Эти попытки местной самообороны заслуживают только упоминания, поскольку они были скорее исключением. В военных событиях они не играли существенной роли. А что касается самой армии Рима, без учета неуправляемых федератов, то ее конец был уже близок. Легальное выступление на трон Валентиниана III едва ли могло скрыть отчаянную ситуацию, поскольку император прямо заявил, что его военные планы полностью провалились.
Разваливалось все и повсюду. Британия, несмотря на все увещевания, была уже полностью потеряна. В провинциях в долине Дуная войска были распущены еще в начале века, граница вокруг них рассыпалась и никто не платил им зарплату. Только часть реки, самая близкая к Италии, вплоть до конца оставалась в руках Рима.
Некий Еджиппий, местный монах, в своей биографии описывал последние дни дунайского гарнизона, примерно, в 482 г. Он рассказал, как пограничные силы и сама граница, наконец, рассыпались, и описал, как последнее уцелевшее подразделение у Кастра Батава (Пассау) послало несколько человек в Италию получить причитающиеся им выплаты. В это время в самой Италии больше не было никаких римских войск. Последняя армия римского государства, армия Одоакра, который низложил последнего императора Запада, состояла полностью из федератов.
Если бы римляне смогли поддерживать армию, они смогли бы спасти страну от развала. Их провал в попытке восстановить армию был одной из основных причин крушения империи. В позднем Риме наблюдалось полное отсутствие взаимной симпатии между армией и гражданами; и это противоречие между нуждами обороны и желанием людей обеспечить ее, внесло весомый вклад в падение Западного Рима.
Но почему эти противоречия достигли столь катастрофических масштабов? Ответ лежит немногим ниже поверхности и заключается в глубоком расколе, потрясшем позднее римское общество. Исследованием этого раскола мы теперь и займемся.
Глава 3
БЕДНЯКИ ПРОТИВ ГОСУДАРСТВА
Главной причиной, по которой граждане Рима не хотели поддерживать армию и пополнять ее ряды, было тяжелое бремя налогов, взимавшихся для содержания армии — гигантская нагрузка, все более отчуждавшая бедняков от государства и с фатальной неизбежностью разделявшая их. Отчаянная ситуация, в которую фискальная налоговая политика загнала Западную империю, серьезно анализируется неизвестным автором книги «О делах войны». Он описывает происходившие в терминах, использовавшихся налоговым управлением Империи: «огромные расходы на армию необходимо проверить, поскольку они ввергли в кризис всю систему уплаты налогов».
Это заявление не совсем справедливо, поскольку в нем рассматривалась только часть проблемы. Огромные военные расходы были вынужденно необходимы, если Империя хотела устоять на ногах. Стоимость защиты границ стала поистине колоссальной. Когда в 360 г. государственный казначей Урсул побывал в разрушенном городке Амида, ныне Дьярбакир в Южной Турции, который римляне были вынуждены оставить, он с горечью обратил внимание на финансовые аспекты: «Посмотрите, с какой храбростью защищают эти города наши солдаты, чье безмерное жалование уже подорвало здоровье Империи».
Это замечание позже стоило Урсулу жизни — он погиб от рук солдат, которых критиковал. И все-таки, даже если его осуждение сдачи Амиды было оправданным и даже если расходы были чрезмерными, при всем при том армию необходимо было поддерживать и находить деньги на ее содержание во что бы то ни стало. Но находить их было все труднее, а иногда и невозможно. Когда Валентиниан III признал, что его планы относительно армии провалились, он связал этот провал с нехваткой денег. Не было денег, сказал он, для действующей армии, не говоря уже о новых рекрутах.
Автор книги о делах войны, не рассматривающий проблему в общем, делает ряд частных предложений, которыми, к большому сожалению, не всегда можно было воспользоваться. Одним из таких предложений, о котором он и сам говорит, что оно явилось бы жестом отчаяния для его исполнителей, было — резко сократить, либо полностью отменить премии, которые правительство обычно выплачивало как военным, так и гражданским лицам: автор видит в этих расходах главную причину упадка Империи. Однако и прошлые правители считали политически обязательным распределение дополнительных вознаграждений в войсках и среди гражданского персонала, каков бы ни был их источник — налоги или грабежи.
Конечно, неизвестный автор был прав, когда говорил, что эти премии ложились тяжелым бременем на налогоплательщиков. Но он умалчивал о том, что отмена премий была бы самоубийственна. Второе предложение касалось сокращения срока службы, чтобы сэкономить на высоких окладах на выслугу лет. Но и это, по-видимому, было практически невозможно из-за отсутствия людских ресурсов для замены увольнявшихся из армии.
Другой анонимный автор того же периода, один из авторов Истории Августа относится с энтузиазмом к известному заявлению императора Марка Аврелия Проба (276—232) о том, что, поскольку при его правлении все складывалось очень удачно, то в дальнейшем римская армия вообще не нужна.
…Какое блаженство охватило бы всех, если бы при его правлении больше не брали бы в солдаты. Провинции не должны были бы содержать гарнизоны, никаких выплат на армию от общественных щедрот, сокровища Рима оставались бы нетронутыми, землевладельцы больше не облагались бы налогами!
Это был бы действительно золотой век, обещанный им.
Все это, конечно, так, но золотой век так никогда и не настал. Вместо этого все произошло с точностью до наоборот: армия становилась все больше и больше. Однако История Августа была совершенно права, признавая армию главной причиной и потребителем налогов. Когда впоследствии Валентиниан I и Феодосии I предпринимали гигантские усилия, каждый по-своему, для укрепления вооруженных сил, неизбежным результатом являлось резкое повышение налогов. Из-за отсутствия оборотного капитала, правительство не могло, выражаясь на современный лад, переложить часть бремени на потомков, образуя государственный долг.
Насколько это было в силах Валентиниана, он проводил налогообложение крайне осторожно. Аммиан специально информирует нас о желании императора обеспечить провинциям финансовые послабления. Но несмотря на свои личные пожелания, он был вынужден разрешить Петронию Пробу, своему префекту претории в Италии, Иллирии (Югославия) и Северной Африке, прибегнуть к очень жестким мерам, и к концу его правления налогообложение резко выросло.
Что касается Феодосия I, то в его законах отражено страстное желание увеличить поступление налогов любыми возможными средствами. «Никто, — заявил он в 383 г., — не может владеть какой-либо собственностью, не облагаемой налогом». И он подписывал огромное количество регулирующих актов для воплощения этого принципа со все возрастающей жесткостью.
Он использовал беспрецедентно безжалостные методы для сбора налогов; это не было новостью. Такие методы практиковались и за сто лет до него. Третий век новой эры, отмеченный множеством внешних и гражданских войн, свидетельствовал о почти полном развале политической структуры и национальной обороны. Это был кризис, от которого Империя спасалась фантастическими военными усилиями. Ценой поддержания зыбкого равновесия было огромное, постоянное повышение налогов и рост всевозможных тоталитарных методов давления для обеспечения их поступления в казну.
В IV в. н. э. давление стало еще более неумолимым. Каждый последующий император старался все сильнее затягивать гайки, а поток законов и эдиктов Феодосия I свидетельствует, что он закрутил эти гайки уже до предела. Бесполезными были патриотические отрицания поэта Клодиана того, что провинции изнывают под тяжестью налогов, или утверждения посла Приска из Панин (Барбарос), Трейс, полувеком позже, убеждавшего эмигранта грека в том, что в Империи все прекрасно.
Валентиниан III открыто допускал проявления дикости своей собственной системы и даже уменьшал размеры налогов — для богачей. Когда вскоре на трон взошел Майориан, и Сидоний приветствовал его вступление во власть поздравительным адресом, ему удалось упомянуть бремя налогов, придавившее его родную Галлию. И новый император сам выступил с очень откровенным заявлением, не оставляющим места для кривотолков, в котором он сожалел о допущенных жестокостях.
В период чрезвычайных событий третьего века возник обычай востребования налогового платежа в товарном виде, а не в деньгах (подобно выплатам солдатам таким же образом) — возврат к бартерным системам примитивных времен. В завершающий период Империи налоговая политика стала изменяться, как бы возвращаясь к старому, и сборщики налогов стали требовать замены товаров на золото — прежде всего замены лошадей, крупного рогатого скота и обмундирования для армии, а затем и в рамках регулярного земельного налога — замены ранее принимавшихся зерна, вина, масла и мяса. Вообще говоря, это был своего рода возврата к долговременным концепциям прогресса, но он уже не мог помочь простым людям, ограбленным налогами.
