Перед ним открывался совершенно неизвестный мир, который еще вчера показался бы ему фантастикой.
Теперь он понимал, куда идет страна. И зачем ревут тысячные восторженные толпы молодежи, слушая речи Верховного.
А потом он встретился с ним Самим…
– Аркадий Борисович, нам нужен образ мира, где мы победили. Где жить хорошо и радостно, – сказал ему тогда Верховный, положив на стол свои руки-кувалды. – Ваш талант бесспорен. Нам не хватает такого романа… Из которого можно будет сделать хороший фильм. Многие годы страна жила без яркой мечты, с неверием в свои силы. Массы давно не верили в коммунизм. Но теперь вы видите, что наша историческая победа – реальность, а не лживый мираж. Нам нужна новая «Туманность Андромеды»! Прошу вас настоятельно: возьмитесь за это дело. Вам еще многое предстоит увидеть…
Он говорил убедительно и захватывающе. О планах грандиозных реформ – тех, где частная торговля совмещалась с марсианской программой. А потом попрощался:
– Сожалею, но дела зовут. Мы еще увидимся. А пока передаю вас в руки Сергея Васильевича. С ним вы сможете тесно взаимодействовать…
Так Писатель познакомился с Наставником. И вот теперь оный читал Аркадию Борисовичу отрывок из Азимова.
– Так наша цель – превратить СССР в Академию? – спросил Писатель.
– Скорее – создать Академию внутри нашей Империи, – вскинул руку Наставник. – Мы не работаем на развал Союза – мы хотим его трансформации. В сторону развития новых форм общественной организации. Мы применим технологии будущего. Мы дадим людям нечто большее, чем микроволновки или стиральные машины. Мы получим такое, что весь мир будет в обмен на это «нечто» поставлять нам все эти бытовые чудеса. Именно для этого мы и воплощаем грандиозные программы освоения космоса. Марс – дело второе. Главное – те энергетика, новые материалы, непривычная медицина, прорывная электроника, системы жизнеобеспечения и прочее, что порождается космическими проектами. Все это нужно прежде всего на земле. Именно это даст нам то, чем воевал придуманный Мэллоу. Именно это дарует возможность завлечь в СССР все амбициозные капиталы, развернуть здесь суперпромышленность нового века.
– И вы придерживаетесь логики Азимова?
– Во многом, Аркадий Борисович.
– Значит, вы должны создать еще одну Академию, или Основание – теперь для создания расы сверхлюдей.
– Угадали! – Наставник подался вперед, поближе к собеседнику, внимательно посмотрел ему в глаза. – Мы делаем и это. А разве вы сами об этом не мечтали?
Аркадий Борисович медленно снял очки и протер линзы, подумал. Постарался скрыть охватившее его волнение. И только потом спросил:
– Я увижу эти работы?
– Да – гарантирую вам. И увидите такое, о чем даже не догадываетесь…
Аркадий Борисович в некотором замешательстве посмотрел в окно. Стоял жаркий летний полдень 1988 года. Все услышанное как-то не вязалось с тем, что он видел там. Весело мечущихся воробьев. Разогретую солнцем черную «Волгу» во дворе. Краешек старинной церквушки. завхоза в синем халате, что-то объясняющего рабочему. Вот там, за воротами, струится по дороге поток обычных «жигулей», торопятся по тротуарам суетливые москвичи. И вдруг – сверхлюди.
– Я не спрашиваю подробностей, Сергей Васильевич, – раздельно произнес Писатель. – Я многое буду наблюдать. Но ведь мои сверхлюди в романе не смогли ужиться с обычными сапиенсами…
– Думаю, вы драматизируете, – засмеялся Наставник. – Мы же создаем их целенаправленно. Не стихийно. Закладываем в них наши, русские ценности. Зачем бояться будущего? Разве смысл нашего существования не в том, чтобы породить нечто высшее? Мы ведь не гитлеровскую белокурую бестию создаем, а русского сверхчеловека. Справимся ли? Справимся! Сверхлюди, Аркадий Борисович, бывают разных видов. Причем есть вид, что состоит из многих людей. Вам еще доведется познакомиться с интегральными мыслящими сообществами. С разумными «мы». И вы еще поразитесь, увидев невероятные возможности человека, вооруженного психотехнологиями…
Писатель не знал, что в спинку его кресла вделаны чуткие сейсмодатчики. И что на самом деле его давно психически зондируют, что в шум кондиционера встроены вопросы-посылы, которые он не осознает на рассудочном уровне, но воспринимает подсознательно. И реагирует на них едва заметным сокращением мышц. А в соседней комнате сидят опытные операторы, следящие за его состоянием. Операторы, что определяют: верит ли Писатель в то, что ему говорят?
На столе Наставника загорелся крохотный зеленый светодиод, встроенный в настольную лампу. Значит, зондирование показало успех беседы. Писатель явно увлечен.
– Я очень люблю Азимова, – доверительно сообщил ему Наставник. – Вы же знаете, у него есть романы-продолжения знаменитой трилогии. Например, «Академия на краю гибели». Азимов издал ее в 1982-м. Я специально сделал выписку из романа для сегодняшнего разговора…
Он взял лист плотной бумаги из папки, вопросительно посмотрел на Писателя:
– Не возражаете, Аркадий Борисович?
– Что вы! Послушаю с удовольствием…
«…Настанет черед, и возникнет Вторая Империя, совсем непохожая на Первую. Это будет Федеративная Империя: миры, составляющие ее, будут обладать значительными правами в области самоуправления, а память об унитарном, централизованном правительстве, тщетно строящем хорошую мину при плохой игре, пытаясь выдать собственную слабость за могущество, навсегда останется в прошлом. Новая Империя должна стать пластичной, гибкой, способной адаптироваться, умеющей выдерживать и амортизировать напряжение… И всегда, всегда ею будут править никому не известные мужчины и женщины из Второй Академии. Трентор по-прежнему останется столицей, и под управлением сорока тысяч психоисториков он станет величавее и могущественнее, чем под управлением сорока пяти миллиардов…»
– Вот так, Аркадий Борисович… – поднял взгляд от листа Наставник. – Я – патриот. И хочу сделать Москву тем самым Трентором.
– И не боитесь? – удивленно вскинул брови Писатель.
– Нет, не боюсь, – рассмеялся Наставник. – Только смелым покоряется история, не так ли? Диктатура не может продолжаться вечно. Ей что-то должно прийти на смену. Нечто более сложное и высокое. Нечто, что навсегда изменит историю человечества, не дав ему сбиться с пути космической экспансии.
А нынешнее человечество – в кризисе. Люди мельчают и подлеют. Ну, кончится тот импульс, что придал стране Верховный, – а что дальше? Уповать только на созданные нами структуры и институты нельзя. Надобно гораздо большее. Ведь следующие проблемы, что встанут перед нами, будут намного сложнее нынешних. Это сейчас нам кажется, что камень преткновения – это мясо на прилавках, много пива и джинсов, желание иметь тридцать сортов колбасы в магазине, дешевое и удобное жилье для каждого, портативная энергетика. А завтра придется иметь дело с таким, что достойно пера Лема или Клиффорда Саймака.
Мы дожмем Соединенные Штаты, это всем видно. Но что дальше? Ведь надо предъявить человечеству альтернативу западному образу жизни. Причем красивую, в которой хочется жить. Да еще такую, что может решить самые жгучие проблемы, терзающие мир. Разве это – не суперзадача?
Нам придется очень трудно и через двадцать лет, Аркадий Борисович. Мы попросту будем закрывать ненужные заводы и фабрики, убитые новыми технологиями. Самая первая проблема: куда девать миллионы людей нетворческого труда, неквалифицированного физического труда, что заняты в старой промышленности? В старой индустриальной системе? Вечные дороги с необычным покрытием, вечные трубы в жилищно-коммунальном хозяйстве, дома быстрого возведения и прочее – все это лишит работы миллионы рабочих. Абсолютно беспроводная телефонная связь, децентрализованная энергетика, маленькие заводы с огромной производительностью на новых физических принципах – еще тьмы и тьмы рабочих мест в минусе. Сельское хозяйство практически без химии и минеральных удобрений, биотехнологические фабрики почти без участия человека в производстве, одностадийные заводы по переработке нефти – еще целые отряды работников, что окажутся ненужными.
Надо придумать, как и чем их занять. Каким смыслом наполнить их жизнь? Какое место в новом обществе им обеспечить? На какие новые суперпроекты бросить? Чтобы они не спились, не превратились в люмпенов или дебилов.
– А я вам еще одну угрозу подскажу, – закуривая сигарету, перебил Наставника Писатель. – Вы только представьте себе, что вся эта свободная энергетика и технологии малогабаритного производства попадут в руки тех, кто спит и видит, как оторвать от Союза Украину, Закавказье, Среднюю Азию. И Прибалтику, кстати. Если можно прожить без нефти и газа Сибири, то сепаратизм возрастет во много раз…
– Верно, Аркадий Борисович, – Наставник описал рукой в воздухе некий эллипс. – Это и будет первый психоисторический кризис нашего СССР-Инкорпорейтед. И чтобы его преодолеть, чтобы найти новые смыслы и в одночасье развернуть совершенно новые виды промышленности и вообще сферы деятельности, нам и понадобятся люди новой ступени развития.
