В тот же миг две 11-дюймовки «Монитора» рявкнули, посылая снаряды прямо в возвышавшуюся над водой громадину. Но чугунные ядра не могли пробить толстого железного панциря этой гигантской черепахи и отскочили в воду, как горох от стенки. Южане ответили своим оппонентам бортовым залпом, окутавшим судно густыми клубами едкого порохового дыма, но также безрезультатно.
Это было только начало бесполезной дуэли первых броненосцев Севера и Юга, которая затем практически без передышки продолжалась еще три часа. Все это время маленький юркий «Монитор», пользуясь своей неглубокой осадкой и вращающейся башней, волчком вертелся вокруг «Вирджинии», обстреливая его с разных сторон.
«Мы могли видеть его орудия лишь в тот момент, когда они стреляли, — вспоминал лейтенант Кейтсби, командовавший броненосцем южан в этом бою. — Сразу после выстрела башня резко поворачивалась, и пушки снова нельзя было разглядеть вплоть до следующего залпа. Нам было непонятно, как можно взять точный прицел за то короткое время, в [570] течение которого пушки были на виду. Но «Вирджиния» была крупной и в общем-то близкой целью, и снаряды «Монитора» не слишком часто пролетали мимо».
У расчетов башенных орудий «Монитора», которыми командовал лейтенант Грин, действительно были проблемы с наведением. Башня вращалась слишком быстро и не всегда останавливалась в нужный момент, так что ее разворот приходилось все время корректировать. К тому же в горячке боя артиллеристы вскоре потеряли ориентировку и уже не могли определить, где правый борт, а где левый. Отметки, сделанные для этой цели на палубе белой краской, чтобы их можно было разглядеть в прорези башни, были к тому времени затерты или смыты морской водой, и, когда находившийся в рулевой рубке лейтенант Уорден подавал в переговорную трубу команды вести огонь по цели справа или слева по борту, лейтенанту Грину приходилось полагаться на собственную интуицию.
Словно нарочно, чтобы еще больше усложнить ситуацию, переговорная труба вскоре после начала сражения сломалась, и приказы пришлось передавать через посыльных. Ими были два матроса — Килер и Тофф. Поскольку до своего поступления на «Монитор» оба оказались сухопутными людьми, доставляемая ими информация искажалась или неверно интерпретировалась. «Ситуация была романтической, — писал по этому поводу лейтенант Грин. — Военное судно вступило в отчаянный бой с могучим врагом; капитан, командовавший и управлявший боем, был заперт в одном месте, а старший офицер, занимавшийся орудиями, в другом, и связь между ними была трудной и ненадежной».
Между тем бой шел без заметного перевеса какой-либо из сторон. Оба корабля использовали друг против друга бомбические снаряды, очень эффективные против деревянных судов, но совершенно бесполезные против брони. В результате и огонь башенных орудий «Монитора», и бортовые залпы «Вирджинии» были просто сотрясением воздуха, хотя со стороны происходящее выглядело очень эффектно и даже ужасающе.
«Монитор» делал один выстрел за другим, а мятежники отвечали ему всем бортом, производя эффект не больший, [571] чем ребенок, который бросает гальку, — писал капитан «Миннесоты» Ван Брент. — Вскоре они начали маневрировать и мы увидели, что маленькая батарея («Монитор») направила свой нос на мятежников, намереваясь, как я думаю, послать им снаряд сквозь пушечный порт; это позволило бы нанести врагу урон, прострелив его форштевень. В то же время мятежники давали один бортовой залп за другим, но, когда снаряды ударялись в непробиваемую башню, то скользили по ней, не причиняя ни малейшего вреда.
«Монитору» также не удалось нанести противнику серьезного урона, хотя бронированная обшивка «Вирджинии» и была помята федеральными снарядами. Тем временем люди в орудийной башне уже начали задыхаться от порохового дыма и глохнуть от артиллерийских залпов и звона металла. Как писал один из участников этого боя, «ощущения, вызываемые вибрацией башни, можно назвать какими угодно, но [572] только не приятными». Словом, моряки «Монитора», совершившие довольно сложное плавание, в ходе которого им приходилось бороться за жизнь своего корабля, начали уставать от безнадежного поединка с железным гигантом. Тогда, убедившись в невозможности повредить «Вирджинию» артиллерийским огнем, лейтенант Уорден рискнул пойти на таран. Совершив очередной маневр, «Монитор» устремился к кормовой части вражеского корабля в надежде повредить его винты и руль.
Если бы дерзкий замысел удался, «Вирджиния», и без того не слишком послушный рулю, окончательно утратил бы управление и превратился в беспомощный плавучий гроб. Однако южане вовремя заметили атаку, и разгадав намерения Уордена, уклонились от удара. Одновременно они влепили в башню «Монитора» несколько снарядов, заставив всех, кто находился внутри, почувствовать себя звонарями, бившими в набат в гигантский колокол. Через некоторое время «Вирджиния» также попытался протаранить врага.
«Когда мы увидели, что наш огонь не производит ни малейшего впечатления на «Монитор», мы вознамерились, насколько это было возможно, ударить его, что оказалось очень трудным маневром, — писал лейтенант Кейтсби. — Наши значительная длина и осадка в сравнительно узком канале, где было мало открытого пространства, делали нас очень медлительными [573] в движениях и трудно управляемыми на поворотах. Когда представилась возможность, мы развели все пары, но времени было мало, и мы не успели как следует разогнаться до столкновения. Таран был совершен широким деревянным форштевнем, поскольку железный таран мы потеряли за день до того. «Монитор» принял удар таким образом, чтобы его сила погасилась и нанесенный урон был пустячным».
После неудачного обмена оплеухами сражающиеся корабли снова разошлись и продолжили артиллерийскую дуэль, но толку от этого по-прежнему было немного. К тому же снаряды в башне «Монитора» начали подходить к концу, и корабль временно вышел из боя. Федеральный броненосец отошел на мелководье, где его не мог достать глубоко сидевший «Вирджиния», и через двойной люк в палубе и башне моряки-северяне доставили на свою батарею новый боекомплект. Вооружившись таким образом, «Монитор» снова развил пары и пошел на сближение с врагом.
Южане опять открыли по нему огонь всем лагом и на этот раз добились результата. Они направили свои орудия на рулевую рубку, столь неблагоразумно установленную в носовой части броненосца. Вскоре один из 10-дюймовых снарядов ударил в нее в районе смотровой щели и, разорвавшись, расколол одну из железных шпал, на которой держался верх рубки.
Сам верх также был сдвинут, оставив всех, кто находился внутри, буквально «без крыши над головой». Однако хуже всего было то, что от этого меткого выстрела пострадал лейтенант Уорден. «Когда мы были на расстоянии 10 ярдов от врага, в рулевую рубку близ смотровой щели, сквозь которую я вел наблюдение, ударил снаряд, — писал Уорден. — Он разорвался, осыпав мое лицо и глаза порохом, чем полностью ослепил и частично оглушил меня».
После этого инцидента «Монитор» некоторое время оставался без управления, но затем лейтенант Грин покинул башню и принял командование на себя. Огрызаясь огнем двух орудий, он отвел броненосец на безопасное расстояние. «Вирджиния» однако не пытался его преследовать, хотя отступление врага вызвало у конфедератов недоумение. [576]
«Монитор» казался нам неповрежденным, — писал лейтенант Кейтсби, — и поэтому мы были удивлены его отходом на мелководье, куда мы не могли последовать из-за нашей глубокой осадки и где наши снаряды не могли его достать… Некоторое время мы ожидали возвращения «Монитора» на рейд. После консультации было решено, что нам нужно вернуться в адмиралтейство, чтобы судно можно было осадить и закончить. Лоцман сказал, что если мы не уйдем сейчас, то не сможем миновать банку до полудня завтрашнего дня. Поэтому в 12 часов мы покинули рейд и отплыли в Норфолк».
Федералы также сочли за лучшее не гоняться за своим грозным оппонентом и не подставляться под орудия береговых батарей конфедератов. «Существовала очень серьезная опасность посадки на мель в узком месте канала возле вражеских батарей, откуда корабль трудно было бы извлечь, что привело бы к его потере, — писал Уорден. — Эта потеря могла бы отдать жизненно важные воды Чизапикского залива на милость «Вирджинии».
Кроме того, как физическая, так и психологическая усталость всей команды «Монитора» от тяжелого перехода и не менее тяжелого боя достигли к концу третьего часа своего апогея. «Мои люди, да и я сам, были совершенно черны от дыма и пороха, — писал лейтенант Грин. — Все мое белье было абсолютно черным… Я оставался на ногах так долго и был в таком взбудораженном состоянии, что моя нервная система совершенно измоталась. Нервы и мускулы резко сокращались, словно по ним постоянно пробегал электрический разряд… Я лег и попытался заснуть — с тем же успехом я мог попытаться взлететь».
