11 октября 1702 года Пётр взял крепость Нотебург – такое шведское название носил древнерусский город Орешек, основанный в начале XIV века московским князем Юрием Даниловичем, старшим братом Ивана Калиты. Расположенный у истока Невы из Ладожского озера Нотебург получил от Петра имя Шлиссельбург – “Ключ-город”.
Весной 1703 года Пётр двинулся с устью Невы. В 60 километрах от Шлиссельбурга стояла крепость Ниеншанц, запиравшая устье Невы, впадавшей в Финский залив. 1 мая после двенадцатичасовой бомбардировки Ниеншанц был взят. Расположение крепости при впадении реки Охты в Неву не понравилось Петру – “по взятии Канец отправлен военный совет, тот ли шанец крепить, иль иное место удобное искать – понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры, – положено искать нового места”.
Ниеншанц был срыт, а 16 мая ближе к устью Невы была основана шестибашенная Петропавловская крепость, а под её стенами – город Петрополь, вскоре ставший Санкт-Петербургом – “на острове Луст-Элант-Веселом-Заячьем в 16 день мая крепость заложена и именована Санкт-Петербург”. Через 10 лет этот город стал столицей России.
Не знавшие о падении Ниеншанца два шведских корабля вошли в устье Невы и были захвачены Петром и его гвардейцами, атаковавшими боевые корабли на гребных лодках – “по нарочитом бое взяли два фрегата, один о десяти, другой о восьми пушках; понеже неприятели пардон зело поздно запросили, того солдат унять трудно было; едва не всех покололи, смею и то писать, что истинно с восемь лодок только в самом деле было”.
Пётр и его соратник Меншиков были награждены учреждёнными незадолго до этого орденами Андрея Первозванного, а “никогда не бываемая виктория” положила начало славным традициям Российского военно-морского флота.
Всё течение Невы оказалось русским. Пётр прекрасно понимал, что вернувшийся из Польши Карл XII сделает всё, чтобы отбросить царя от устья Невы. Петропавловская крепость и Шлиссельбург без сильного флота не устояли бы под ударами шведской армии. Пока строился флот, необходимо было защитить всё течение Невы с севера и запада. Со стороны Лифляндии были взяты крепости Ям и Копорье. В июле Пётр с войсками отбросил шведский отряд Кроншорта к Выборгу. Ставший губернатором Санкт-Петербурга А. Меншиков писал Петру: “Городовое дело управляется как надлежит; работные люди из городов уже многие пришли и непрестанно прибавляются; чаем милости Божией, что предреченное дело будет впредь поспешествовать”. Из Петербурга Петру писал и генерал А. Репнин: “Зело, государь, у нас жестокая погода с моря, и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды до самого моего стану, а ночью в Преображенском полку в полночь многих сонных людей и рухлядь их помочило; жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает”.
Вскоре А. Меншиков получил приказ Петра в течение зимы 1703 года построить крепость Крошлот – на отмели у острова Котлин в Финском заливе, недалеко от впадения в него реки Невы. К началу навигации 1704 года под защиту батарей Кронштадта встала российская морская эскадра, построенная на Олонецкой верфи. Кронштадт, Петербург и Шлиссельбург надёжно охраняли выход России к Балтийскому морю.
В течение 1704 года русские войска несколько раз отбрасывали шведов от Санкт-Петербурга. За один летний месяц войска Петра взяли Дерпт и Нарву с Ивангородом. Коменданту Нарвы Горну, ставшему генералом, во вторую осаду было уже не до смеха. Задача обороны Петербурга с самого опасного юго-западного направления была решена. Значительная часть балтийского побережья была возвращена России.
Пётр называл свой город раем – “не могу не писать вам из здешнего Парадиза”, “истинный рай, где зла быть не может”, “в Петербурге спать будем спокойно”. До нашего времени сохранился домик Петра у Петропавловской крепости, давно ставший музеем. Из Олонецкой верфи, строившей десятки морских кораблей, Пётр вернулся в Парадиз на фрегате “Штандарт”. Созданная царём Адмиралтейская верфь в апреле 1706 года приступила к строительству кораблей и через несколько лет обеспечила российское военно-морское превосходство на Балтике. В сентябре 1704 года Пётр писал из Олонецкой верфи А. Меншикову: “Мы чаем во втором или третьем числе будущего месяца отсель поехать, и чаем, аще бог изволит, в три дни или четыре быть в столицу – “Питербурх”. Через полтора года после закладки Петропавловской крепости будущий император мечтал о блистательной столице с роскошными дворцами и прекрасными парками, символе России, как морской державы, нового политического и военно-морского центра. Через полгода после закладки нового города голландское торговое судно привезло в Петербург соль и вино – осенью 1703 года. Получивший известие о строительстве города Петра Карл XII нагло сказал: “Пусть царь трудится на закладкой новых городов, мы хотим лишь оставить за собой честь впоследствии забрать их”. Через шесть лет шведский король попытался “забрать” построенную задолго до Петербурга Полтаву – часто упоминавший всуе слово “честь” Карл XII потерял и её и армию и “европейскую” славу. Карл XII, как и Наполеон I не интересовались историей России, государи которой за три столетия до Петра говорили татаро-монгольским ханам – “Не ходите на Русь – здесь живет ордынская смерть”.
Весной 1705 года войска Петра Первого пошли на помощь своему союзнику Августу Второму и вступили на территорию Польши. Сам шведский король преследовал “брата” Августа уже в Саксонии. В январе 1706 года Карл выступил уже из Варшавы, форсировал Неман и чуть не окружил русскую армию в Гродно – белорусские земли входили в состав Речи Посполитой. По плану Петра русские войска ушли в Брест, бросив в Неман тяжёлую артиллерию. В начале мая 1706 года русская армия подошла к Киеву. В конце мая шведская армия импульсивного короля ушла на Волынь, а в начале сентября 1706 года Карл XII уже стоял под Лейнцигом. Разбитый саксонско-польский король подписал Альтштадский мирный договор со шведами, по которому отказался от польского трона и от союза с Россией. Через несколько дней Август пировал с Карлом XII и новым польским королём “шведского розлива” Станиславом Лещинским.
В начале января 1708 года шведская армия во главе с Карлом XII начали поход на Москву – король громогласно заявлял, что капитуляция Петра будет им принята только в столице. Разбив корпус Шереметева при Головчине в июле 1708 года, шведы подошли к Могилеву. Здесь Карл XII решил ждать из Риги подкрепления и громадный обоз с оружием и продовольствием под началом генерала Левенгаупта – русские войска уничтожали все припасы на пути шведской армии, портили дороги, яростно защищали переправы. Военный совет постановил генеральского сражения не давать.
Прождав до 4 августа так и не появившегося Левенгаупта с обозом, шведская армия двинулась на Смоленск. Полностью укомплектованная и реорганизованная русская армия ждала шведов в Мстиславле, загораживавшего дорогу на Смоленск. 30 августа 1708 года у местечка Доброго произошёл жестокий бой, длившийся более двух часов. Русские во главе с А. Меншиковым и М. Голицынын отбросили шведов – первый раз российские полки добились тактического успеха в прямом боестолкновении со шведской армией.
7 сентября русские и шведы встали на границе России и Польши. Военный историк В. Панов писал в середине XX века:
“Карл рассчитывал, что русские не буду опустошать свои родные места, как это было в Польше и Литве, но ошибся. Русские пошли на самые крайние меры в целях обороны: вся местность кругом стояла в огне, горизонт был окаймлен горящими селами, воздух наполнен дымом, через который едва просвечивала солнце. Опустошение распространялось до самого Смоленска.
Карл понял невозможность идти к Москве на этой дороге ввиду неизбежных продовольственных затруднений. Отступить за Днепр и там дожидаться Левенгаупта он считал для себя позором. Карл избрал новую оперещионную линию в направлении к Северной земле”.
«Некормленая» шведская армия даже не смогла взять Стародуб. К середине октября Карл XII остановил армию у переправ через Десну. Левенгаупта с обозом он так и не дождался. Вместо патронов, пороха и окороков шведский король получил сообщение о разгроме пополнения и обоза, узнав о существовании белорусской деревни – Лесная.
Не дождаться медленно ползущего обоза из 8000 телег, даже сопровождаемом 15000 шведских солдат, было очередной стратегической ошибкой Карла XII, и Пётр I наказал зарвавшегося шведского короля. Он решил настичь и разбить Левенгаупта, забрав обоз и пушки. Соединение сорокатысячной армии Карла XII с пятнадцатью тысячами Левенгаупта, сопровождавших громадное количество продовольствия и военного снаряжения, давало очень хорошие шансы королю двинуться дорогой, которой через сто лет прошёл Наполеон Бонапарт. Однако Карл упрямо двигался в своему полтавскому позору.
