было, казалось, что кипело что-то в гигантском котле. Все ближе и ближе, и вот на батарее стали свистеть немецкие пули. Под страшным огнем, наполовину растаявшая и потерявшая почти всех офицеров, медленно отходила 28-я дивизия на линию артиллерии 4, 5 и 6-й батарей. Менее чем в версте перед батареями тянулось шоссе, а через минуту, насколько хватал глаз, по шоссе хлынула серая волна густых немецких колонн. Батареи открыли огонь, и белая полоса стала серой от массы трупов. Вторая волна людей в остроконечных касках — снова беглый огонь, и снова все легло на шоссе. Тогда до дерзости смело выехала на открытую позицию германская батарея, и в то же время над нашими батареями пролетел немецкий аэроплан с черными крестами. На батареях стоял ад. Немецкая пехота надвигалась на батареи и обходила 4-ю, которая била на картечь, а в ее тылу уже трещал неприятельский пулемет, она погибла.
С фронта немецкая пехота подошла к нашим батареям на 500-600 шагов и, стреляя, лежала. Батареи били по противнику лишь редким огнем, ибо уже не было патронов. Понесшие большие потери немцы дальше не пошли, и поле боя осталось ничьим». А. Коленковский, Маневренный период первой мировой войны 1914 г., стр. 185.
[69] В 1-й русской армии не было тяжелой артиллерии. — Прим. ред.
[70] «Действия Франсуа очень показательны с отрицательной точки зрения. Рейхсархив дает богатый фактический материал, но избегает критики самостийных действий этого германского «сверхинициативного» генерала, который не погубил свои войска лишь потому, что царское командование не умело воспользоваться в Восточной Пруссии ошибками германцев». В. А. Меликов, Стратегическое развертывание, стр. 308.
[71] Мартос впоследствии был взят немцами в плен. В своих воспоминаниях он писал: «В газетах (немецких) меня стали яростно травить, думаю, что по благосклонному указанию Людендорфа, а через 15—20 дней вызвали к следователю, который мне объявил, что я обвиняюсь: в обстреливании необоронявшихся населенных пунктов, в грабеже, в насилии над мирными жителями и особенно над женщинами и детьми, и что за эти деяния мне угрожает смертная казнь. Через полгода, в марте или феврале 1915 года, мне было прочитано очень пространное постановление, суть которого заключалась в том, что по недоказанности обвинения я освобожден от суда. Это нисколько не помешало ген. Франсуа в своих воспоминаниях повторить на стр. 223 гнусную клевету на поведение русских войск в Нейденбурге. Это тем более недостойно, что еще во время войны на бешеные нападки немецких газет на русскую армию за ее «грабежи» в Восточной Пруссии пастор Нейденбурга в газете «Берлинер Тагеблатт» поместил статью под заглавием «Пребывание русских в Нейденбурге», в которой подчеркнул порядок и дисциплину в русских войсках и заявил, что никому из жителей не было причинено никаких обид или имущественного ущерба». См.: Н. Н. Головин, Из истории кампании 1914 года на русском фронте, стр. 340.
[72] Телеграмма 23 августа 1914 года. — Прим. ред.
[73] В действительности 2,5 тысячи человек. — Прим. ред.
[74] «Глазами и ушами» А. В. Самсонова был полковник А. М. Крымов, исполнявший при нем обязанности генерала для поручений. На автомобиле, верхом, а где пешком он мотался по фронту, информируя Самсонова о происходящем. 23 августа он сообщал: «Я приехал к ген. Мартосу около 7 час. утра — корпус начал движение на Нейденбург, шел он четырьмя колоннами. Движение было великолепное, порядок образцовый... Гор. Нейденбург небольшой, но чистенький город. Встречаются отличные постройки. Часть жителей покинула его, а часть осталась. Отнеслись очень спокойно. Когда я проезжал по улице, все кланялись, а поляки восторженно встречали. Немцы, уходя, подожгли большие магазины». О порядках в некоторых соединениях А. М. Крымов писал: «Штаб 1-го арм. корпуса — одно огорчение. Начальник штаба — это какой-то кретин. Артамонов в своем донесении, что в Сольдау была дивизия, — врал, там были два ландверных полка. Он врал, что они перехватили какой-то телефонный провод. Он даже не сделал попытки атаковать Сольдау... Лично я убежден, что у нас на левом фланге ненадежные командиры корпусов (Кондратович и Артамонов)». Оценивая ход боев, А. М. Крымов настаивал: «Я, находясь под впечатлением виденного, считаю долгом сказать, что, по-моему, они умышленно нас затягивают в глубину. Лучше бы бросить правый берег Вислы и переходить на левый. Но я глубоко убежден, что они не разгадали нашего движения». См.: «Восточно-Прусская операция. Сборник документов», стр. 263-264.
Ознакомительная версия.
