1198
«Челобитье же государь... принял на том, что ему своих изменников, которые... в чем ему, государю, были непослушны, на тех опала своя класти, а иных казнити, и животы их и статки имати...». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 394). (Курсив наш. — Р. С.).
ПСРЛ, т. XIII, стр. 396.
Племянник князя Д. В. Солнцева писал в челобитной царю в 1611 г.: «И та, государь, наша старинная вотчинка селцо Гавшинское з деревнями, было за прадеды и за деды и за дядею моим за князем Дмитреем Солнцевым с триста лет». (См. Л. М. Сухотин. Дела Московского Поместного приказа 1611 года. — Чтения ОИДР, кн. 4, М., 1911, стр. 5).
Л. М. Сухотин. Дела Московского Поместного приказа, стр. 5.
ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, л. 183 об. Л. М. Сухотин в осторожной форме высказал предположение, что утрата кн. Д. В. Солнцевым его ярославской вотчины, возможно, была связана с переходом Ярославля в опричнину. «Если бы явилось возможным, — писал он, — приурочить переход Ярославля в опричнину к 75 году, то в связь с взятием в опричнину с-сельца Гавшинского, Ярославской вотчины князя Дм. Вас. Солнцева можно было бы поставить получение им в 75 году поместья в Свияжском уезде». (Л. М. Сухотин. К вопросу об опричнине. — Журнал Мин. народн. просвещения, новая серия, кн. 36, 1911, ноябрь, стр. 63—64). Л. М. Сухотину остался неизвестен указ Грозного о ссылке Ярославских княжат в Казань и Свияжск по указу 7073 г. Он не знал также, что сосланные княжата наделялись в Свияжске поместьями ранее 1567 (7075) года (см. ниже).
В сохранившейся выписи из книг подьячего М. Трифонова 1565 (7073) г. вместе с вотчинами князя Д. В. Солнцева упоминаются вотчины князя А. П. Лобанова-Солнцева, М. Ф. Засекина-Черного и др, (Л. М. Сухотин. Дела Московского Поместного приказа, стр. 1—2). А. П. Лобанов-Засекин-Солнцев был сослан в Свияжск в 1565 (7073) году. Тогда же в Казань и Свияжск был сослан ряд Черных-Засекиных.
В конце 1565 (7073—7074) г. Ярославский Спасский монастырь жаловался царю на подьячего М. Трифонова за то, что тот отписал у монастыря деревни князя Даниила Засекина «назад ко княжне Даниловой вотчине, к селу Сандыреву, как отписывал вотчины Ярославских князей» (См. И. А. Вахромеев. Исторические акты Ярославского Спасского монастыря, т. I, М., 1896, № XXXVII, стр. 47—48). П. А. Садиков не знал о ссылке Ярославских княжат в Казань в 1565 г., поэтому он предположил, что причиной составления отписных книг М. Трифонова в 1565 (7073) году было зачисление Ярославля в опричнину. (П. А. Садиков. Очерки, стр. 160). Л. М. Сухотин писал, что Ярославль был взят в опричнину не позднее 1568—1569 (7077) годов. (Л. М. Сухотин. К вопросу об опричнине, стр. 63). С. Б. Веселовский полагал, что Ярославль попал в опричнину около 1567 (7075) года и не позднее 1568 г. (С. Б. Веселовский. Учреждение опричного двора, стр. 91). В. Б. Кобрин, проанализировав писцовые книги по Ярославлю 1567—1568 (7076—7077) гг., пришел к заключению, что Ярославль в тот момент еще не был зачислен в опричнину. (В. Б. Кобрин. К вопросу о времени включения в опричнину Ярославского уезда. Краеведческие записки Гос. Ярославо-Ростовского музея, вып. 4, Ярославль, 1960, стр. 94—96). Наконец, А. А. Зимин аргументировал мнение о том, что Ярославль вовсе не был в опричнине. (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 316—321).
Исторический архив, кн. III, № 17, стр. 209. (Курсив наш.—Р. С.).
Исторический архив, кн. III, № 17, стр. 209.
Исторический архив, кн. III, № 45, стр. 248—249.
Исторический архив, кн. III, № 43, стр. 245.
Исторический архив, кн. III, № 43, стр. 245. Другую часть своей родовой вотчины (с. Рождественское с 4 деревнями и 9 пустошами) кн. И. С. Ковров в том же 7075 году отказал Спасо-Евфимьеву монастырю. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Ковровы. — Сб. статей в честь М. К. Любавского, Пгр., 1917, стр. 291— 292). Неизвестно, был ли утвержден этот вклад в Москве.
ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, лл. 161 об. 162.
Исторический архив, кн. III, № 35, стр. 234. П. А. Садиков не знал о ссылке Путиловых в Свияжск и потому связывал утрату ими родовых вотчин с переходом Костромы в опричнину. (См. П. А. Садиков. Очерки, стр. 121). Кострома была взята в опричнину в начале 1567* (7075) года. (Там же, стр. 120). В связи с переходом Костромы в опричнину свои вотчины в Костромском уезде утратили «вместе с городом» вотчинники Зубатые, Писемские и т. д. (Исторический архив, кн. III, № 67, стр. 276).
Они получили поместья в Свияжске. (ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, лл. 201, 187).
Исторический архив, кн. III, № 22, стр. 217, № 23, стр. 218.
ДДГ, стр. 442. (Курсив наш. — Р. С.)
Ку р б с к и й. Сочинения, стр. 285.
Боярская книга 1556 г., стр. 71. Размеры пашни везде даны в пересчете на три поля.
ТКТД, стр. 121.
Боярская книга 1556, стр. 69.
Боярская книга 1556, стр. 39. Князья Г. И. и Е. И. Щетинины владели поместьями в 2600 четвертей пашни в трех полях. Вотчин они, кажется, вовсе не имели.
(См. там же, стр. 52).
ДДГ, стр. 442.
ДДГ, стр. 434—435.
Список стародубских вотчин Старицкого и «казенный список» полностью расходятся между собой, за исключением тех случаев, когда одна и та же вотчина оказывается поделенной на доли или жеребья между казной и удельным князем. Такими разделенными вотчинами оказались с. Ромодановское (по половинам), с. Васильево (по третям) и т. д. (См. ДДГ, стр. 423, 434—435).
ДДГ, стр. 434.
ДДГ, стр. 434.
Подробнее см. ниже, гл. IV.
«После этого становится очевидным, что вопрос о политике царя Ивана в отношении княжеского землевладения нуждается в пересмотре» (См. С. Б. Веселовский. Монастырское землевладение, стр. 99).
Кн. В. П. Осипский умер бездетным в 50-х гг. По Разрядам прослеживаются его службы в 1543—1550 гг. (См. Разряды, лл. 149, 165 об и др.). В царском завещании значится: «село Осипово, что было князь Василья Осипского» (ДДГ, стр. 435).
Кн. Т. Ф. Пожарский постригся в Спасо-Ефимьеве монастыре и в 1562 г. отказал старцам село Фалеево. (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские. — «Летописи историко-родословного общества в Москве», вып. 2—3, М., 1906, стр. 16). Родовую вотчину, с. Троицкое, выкупленную в 1555 г. у И. И. Мячкова, кн. Т. Ф. Пожарский решил передать двоюродному брату кн. И. В. Черному. (См. там же, стр. 16, 20). В соответствии с Уложением 1562 г. оба распоряжения, сделанные без государева ведома и доклада, были, вероятно, аннулированы казной. В царском завещании записаны: «село Троицкое, да село Фалеево, что было князя Тимофея, да князя Ивана Пожарских». (ДДГ, стр. 434).
Кн. Е. Стародубская наследовала вотчину после смерти мужа кн. С. И. Льяловского-Стародубского. Известны его службы в 1543— 1554 гг. (См. Родословная книга, ч. II, стр. 62; Разряды, лл. 149, 162 об, 207 об). В 60-х гг. вдова постриглась в Симонове монастыре, которому «написала в-ызустной своей», т. е. завещала, мужнину вотчину сельцо Кувезино с 17 деревнями. (См. Исторический архив, кн. III, № 33, стр. 232). Казна наложила руку на княжескую вотчину. В царском завещании значится: «село Сороки, да село Куве(зи)но, что было княгини Афросиньи княж Семеновы Стародубского». (ДДГ, стр. 435).
Кн. М. Стародубская была вдовой кн. А. И. Льяловского-Стародубского. Перед смертью (около 1556—1557 г.) князь завещал поделить вотчину село Пантелеевское на две половины: одну — жене «до ее живота», а другую — в Троице-Сергиев монастырь. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 173—174). Оба распоряжения, видимо, были аннулированы казной. В царской духовной поименовано «село Пантелеево, что было княгини Марьи княж Андреевы Стародубского». (ДДГ, стр. 435).
Княгини Марья и Федосья Семеновны Мезецкие получили от отца в приданое село Лучкино с 15 деревнями и починками. (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские, стр. 40—45). Передача вотчин в приданое была полностью воспрещена по Уложению 1562 года. В казенном перечне царского завещания находим: «село Лучки с деревнями, что было княгини Марьи княж Петровы Пожарского да княгини Федосьи князь Семеновых дочер(е)и Мезецкого». (См. ДДГ, стр. 435): В изданном завещании текст испорчен: «Марьи княж Петровы... да княгини Федосьи». На самом деле именно княгиня Федосья была женой кн. П. Б. Пожарского. Она владела селом Дмитриевским, купленным отцом ее мужа князем Б. Ф. Долгим. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Пожарские, стр. 15). После смерти П. Б. Пожарского, Федосья и ее дети лишились мужниной вотчины, поименованной в царском завещании: «село Дмитриевское, что было княгини Федосьи Пожарской с детми». (ДДГ, стр. 435).
