Еще один мощный удар был нанесен силами 46-го танкового корпуса по правому флангу 70-й армии. Немецкие бомбардировщики, не встречая в воздухе серьезного сопротивления, оказывали весьма эффективную поддержку своей пехоте и танкам, способствуя прорыву оборонительных рубежей на этом участке. Так, например, 132-я стрелковая дивизия 70-й армии, закрепившись на рубеже Гнилец — Красный Уголок и отбив при этом три атаки на свои позиции, вынуждена была отступить после массированного удара до восьмидесяти Ju-87 из StG1. В докладе оперативного отдела 70-й армии о боевых действиях отмечалось, что немецкая авиация «волнами по 20–25 самолетов весь день бомбила боевые порядки 28 стрелкового корпуса». Всего же над позициями 70-й армии в первый день сражения было зафиксировано около 1600 самолето-пролетов авиации противника. По данным штаба армии, зенитным огнем с земли было уничтожено 9 самолетов противника[57]. Согласно оперсводкам 70-й армии, за день боев в расположении объединения было пленено 3 немецких авиатора[58].
В ходе сражения наступил опасный кризис. Большие группы танков и пехоты 47-го танкового корпуса стали прорываться к населенным пунктам Поныри, Снова, Подолянь. Командованием Центрального фронта были брошены находящиеся под рукой резервы. Одновременно в 10:30 командующий 2-й танковой армией генерал-лейтенант А. Г. Родин получил приказ о начале выдвижения 3-го и 16-го танковых корпусов к месту прорыва, что должно было обеспечить устойчивость обороны 13-й армии. Прикрытие танкистов с воздуха осуществляли специально выделенные группы истребителей 16-й воздушной армии, однако немецкая фронтовая авиация была настолько занята ударами по переднему краю, что перемещение больших масс бронетехники 2-й танковой армии прошло практически без воздействия с ее стороны.
Сильным козырем командования Центрального фронта в сложившейся ситуации продолжала оставаться ударная авиация 16-й воздушной армии, которая с самого утра ожидала сигнала на вылет. Расчет генерал-лейтенант С. И. Руденко, отказавшегося от сомнительных по своей эффективности налетов на вражеские аэродромы, оказался верным. Получив весьма образный приказ генерала К. К. Рокоссовского «расправить плечи», командующий 16-й воздушной армией поднял в воздух для локализации прорыва в полосе 13-й армии группы 221-й, 241-й бад, а также 2-й гв. и 299-й шад. Одновременно к борьбе за господство в воздухе была подключена также часть сил 283-й и 286-й иад. Меры, принятые советской стороной, не остались незамеченными противником. Штаб группы армий «Центр» отметил усиление действий краснозвездных самолетов в итоговой разведсводке за 5 июля: «Вражеская авиация после первоначального замешательства перешла к плановым действиям»[59].
Говоря об участии в боях 5 июля бомбардировочной авиации 16-й воздушной армии, отметим, что основная нагрузка выпала на долю экипажей бомбардировщиков «Бостон» 221-й бад, которые совершили за день 89 самолето-вылетов. Для их сопровождения истребители 282-й иад, также входившей в 6-й сак, 103 раза поднимались в воздух. Несмотря на противодействие немецких истребителей и сильный зенитный огонь с земли, потери 221-й бад были относительно невелики — всего 4 самолета не вернулось на свои аэродромы, а еще два бомбардировщика совершили вынужденные посадки. Немецкие данные не сильно отличаются от советских. Согласно им, истребителями JG51 и JG54 за день было сбито 7 бомбардировщиков американского производства.
Экипажи Пе-2 241-й бад совершили вылеты силами всего двух групп, состоявших из 5 и 8 Пе-2 соответственно.
Восьмерка «пешек» вынуждена была, из-за отсутствия войск противника в назначенном районе удара, бомбардировать запасную цель — скопления немецких танков в роще в 2 километрах восточнее Нижнее Тагино. А вот экипажи 5 Пе-2 накрыли до батальона пехоты, 6 танков и около 40 повозок с войсками и грузами в районе Ясная Поляна — Новый Хутор. Как показал впоследствии один из захваченных в плен немецких солдат 292-й пехотной дивизии, разрывы бомб накрыли немецкие позиции на участке около двух километров, причем некоторые осколочные бомбы попали либо в окопы, либо на их брустверы. В итоге только один батальон потерял убитыми 23 человека; а еще 56 военнослужащих получили ранения[60].
Отметим, что экипажами 241-й бад в ходе 13 самолето-вылетов было сброшено 66 ФАБ-100, 32 АО-15, 40 АО-10, 38 АО-8 и 120 ЗАБ-2,5. Все возвратившиеся с боевого задания Пе-2 имели множество повреждений. На одной из «пешек» механики насчитали до 40 осколочных пробоин. В то же время потери 241-й бад были минимальны. Атакованная дюжиной немецких истребителей восьмерка Пе-2 лишилась всего одной машины, которая совершила вынужденную посадку. Еще у одной «пешки» уже на пробеге сложились опоры шасси — в итоге разбитый бомбардировщик пришлось списать.
Весьма эффективными оказались действия штурмовиков из состава 2-й гв. и 299-й шад. В лучшую сторону отличался более сплоченный и опытный летный состав 2-й гв. шад, прошедший суровую школу боев под Сталинградом. Из имевшихся в составе дивизии четырех штурмовых полков в боях первого дня было задействовано три (59-й, 78-й и 79-й гв. шап). Ценой потери 4 штурмовиков, по докладам экипажей соединения, был уничтожен 31 танк, 30 автомобилей, 3 бронемашины, а также другая техника. Многие штурмовики получили повреждения, а самолет младшего лейтенанта Попова из 78-го гв. шап, пострадавший как от зенитного огня, так и от атак «фокке-вульфов», совершил посадку на своем аэродроме на фюзеляж.
Намного тяжелее пришлось личному составу 299-й шад, которая понесла в ряде воздушных боев тяжелые потери. Так, восьмерка Ил-2 под командованием лейтенанта Митусова лишилась в одном вылете шести машин. В другой группе 217-го шап сразу три Ил-2 были подбиты после внезапной атаки «фокке-вульфов». Спасла только отменная живучесть «илов» — один самолет совершил вынужденную посадку, а остальные все же дотянули до своего аэродрома. Но все стрелки-радисты на самолетах были ранены, а один из них позднее скончался в госпитале[61].
Уже к 12:00 число самолето-вылетов, совершенных подчиненными генерала С. И. Руденко, перевалило за отметку 500. Отметим, что штурмовая авиация действовала в основном группами по 6–8 машин, что не позволяло эффективно поражать большие массы бронетехники, а также повышало расход вылетов истребителей на сопровождение. Неудивительно, что, освещая действия штурмовиков, немецкие источники подчеркивали: «Советские штурмовые самолеты появились над полем битвы около полудня, однако им не удалось серьезно помешать действиям наших сухопутных войск»[62]. Как бы то ни было, но ко второй половине дня положение в полосе 13-й армии удалось несколько стабилизировать. Удары с воздуха, а также губительный артиллерийский огонь позволили в короткий срок нейтрализовать наметившийся было успех противника. Немецкие танки остановились, превратившись в неподвижные огневые точки, а пехота была вынуждена залечь.
Красноречивые показания о первом дне боев дал и пленный обер-ефрейтор 5-й роты 167-го полка Баумгоф: «Первый день нашего наступления я никогда не забуду. У меня не было никакой надежды выйти живым из боя. Наш полк понес очень тяжелые потери. Другие полки дивизии пострадали еще больше. Уже к полудню 5 июля 216 полк, брошенный на прорыв обороны русских, потерял две трети личного состава, но не добился никакого результата. Жалкие остатки полка были отведены во второй эшелон. Санитары не успевали выносить раненых. Один санитарный унтер-офицер сказал мне, что перевязочный пункт напоминает двор скотобойни».
Ко второй половине дня накал боев на фронте 13-й и 70-й армий достиг своего апогея. По свидетельству очевидцев, к этому моменту противник обеспечил одновременное нахождение над передним краем советской обороны до 300 бомбардировщиков и около 100 истребителей. Кроме того, наблюдательные посты, расположенные в полосе соседнего Брянского фронта, неоднократно докладывали о прохождении групп, насчитывавших до 150 бомбардировщиков.
Вторая половина дня прошла также при доминировании в воздухе немецкой авиации. Несмотря на ожесточенное сопротивление частей 13-й и 70-й армий, немецким войскам удалось продвинуться в глубину советской обороны приблизительно на 4–5 километров. Резюмируя итог боевых действий 13-й армии, командующий фронтом генерал К. К. Рокоссовский отмечал в своем донесении в Ставку: «Части армии, отражая непрерывные атаки танков и пехоты противника, поддержанных большими группами авиации, в течение трех часов удерживали занимаемые рубежи. Только после повторной арт. авиаподготовки, введя в бой до 400 танков, противнику удалось потеснить части армии»[63].
Командование группы армий «Центр» подчеркнуло особую роль авиации 1-й авиадивизии в достижении этого успеха, отметив, что крупные силы бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации последовательными волнами поддерживали наступательную операцию сухопутных войск. Были отмечены многочисленные прямые попадания в артиллерийские батареи, полевые позиции и транспортные колонны.
